За славой, маг!
Шрифт:
Горло Старика перехватило, он не мог проронить ни слова, а ноги будто бы приросли к земле.
– Ну разве ж сложно было шиворот-навыворот одежонку-то набросить?
– голос у незнакомца походил на шелест сминаемой хвои.
– Ведь делов-то... Да можешь и не пытаться говорить, не выйдет. Уж сколько людей старалось...
При этих словах этот странный человек, кряхтя, и подошёл поближе: на тёмном силуэте выделились глаза. Светившиеся глаза зелёного цвета... А ещё Старик смог понять, что на лице у незнакомца борода растёт не из волос, а из хвои.
– Да-да, лесной хозяин, Лешак Пятый Хвойный. А ведь слава обо мне гремела по всем окрестным деревням, крепостям и городам. Помнится, этак... зим
– А потом пришли твои родичи, в меня совершенно не верившие до поры до времени... Эх... И чего же мне с вами делать-то, а?
Лешак подошёл ещё ближе, словно давая Старику получше рассмотреть "элемент народных верований", как сказали бы аркадские учёные. То ли света звёзд оказалось, то ли ещё чего-то, но стало заметно, что совсем не кожа на лице у этого старичка, а кора. Древесная, первосортная кора. И даже дупло, заменявшее лешему рот, имелось...
– Ты мне знакомым больно кажешься... Ага! Дед твой здесь бывал, или отец...
– Прадед, - Старик наконец-то смог выдавить из себя хотя бы одно словечко.
– Ну, прадед. Не силён я во всяких там арифметиках и дробях, не силён, - леший подошёл ещё ближе.
– Эх, ничего не поделаешь... Власть уважать надо. Сам понимаю, не последний в этом леску. Придётся вас отпустить, да и помочь. Потому что не только власть предержащих надо уважать, но и с врагами разбираться... Повадились, понимаете ли, кони степнячков кору с моих - МОИХ!
– голос лесного хозяина теперь звучал точно так же, как треск падающего дерева.
– МОИХ сосен обдирать! Травы им полевой мало, видите ли! А как же соседям моим быть, а? Ведь степнячки-то ещё днём промчались мимо, к ним идут, к Берёзовому да Еловому... Да Шестому Хвойному... Соседям помочь надо, то да сё... Да и тряхнуть стариной бы! Помнится, зим пятьдесят назад... Да! Устроили мы степнячкам листопад знатный! В этот раз в мой лес далеко не сунулись. А вот соседей... Соседей - тех жалко...
Лесной хозяин всё говорил и говорил, вспоминая былые зимы, всевозможные совершенно не важные для нормального человека события (ну вроде треснувшего из-за молнии дерева или богатого урожая мухоморов)...
– Ну да ладно. Поговорил - и будя. Люблю я правду-матку резать на вашем говоре, люблю... Удобно... В охотцу отпущу тебя и твоих дружков. Только помни: надеюсь я на тебя. Останови степнячков, удружи старичку-лесовичку. А потом, как прогоните обратно в степь, приходи сюда. Понравилось мне с тобой болтать, ох и сильно понравилось!
– дупло, заменявшее лесному хозяину рот, сжалось, послышался треск - это, похоже, леший так улыбался...
– И только попробуй подумать о том, что это тебе всё приснилось. Дерево сброшу на ваши головы. Её-её, сброшу...
– Эй, Старик, да ты уснул!
– в глаза ударил солнечный свет, а в уши - смех Хардака.
– С кем не бывает, - буркнул Старик и поднялся на ноги. Перед глазами всё ещё стоял образ старика-лесовичка, мягко приказавшего поквитаться с тайсарами. Интересно, что будет, если этот приказ исполнен не будет...
Ближайшая сосна натужно заскрипела, закачалась, посыпалась хвоя.
– Чудные дела творятся, - заметил, глядя на качающееся дерево, только-только проснувшийся Ян Усмарь.
– Чудные...
– Сейчас бы поесть похлёбочки горячей, да с луком, да с ржаным хлебом, - неожиданно проговорил Хардак. Ответом ему было дружное урчание пустых желудков.
– Мечтать не вредно, - Старик, сам голодный как волк, попытался сменить тему разговора.
– Зато вредно не кушать, - ну вот, и Эльфред туда же...
– Ладно. Вы что предлагаете? Весь запас харчей, взятый из Ларанна, мы ещё вчера
проели. Надо было подольше там задержаться, среди трупов и догорающих домов. Но вы же сами не захотели, - Старик после минувшей ночи заметно нервничал. Ну да, ещё бы, сидишь, никого не трогаешь, а к тебе наведывается леший, устраивает форменное издевательство...– Нет. В городе дольше оставаться было нельзя, - мидрат озвучил общую мысль.
– Но сейчас нужно что-то делать. В лесу отсиживаться вечно не удастся, одними ягодами и корешками сыт не будешь. А пока здесь зверьё поймаешь, да и не может его здесь много быть... Лес-то маленький, не то что у нас, в Преславском княжестве...
Усмарь вспомнил родной край, дубравы с гигантами-древами, голубое-голубое небо с гигантскими облаками, тихие заводи...
– На север надо идти, - Старик самим тоном своего голоса давал понять, что возражений не приемлет. И Хардак, и Эльфред, и Ян с каждым днём всё больше и больше привыкали к той мысли, что этот странный седоволосый человек становится их лидером. Как-то подспудно происходило "воцарение" Старика, как будто так было предначертано с самого начала...
– На север... Но там же тайсары, они ни в одном посёлке на их пути камня на камне не оставят. Степнячки нас могут и на небеса отправить. Даже странно, как это мы их ещё не встретили, - Хардак поделился здравыми мыслями. Жаль только, что здравая мысль не всегда правильная...
– И не встретим, - Старик говорил с той самой уверенностью в голосе, которая сыграла большую роль в его "воцарении". Холодные интонации, короткие, рубленые фразы-приказы.
– Они спешат в сердце Королевства. После гибели Южной армии преграды на пути к столице у них больше нет. Так что они, тайсары, сейчас рвутся на север - и только на север. А мы должны собирать выживших после их набегов людей и сколачивать отряд. Всех отставших от орды степняков мы будем уничтожать. А когда враг остановится у столицы - ударим с тыла. Противник будет считать, что вы тылу у него - выжженная земля, и ожидать удара не будет. Так что мы можем добиться успеха в деле отмщения за гибель Южной армии.
План рождался прямо на ходу, легко и просто: будто бы не сам Старик его придумывал, а кто-то нашёптывал на ухо.
Хвоя шелестела, хотя воздух стоял неподвижно, даже слабенького ветра и в помине не было...
– Глупо это, - Ян Усмарь говорил с просто-таки каменной решимостью в голосе.
– На нашем пути будут только выжженная земля, две-три целых деревеньки да десяток-другой замок с крохотными гарнизонами. И с этой силой, Старик, ты предлагаешь нам ударить по тайсарам? Это невозможно, это смерти подобно...
Внезапно мидрат улыбнулся о весь рот.
– Но именно такая война мне по нраву. О таком я мечтал с младых ногтей. Чёрная конная лава - и вставшая насмерть дружина, сражающаяся за родные края. Правда, умирать мне придётся за чужие избы - но зато удастся отплатить тайсарам за три века набегов и тысячи людей, угнанных в полон. Это будет подвиг, достойный богатыря из бабушкиных рассказов.
Усмарь подошёл к Старику, размашисто хлопнул по плечу и рассмеялся. Огнар не знал, радоваться или жалеть: Ян ударил с такой силой, что кости захрустели...
Аркадская империя. Диоцез Ориэнте.
Андронику Ласкарию устроили поистине грандиозный приём: едва прознав каким-то неведомым образом о скором приезде дрункария, офицеры Южной армии начали готовиться к торжеству. Всё, что только можно было есть и пить (а иногда и то, что нельзя) собиралось по "сусекам" (в соседних деревнях и, мягко говоря, забиралось "в ближнем зарубежье" - в каганате) и свозилось в огромные лагерные кухни. А уж там мастера половника и котелка творили настоящие чудеса!