За тебя, Родина!

Кроме самого Гюнтера в совещании принимали участие его заместитель Брайтшнайдер, командир ремонтной роты штабс-фельдфебель Каульбах, командир отдельной учебной противотанковой батареи высокий крепыш Классен, командир расчёта мобильной зенитной установки обер-фельдфебель Вигман и временно исполняющий обязанности командира расквартированной здесь пехотной роты, вместо по-прежнему сидевшего взаперти Бахмана, ещё один штабс-фельфебель по фамилии Биссинг. И, наконец, с донельзя понурым и удручённым видом, пытаясь казаться как можно меньше, стоял повар отряда, пехотный ефрейтор Шуппе.

– Ефрейтор, я вас спрашиваю!
– потребовал Шольке, пристально глядя на несчастного парня, который не смел смотреть ему в глаза.

– Я..
– тот сглотнул и тихо ответил: - Я не знаю, господин оберштурмфюрер. Я всё делал как положено, мука и все остальные продукты были свежими, лично проверял..

Что верно то верно, повар тоже не избежал общей заразы и регулярно наведывался в туалет, как и почти все солдаты с офицерами. Ему, пожалуй, было хуже всех ещё и потому что пехотинцы Вермахта и эсэсовцы, поздно вечером поначалу со смехом шутившие про своих товарищей, схватившихся за животы, уже ночью сами стали испытывать непреодолимые боли в желудке и настоятельную потребность занять позицию курицы на яйцах, оглашая окрестности невообразимыми неприличными звуками. Когда счёт пострадавших пошёл на десятки то большого ума не потребовалось чтобы люди догадались кто виноват. И то что Шуппе сам разделил судьбу тех кого накормил, солдат нисколько не разжалобило. Раздражённые крики и ругань того и гляди грозили перерасти в рукоприкладство и только прибытие Гюнтера из Седана спасло беднягу-ефрейтора..

В результате, когда "Здоровяк" Шольке остановился возле здания штаба то оберштурмфюрер, не успев понять что к чему, оказался вынужден спасать повара, которого явно вознамерились проучить сразу несколько солдат, причём для этого объединились как пехотинцы Биссинга так и его собственные подчинённые. Приказами разогнав неохотно отступивших солдат он вошёл внутрь, недоумевая что тут могло случиться за время его отсутствия, ведь Брайтшнайдер ни о чём особенном не докладывал. И, едва открыв дверь кабинета, был чуть не сбит самим громилой-Бруно, который поздоровался на ходу и тут же куда-то убежал, не слушая вопросов удивлённого Шольке. А в самом кабинете стоял такой запах что Гюнтер сморщился и поскорее вышел наружу, в ночную прохладу.

Совсем рядом за углом кто-то громко выпустил газы и, согнувшись, торопливо пересёк площадь, тихо ругаясь. В голову Шольке закралось подозрение что поспать хоть чуть-чуть этой ночью может быть весьма проблематичным. Тут точно что-то случилось и он намеревался основательно всё выяснить как только вернётся Бруно.

Внезапно из темноты показался воспитанник Ханке с понурым видом, также державшийся за живот. Увидев командира он застыл на месте и, похоже, хотел отступить обратно, но всё больше раздражавшийся непонятным поведением подчинённых Гюнтер не дал ему такой возможности.

– Бевербер! Ко мне!!!
– гаркнул он на всю площадь.

Не осмелившись нарушить приказ тот медленно подошёл к нему, с опаской глядя на злого Шольке.

– Докладывай!
– потребовал Гюнтер, сурово сдвинув брови.
– Что здесь произошло пока меня не было?

– Ужин, господин оберштурмфюрер..
– удручённо ответил мальчишка и, к неприятному изумлению Шольке, громко и протяжно пёрнул.
– Извините..

– Что ещё?
– спросил Гюнтер, предпочтя сделать вид что ничего не услышал.

– Больше ничего.. Только ужин!
– подросток попытался взять себя в руки но новый позыв организма напрочь сорвал все его усилия.

– Чёрт тебя подери, Ханке, ты что, не можешь сдержаться когда разговариваешь с командиром?!
– прорычал Шольке, прилагая усилия чтобы не наорать на малолетнего болвана.

Темнота скрывала лицо парня и поэтому было трудно понять насколько тот смущён. Бевербер только хотел что-то сказать но вдруг опять схватился за живот и, на глазах остолбеневшего от его наглости Гюнтера, шустро кинулся обратно в темноту.

Это настолько поразило его что он даже не смог крикнуть щенку чтобы тот немедленно вернулся. Таким, открывшим рот от изумления, его и застал вернувшийся назад заместитель. С измученным и смущённым видом тот попытался доложиться но Шольке сейчас меньше всего интересовали уставные мелочи..

– Проклятье, Бруно, может хоть ты мне сообщишь наконец, что тут у вас произошло?!
– уже не сдерживаясь заорал он, свирепея на глазах.
– Почему солдаты пытаются избить повара, и какого чёрта Ханке имеет наглость пердеть прямо передо мной?! Вы что, совсем охренели без моего пригляда?! Я тебя здесь для чего оставил?! Чтобы готовить оборону или страдать всякой ерундой?! Отвечай!

Брайтшнайдер, несмотря на свою могучую комплекцию, тяжело вздохнул и вяло пожал плечами:

– Пока ещё точно неизвестно но мы подозреваем отравление.

– Отравление?!
– поразился Гюнтер, меньше всего ожидая такого.

– Да, скорее всего..
– подтвердил тот, невесело хмыкнув.
– Всё началось после ужина, точнее, когда одна смена ребят начала копать окопы дальше а другая решила поспать чтобы потом их сменить. Сначала один, потом другой.. Следом целый десяток бросали лопаты и бежали в туалет. А затем к ним добавились и те кто отдыхал. Только и слышно было это проклятое пуканье, чтоб его..
– проворчал эсэсовец.
– А уж запах.. Естественно, работать больше никто не смог, да и спать тоже, все дружно запаслись газетами и не отходили далеко от ям. Хотели спросить у этого поганца-повара, чем он нас накормил, собака, но этот мерзавец куда-то спрятался и вылез только перед самым вашим приездом. Такая вот у нас ситуация, оберштурмфюрер. Кто-то или зло подшутил над нами или же целенаправленно вывел временно из строя. Хорошо что хоть не мышьяк какой-нибудь был, иначе мы все бы уже сдохли..

Глубоко вздохнув Гюнтер постарался успокоиться. Да уж, ну и дела.. И что теперь делать? Он слышал что нужно промывать желудки.. И всё? Пока да, без нормального медика тут не разберёшься а у него только санитар, умеющий разве что делать перевязки. Внезапно накатила усталость и он на пару секунд закрыл глаза. Пара часов сна во время ночного марша, потом весь день на ногах, нервотрёпка на посту.. очень хотелось спать. Желудок, надеявшийся на ужин, услышав что произошло, тут же перестал бурчать, смиренно затихнув. Дескать, я кушать, конечно, хочу но могу и потерпеть, хозяин! Лучше иди спать а я тебе мешать не буду..

Работы на ночь сорваны, отряд небоеспособен, так что да, кроме промывки желудков он ничем ребятам не поможет. Сейчас от его присутствия нет никакой пользы, поэтому..

– Ладно, Бруно, слушай меня внимательно!
– Гюнтер с трудом разлепил глаза и мысленно попытался сосредоточиться.
– Сейчас всем промыть желудки водой. Много пить и потом блевать! Ничего не есть! Тем кто приехал со мной употребить в пищу только сухой паёк! И до шести утра всем отбой, кроме часовых! Кстати, посты усилить, чтобы всегда была замена для тех кто убежал посрать! А я пошёл спать, иначе завтра вырублюсь прямо во время боя..
– пробурчал Шольке, направляясь к своему кабинету.
– Совещание всех командиров в шесть тридцать, надеюсь к утру хотя бы часть людей сможет держать в руках оружие а не газетные листки..

И, войдя в свою спальную каморку, рухнул на лежак не раздеваясь...

..
– Я жду объяснений, господа!
– спросил он, обведя всех взглядом.

Пять часов сна позволили ему хоть немного прийти в себя и теперь Шольке намеревался раз и навсегда разобраться с этим нелепым случаем. Остальные же, судя по их виду, если и спали то намного меньше его. Кстати, на всякий случай, ранним завтраком он себя побаловал тоже из сухого пайка, кто знает что там из продуктов отравлено? Заодно и успел пройтись по позициям. Как оказалось, южную сторону закончили полностью а вот с юго-западной не очень.. Там кое-где углубились лишь по колено. В домах, на чердаках и некоторых окнах, оборудовали позиции для пулемётов, за строениями устроились миномётчики, тоже успевшие зарыться в землю. А вот артиллерию осмотреть не успел, времени не хватило.