За три мгновения до свободы. Роман в двух томах. Том 1-2
Шрифт:
Все они, за исключением Вьера, Тулона и Беглса, собственно, и составляли ту часть Совета, на которую традиционно опирался Лорд Термз в тех вопросах, где решения принимались путем голосований. Каждый из этих уважаемых Лордов был так или иначе обязан Конеру, состоял с ним в родственных связях или имел с ним свои маленькие коммерческие секреты такого характера, что подчас цементируют взаимоотношения покрепче любых родственных уз. Вследствие этого они неизменно поддерживали в Совете сторону Конера Термза, иногда не считаясь даже со своими сиюминутными интересами. Благосклонность этих Лордов гарантировала соблюдение определенного паритета, равновесия сил и голосов в Совете, но не могла обеспечить уверенного и несомненного перевеса в сторону Термза.
Странность сегодняшнего вечера состояла в том, что никогда прежде лояльные Канцлеру Термзу члены Совета не собирались в таком полном составе вне стен дворцового зала совещаний. Каждый из них, конечно же, так или иначе бывал в гостях у Лорда Термза. Иногда,
Еще более странным выглядело приглашение Лорда Тулона и Лорда Беглса. Как мы помним, они не принадлежали к так называемым сторонникам Термза и были бесхребетными, как студень на рождественском столе.
И уж вовсе вызывало у присутствующих чувство глубокого и искреннего недоумения приглашение Лорда Чизена Вьера. По общему устоявшемуся мнению, именно он стал причиной всех нынешних трудностей и неприятностей Лорда-Канцлера. Никто, впрочем, не выражал этого мнения вслух. Положение, занимаемое Лордом Вьером после последнего исторического Совета, вызывало в окружающих если не страх и трепет, то по крайней мере почтение и уважение. Став во главе Гвардериона, Чизен действительно преобразился. Он стал неизменно появляться на людях исключительно в черных, свободного покроя длиннополых одеяниях, больше походивших на монашескую рясу с неизменным капюшоном, способном при необходимости скрыть облик облаченного в нее человека. Но в отличие от монашеских традиций ряса подпоясывалась не веревкой с тремя узлами, а в меру массивной стальной цепью. Такая же точно цепь, накинутая на шею, поддерживала на груди круглый серебряный медальон с изображением головы черного эссентеррийского медведя с широко разинутой клыкастой пастью. Разъяренный медведь стал символом всего Ордена Гвардериона. Его изображения так или иначе присутствовали в одеяниях всех членов Ордена – от простого воина до Гвардеймейстера. Такие одеяния придавали Лорду Вьеру вид таинственный и устрашающий. Все разговоры при его приближении невольно замолкали, глаза в почтении опускались вниз, а шеи заискивающе склонялись. Последние полгода Гвардеймейстер провел в непрекращающихся поездках по Эссентеррии, усмиряя непокорных роялистов и взбунтовавшихся Триторов. С миссией своей он, надо сказать, справлялся вполне успешно, исправно пополняя северные каменоломни свежими работниками. Но и на него самого она наложила заметный отпечаток, добавив облику Вьера жесткости и колючести. Взгляд его стал пронзительней и приобрел какое-то новое неприятное, сверлящее качество. В нем как будто стало меньше жизни, но больше глубины и смысла, подчас пугающего смысла. Одним словом, весь его облик гармонично сочетался и с одеянием, и с разинутой на груди медвежьей пастью. Самим присутствием своим он изрядно напрягал остальных Лордов, и без того пребывающих в недоумении, так как между бывшим и действующим Канцлерами никогда ранее не наблюдалось взаимной симпатии.
Лордам было невдомек, что дело вовсе не в симпатиях. С некоторых пор этих двух важнейших лиц государства связывали гораздо более прочные нити, чем простая симпатия. Но нити эти были невидимы и неосязаемы для всех присутствующих на званом ужине. Зловещая таинственность, сопровождавшая с некоторых пор Лорда Вьера, незримо опустилась и на всех сидящих за столом, придав обстановке еще больше загадочности и усугубив интригу.
Конер Термз тем временем, убедившись, что никто из присутствующих не намерен столь рано покинуть его гостеприимный дом, продолжил:
– Итак, друзья мои, я хочу еще раз убедиться, что был правильно всеми вами понят. Вправе ли я считать, что, оставшись за этим столом, каждый из вас дал мне гарантию, что при любых обстоятельствах сохранит в тайне все услышанное сегодня?
Гости единодушно закивали головами в знак согласия.
– Ну что ж, – продолжил Лорд-Канцлер, – тогда не буду более испытывать ваше терпение. Я пригласил вас для того, чтобы разделить с вами главное блюдо сегодняшнего стола.
Конер Термз слегка кивнул головой, давая слугам условный знак, и указал рукой на двери, ведущие в гостиную. Все разом повернулись ко входу. Створки распахнулись, и двое слуг в белоснежных одеяниях вкатили в гостиную круглый стол на колесах, покрытый ослепительно белой скатертью, живописно свисавшей свободными складками до самого пола. На столе, испуская немыслимый аромат, на большом серебряном блюде, больше напоминавшем размерами рыцарский щит, гости узрели огромный пирог. Боже, какой аромат исходил от этого пышущего жаром румяного чуда! Здесь был и запах свежеиспеченного хлеба, и фантастически сочного мяса, гармонично дополняемый ароматом белых грибов, сливок и целого букета пряных трав и специй. Несмотря на то, что к этому моменту гости изрядно набили свои утробы, от витающих в воздухе запахов у них началось обильное слюноотделение.
Лорд-Канцлер вышел из-за стола и подошел к пирогу. Он взял лежащий тут же большой столовый нож.
– Итак, господа, перед вами настоящее чудо, шедевр кулинарного искусства. Клянусь всеми богами,
вы в жизни не пробовали ничего подобного. Чувствуете этот аромат? Он божественен!По гостиной прокатился одобрительный гул.
– Я прошу вас подойти ближе, чтобы вы могли получше его рассмотреть.
Гости загремели отодвигаемыми стульями и заспешили к хозяину дома. Они окружили стол и с нескрываемым интересом принялись изучать кулинарное чудо. Только теперь, подойдя ближе и взглянув на пирог сверху, Лорды увидели, что он украшен затейливым узором, в котором без сомнения угадывалась карта Эссентеррии.
– Теперь, разумеется, вы уже догадались, что это не просто пирог. Это символ, символ нашей с вами славной Эссентеррии. Посмотрите, как она красива и богата. У нашего пирога восхитительная начинка. Но может ли она хоть как-нибудь соперничать с тем, что сокрыто в глубинах нашей страны, нашей Эссентеррии? Ее недра богаты рудами, золотом и драгоценными камнями, обширные леса – дичью и пушным зверем, ее моря, реки и озера полны рыбы, земля ее жирна и плодовита, пастбища топчут бесчисленные стада. Не счесть всех ее богатств. Признайтесь, господа, вы не раз с завистью взирали на безграничные владения Рольдов, втайне глотая голодную слюну. Но до сих пор все мы с вами привыкли довольствоваться малым – ничтожными крохами, падающими с ломящихся столов Династии, справедливо полагая, что лишены права на королевский кусок пирога. Наши фамилии, стоявшие некогда у истока создания государства, никогда не посягали ни на что большее. Мы ограничивались тем, что оставалось от Рольдов, тем, что они дозволяли нам иметь.
Лорды согласно закивали. Конер продолжал:
– Но случилось так, что Династии Рольдов суждено было прерваться. Семь лет страна живет без Короля. Семь лет у страны нет законного хозяина и владельца! А как же Совет Лордов, спросите вы? Но Совет Лордов – это мы с вами. А разве мы стали хозяевами этой страны? Мы руководим Эссентеррией, принимаем решения, как ей дальше жить. Но разве стали мы владеть ею? Почувствуйте разницу между этими двумя понятиями – управлять и владеть! А ведь она колоссальна! Разве кучер, везущий меня в моей же карете, владеет лошадью, упряжью и самой каретой? Нет, он лишь управляет лошадью, но владею и лошадью, и каретой и даже самим кучером только я. И только Я своей собственной волей вправе решать, куда будет направлять МОЮ карету МОЙ кучер. Кто мы в сегодняшней Эссентеррии? Не обольщайтесь, мы всего лишь возницы. И пусть в наших руках вожжи, и пусть нам кажется, что это мы управляем лошадью, но на самом деле ни лошадь, ни повозка, ни сами вожжи не стали НАШИМИ. Семь лет мы без Короля. Но что за это время изменилось для каждого из вас? Скажите, Лорд Сансин, ваши поля расширились хоть на акр за эти годы? Или у вас добавилась хоть одна рудоносная шахта, Лорд Амвел? А наш всеми уважаемый Экс-канцлер Лорд Вьер? Что приобрел он за пять лет во главе Совета, кроме мигрени и язвы на нервной почве? Стал он хоть толику богаче, чем был?
Все Лорды в задумчивости склонили головы, признавая справедливость слов Канцлера. Даже Чизен Вьер на мгновение поверил, что прошедшие пять лет на канцлерском посту действительно не принесли ему никакого прибытка. Он даже успел себя искренне пожалеть, но нахлынувшие воспоминания об участи королевской казны помешали ему вдоволь насладиться этим сладостным чувством саможаления. Впрочем, воспоминания эти имели крайне мало общего с чувством стыда, которое в нем так до сих пор и не проснулось. Вероятно, оно было надежно заперто в одном из его многочисленных набитых золотом сундуков, где его никто, ничто и никогда уже не могло побеспокоить.
– Нет, скажу я вам, – продолжал тем временем Конер, – никто из нас не стал ни богаче, ни могущественнее. Никто из нас не получил своей доли от королевского пирога. А меж тем он засыхает! – Термз театрально указал на остывающий, но все еще испускавший соблазнительные ароматы пирог. – Он сохнет и покрывается плесенью. Семь лет до него вообще никому не было дела. Скажите мне, разве это справедливо? Разве так должно быть? Разве возможно это допустить? Судьба распорядилась так, что конец Династии пришелся на наш век. Судьбе же было угодно, чтобы нож очутился в наших руках. В моих руках, уважаемые Лорды! Так вправе ли мы игнорировать благосклонность судьбы? Не пора ли нам восстановить справедливость и реализовать свое право на часть королевского пирога? Сегодня исторический день. Сегодня, если мы с вами придем к соглашению, ради которого я вас здесь и собрал, мы разделим, наконец, эту заждавшуюся своих хозяев страну. Мы заложим основу нашего процветания ни многие годы вперед!
На некоторое время в гостиной установилась тишина. Уж больно фантастическими и неожиданными были слова Канцлера. Конечно, каждый из Лордов мечтал отхватить часть королевского наследства. Но это были только лишь мечты – несбыточные и недосягаемые, сродни мечтам о небе, о полетах в заоблачные дали, мечтам о вечной жизни и вечном блаженстве. Это были мечты, рожденные в завистливом мозгу с одной лишь целью – там же и умереть, ни на мгновение не претендуя на возможность воплощения.
И вот сейчас, разбуженные смелыми словами Термза, тайные желания Лордов зашевелились, поползли наружу и впервые за все время настойчиво затребовали своего воплощения, как будто вдохновенная речь Конера даровала им право на эту самую настойчивость.