За три мгновения до свободы. Роман в двух томах. Том 1-2
Шрифт:
Само переоборудование помещений под карцеры заключалось лишь в обшивке дверей металлом и установке надежных внешних запоров. Но даже это вызвало негодование коменданта. Сам факт наличия подобного рода помещений Бен считал бесчеловечным. Но Блойд был непреклонен, и Торну пришлось в очередной раз смириться.
– Как еще вы планируете поддерживать порядок и подчинение среди заключенных? Или вы думаете, что к вам будут поступать одни смиренные овечки? – урезонивал Гут коменданта. – В конечном итоге, вам и только вам придется решать, кого, когда, за что и на какой срок отправлять в карцер. Большинству из нас достаточно было бы и получаса в этой адской тьме, чтобы и думать перестать о неповиновении. А не хотите, так можете вообще ими не пользоваться. Дело Ваше. Но не предусмотреть для Вас такой возможности я не могу.
И карцеры
Лишь однажды между ними произошла еще одна короткая стычка.
– Нам не хватает помещений для камер. Нам нужно еще сократить склады боеприпасов, господин Торн.
– Еще сократить? Черт возьми, мы и так вчетверо уменьшили количество орудий, мы заняли этими дурацкими камерами все боевые проходы в стенах Крепости. У нас нет действующих бойниц, у нас нет нормальных коммуникаций и проходов для солдат гарнизона. Теперь Вы еще хотите лишить меня пороха и снарядов? Как вы себе представляете оборону Крепости? Скажите сразу, Блойд, вы хотите сдать Крепость? Вы же не бродяг и не рыночных воришек собираетесь здесь держать! Вы мне все уши прожужжали про их могущество, влияние, деньги. Вы там что-то даже про драконьи головы говорили. Вы думаете, их не попробуют отсюда вытащить? Вам хорошо, вы будете нежиться в своем столичном дворце. А что прикажете делать нам? Пугать противника голыми задницами? Первая же попытка штурма, будь она организована с умом и подкреплена десятком кораблей с хорошо обученной командой, увенчается успехом. Мы не успеем даже оповестить Большую землю об осаде, прежде чем из наших пороховых складов, на радость этим ублюдкам, выкатят последнюю бочку, не говоря уже о том, чтобы продержаться до прихода подкрепления.
– Возможно, вы и не успеете дождаться подкрепления. Но это вам и не понадобится. Единственное, что вам нужно будет сделать, просто выполнить приказ.
– Какой еще, к чертям собачьим, приказ?
Вице-Канцлер молча вынул из внутреннего кармана запечатанный пакет и протянул его коменданту. Торн нерешительно принял его и сорвал печать. Прочитанное заставило Бена Торна содрогнуться. Лицо его побелело и стало похоже на мятое, плохо выстиранное полотно. Затем по полотну побежали багровые пятна. Глаза налились кровью, руки сжались в кулаки. С минуту в нем продолжалась молчаливая, но напряженная внутренняя борьба, исход которой трудно было предугадать. На мгновение Блойду показалось, что вот сейчас жесткие корявые пальцы Торна вцепятся в его глотку и не отпустят, пока посиневший язык не вывалится из пенного рта, и глаза не выкатятся из орбит. Он невольно сделал шаг назад, готовясь к обороне. Лицо его при этом сохраняло полнейшую внешнюю невозмутимость.
Но Бен вдруг как-то весь обмяк, руки его безвольно опустились, плечи повисли. Казалось, что в нем вдруг лопнула какая-то стальная струна, на которой крепился весь его могучий скелет, отчего Торн весь вдруг как-то осунулся и обесформел.
– Вы чудовище, Блойд. Вы и ваш Канцлер, – выдавил из себя Бен.
– Отнюдь. Я очень надеюсь, что вам не придется исполнять этот приказ. Более того, я даю вам слово, что приложу все усилия, чтобы о приказе Канцлера, – незамедлительно казнить всех узников при наличии явной угрозы штурма Крепости или любой другой попытки их силового освобождения, – стало известно всем, кто хотя бы даже теоретически мог бы такую попытку предпринять. Поверьте мне, Торн, эта бумага, – Блойд указал на сжатый в кулаке коменданта лист, – защитит вашу Крепость лучше, чем сотня самых лучших пушек. Какой смысл ее штурмовать, если к концу штурма в ней просто некого будет освобождать? Кстати, о трупах… Нам с вами нужно решить, что делать с трупами.
– С какими еще, к чертям, трупами? – в голосе Торна уже не было ничего, кроме обреченности.
– Я уже говорил вам, Бен, вы слишком часто поминаете черта. Не надо, не искушайте судьбу. Если часто кого-то звать, он ведь может и откликнуться.
– Идите к черту, Блойд! Вы не ответили, о каких трупах идет речь?
– Подумайте сами, ведь Крепость – не курорт и не грязелечебница. Хотя, как раз грязи здесь будет предостаточно. Суровые условия, не самое
лучшее питание, отсутствие нормального лекаря. Ваш гарнизонный врач не в счет. Он годен лишь на то, чтобы промывать желудки, да рвать клещами гнилые зубы. Еще прикладывать вам с похмелья примочки на лоб. Вот все, на что он способен. А наши, точнее, ваши будущие подопечные – преимущественно народ изнеженный и избалованный. Многие из них не смогут вынести тяжестей неволи. К тому же вполне вероятно, что некоторым из узников честным и беспристрастным судом может быть вынесен и смертный приговор. О том, где его приводить в исполнение, нам тоже надо позаботиться заблаговременно.– Вам мало того, что вы сделали меня тюремщиком? Теперь вы еще хотите, чтобы я стал палачом и убийцей? – Бен был уже не способен на вспышки ярости. В вопросе прозвучала все та же безысходность и отрешенность.
– Вы остаетесь солдатом, Бен! Вас никто не заставляет убивать невинных и беззащитных жертв. Это враги, посягнувшие на нашу с вами Родину, на Эссентеррию! Они совершили самый страшный грех – предали свою страну. Они предали вас, Бен, меня, весь наш народ! И если суд докажет их вину, ТОЛЬКО если суд докажет их вину, то смерть для них станет лучшим исходом! Возможно, только так они смогут искупить свое преступление здесь, на земле, и избежать вечных мук в жизни иной. По крайней мере, так многие считают. В общем, вы умный человек, комендант Торн, вы не сможете этого не понять. Может, не сейчас, а чуть позже, но вы непременно поймете… Но хватит лирических отступлений. Что мы будем делать с трупами?
– На острове нет кладбища. Крепость строилась, чтобы защищать жизнь, а не лишать ее! За всю историю здесь не умер ни один солдат. Все они почили в своих постелях на Большой земле.
– Тем сложнее наша задача. Пожалуй, хоронить умерших на острове у нас не получится. Здесь кругом голимые скалы, нет ни пяди мягкой земли…
– Расстреливать внутри Крепости я тоже не дам, – решительно сказал Торн. – Ни одна стена не будет испачкана кровью. Пусть даже и преступной.
– Но ведь Крепость занимает весь остров. За ее стенами просто нет места для этих целей.
– Послушайте, господин Вице-канцлер, вы и так сломали во мне все, что могли сломать. Вам этого мало? Если я сказал, что на стенах Крепости не будет крови, значит ее не будет! Или вам сначала надо будет решать, что делать с моим трупом. Не нравится – ищите себе другого цепного пса, более покладистого. А у меня нет желания и дальше вилять хвостом и высунув язык таскать вам брошенные палки.
– Хорошо, Бен. Я вас услышал. Я думаю, мы найдем решение.
И решение было найдено. На самом верхнем ярусе восточной башни одна из бойниц, обращенных к морю, была расширена до такой степени, что превратилась в довольно широкий проход, куда свободно могли пройти два человека одновременно. Проходить, правда, было некуда. Дверь вела в никуда. Могло показаться, что в башне сделали выход на балкон, а сам балкон пристроить забыли. Вместо него была пропасть с узкой, не больше двух метров шириной полоской скал внизу, резко обрывавшихся и отвесно уходивших в море.
Вместо балкона с внешней стороны к выходу пристроили деревянный помост в несколько метров длиной. Он крепился на мощные наклонные балки, словно выросшие из стены уровнем ниже и упиравшиеся в помост где-то ближе к его середине. Со стороны это выглядело так, будто башня вытянула руку, указывая куда-то вдаль на восток.
Предназначение этого помоста было одно – он должен был стать местом, с которого почившим в Крепости узникам предстояло отправляться в свой последний путь. Морской пучине суждено было принять в свои холодные объятия бренные тела невольников и навсегда упокоить их в своих глубинах.
Здесь же предполагалось приводить в исполнение смертные приговоры.
Идея с помостом, предложенная Блойдом, была со скрипом в сердце принята Торном. Комендант же и определил ему быть на восточной башне. Сложно сказать, что здесь сыграло решающую роль. Возможно то, что восточная башня, имевшая когда-то в своем основании большой оружейный склад, была оборудована канатным подъемником для доставки боеприпасов на верхние ярусы. Этот подъемник мог быть использован для облегчения доставки тел к помосту. А может быть, просто комендант Торн где-то в глубине души был неисправимым романтиком. «Уж если тебе суждено получить пулю в затылок, – рассуждал Бен, – так уж лучше пусть твои глаза в этот миг наслаждаются рождением нового дня».