За вуалью

Она еще была тут. И я еще была тут.

Перри была там, и ее лицо было свежее обычного.

Джей… был где — то.

Я не сдамся, пока оставалась надежда.

Я знала, что немного ее еще было.

Хоть пауки заполнили мое горло, живот, разбегались по венам, я открыла глаза.

Я смотрела туда, куда не стоило смотреть.

Я не воспринимала это, но отдала ему всю себя. Все мое презрение и всю силу. Я хотела заморозить это на месте.

Забавно, но это, похоже, сработало.

Его рука опустилась от моего рта, через миг пропали пауки, вылетели из меня как рвота.

И в тот миг я побежала, вытирая рот.

Я не знала, куда бежала. Мне нужно было пространство.

Туннель виднелся впереди, поездов не было.

Эхо мамы доносилось из одного конца.

Я направилась туда.

Демон смеялся, не бежал за мной.

Он не знал. Но узнает.

За секунды до прыжка с платформы на рельсы — те рельсы, где умерла моя мама — я вытащила кое — что из глубины себя. Я представила свою душу как пруд белых лебединых перьев. И я хотела защитить ее.

Я приземлилась на рельсы, перекатилась и посмотрела на платформу. Там был дьяволы. Дьяволы. Один, но в нем были заперты многие.

Он смотрел на меня с забавой, но и с сильной ненавистью.

Я подняла стены.

Стальную с одной стороны.

С другой.

Демон удивленно двигал головой, разглядывая платформу.

Еще одну посередине.

Я услышала его яростный крик, как разбитой машины, за секунды до соединения стен. Он остался на другой стороне. Он не видел меня. Не ощущал меня.

«Пока что», — напомнила я себе, ясность вернулась. Казалось, мозг восстанавливается с каждой секундой, но секунды были важны.

«Ада!» — закричала мама.

«Я тут!» — отозвалась я, побежала по рельсам как можно быстрее.

В конце туннеля не было света. Только тьма. Больше тьмы. Но голос мамы стал четче. Сильнее.

Мы звали друг друга.

И я увидела слабое свечение впереди. Может, другая станция, но было похоже на огонь.

Я приблизилась, увидела огонь, что горел посреди рельсов. Я видела только его симметрию, красоту.

Красивый. Идеальный.

Огонь.

Я протянула к нему руку.

«Нет».

Ладонь сжала мое запястье.

Мама.

Она выглядела как Джей, словно части не совпадали, словно она была лишь оболочкой, красивой оберткой. Но это была она. Мое сердце счастливо колотилось, оживая.

Я могла заплакать. Закричать.

Я просто смотрела на нее, вбирала ее, ощущая ее любовь.

Я ощущала, как это давало мне будущее.

«Мама», — тихо сказала я, не осмелившись открыть рот.

Она печально улыбнулась мне, убрала волосы с моего лица.

«Ты похожа на себя, но не совсем. Но ты все еще моя красивая малышка».

Она обняла меня, и меня сотрясли горе, печаль и радость, они неслись по мне бушующей и неостановимой силой.

«Все хорошо», — утешала она, гладя мои волосы, как в детстве. Я была теперь благодарна ее спокойствию, которое было даже тут. Она удерживала меня целой там, где я сама не справлялась.

Я не знала, как долго плакала в нее. Я знала, что время было на исходе. Но я боялась того, что случится после, и я предпочла бы остаться так навеки. В ее руках, в ее любви и безопасности.

«Ада, — она отодвинулась и вытерла мои слезы руками. — Они найдут нас тут. Они всегда находят. Это их мир, не наш, — она замолчала и посмотрела на меня с раскаянием. — Ты не должна была приходить. Я не должна была просить. Я знала, что ты была моей единственной надеждой. Я понимала это, ощущала, но не должна была просить. Ребенок не должен так жертвовать за своих родителей».

«Как и родители за детей, — парировала я. — Ты забрала демона из меня в свое тело. Ты убила себя ради меня, ради нас. Я должна отплатить тебе. Я бы не смогла иначе так жить. И я знаю, что бывает с теми, кто сдается своей совести… Я бы оказалась тут».

«Без шанса сбежать».

«Но мы можем уйти, — сказала я. — Нужно просто найти портал в наш мир. Будь я Перри, я бы создала сама…».

«Слишком опасно вовлекать ее. Ей хватило бед. Но это не важно, — сказала она. — Я знаю, где портал. Видела, как они уходили через него. Но мы не попадем туда».

«Мы попробуем. Надежда на нашей стороне, мам. Они не управляют и не понимают только этим. Любовью и надеждой. Это станет их оковами».

Что — то капнуло на мое плечо.

Кровь.

Я подняла голову.

Я впервые увидела туннель, в котором мы стояли.

Круглые стены были из людей, тянулись во все стороны, озаренные светом огня, пропадающие во тьме.

Все типы. Толстые и тощие. Юные и старые. Мужчины и женщины. Лица и тела искажали муки. Все были голые, некоторые стали почти скелетами. Все были соединены, смотрели на нас.

Я ощутила то же, что и в ресторане, когда все смотрели в мою сторону.

Мама тоже смотрела на них.

«Они сообщили им, — сказала она, закрыв глаза. — Они тут».

Я тоже ощущала это гудение насекомых в голове, и оно росло и росло.

Вдруг люди в туннеле закричали. Громко и беспомощно, и это отражалось эхом, пока не показалось, что кричал весь мир.

О, они были близко.

«Сюда», — мама схватила меня за руку.

Мы побежали туда, откуда я прибыла, крики преследовали нас, как злые осы, но в этот раз туннель повернул направо. Впереди я видела точку света, и мы были жуками, а кто — то пробил для нас дырку, чтобы мы могли дышать. Я представила, как Сатана сидит в стороне, крупнее мира, и держит туннель в руке. Готовый раздавить нас.

От этой мысли я чуть не развалилась.

«Шевелись, — говорила я себе. — Ты забрала ее, нельзя сдаваться».

И я бежала. Становилось тяжелее. Свет словно удалялся.

«Это иллюзия, — сказала она. — Мы приближаемся».

Я доверяла ей. Приходилось, хоть все во мне хотело лечь и сжаться.

Но я верила.

И вдруг мы оказались под светом. Открытый люк был в сорока футах наверху, и я удивилась голубому небу. Было сложно понять, глаза не могли сосредоточиться, там будто блестел пластик.