За ядовитыми змеями. Дьявольское отродье

Васька помолчал, оценивая убедительность ответа, сокрушенно вздохнул:

— А я, дурак, сюда в отпуск приехал. Отдыхать. Хорошенький отдых — по ночам змей гонять!

Утром мы еще раз обшарили весь дом и, удостоверившись, что змея могла укрыться только на чердаке, решили изловить пресмыкающееся. Тигран, однако, запротестовал:

— Не надо. Пусть живет. — И добавил, что чердак завален всяким хламом, на разборку которого уйдет немало времени и сил.

— Мы поможем, — сказал Васька. — Ради такого дела что угодно разберем. Нам даже полезно поработать.

Но Тигран продолжал упорствовать. Обиженные странным отказом, мы обсудили создавшуюся ситуацию. Василий считал, что нужно немедленно убираться, пока гюрза не добралась до нас. Мне уезжать не хотелось, но разговор со стариком оставил неприятный осадок. В конце концов мы решили поскорее закончить все дела и ехать в Степанаван, а пока еще раз сходить в лес.

Я возился с рюкзаком, а Василий вознамерился побриться, примостился на бревнах, завезенных недавно для постройки сарая, разложил свои приспособления, намылил лицо и принялся ожесточенно скоблить отросшую рыжую щетину, то и дело заглядывая в карманное зеркальце. Он уже почти заканчивал привычную процедуру, когда кто-то подошел к нему сзади и невежливо толкнул в спину. Василий оглянулся: рядом стоял давешний козел, потряхивал неопрятной длинной бородой и с любопытством разглядывал блестящую мыльницу. Васька весело приветствовал его поднятой рукой, жест этот, так почитаемый в Древнем Риме, козлу явно не понравился. Наклонив крутые массивные рога, он изготовился к атаке. На свою беду, козел и представить себе не мог, на кого он собрался напасть, — кто-кто, а московские таксисты умеют за себя постоять.

Не желая, однако, начинать военные действия, Васька хладнокровно отвернулся; обиженный таким невниманием козел почесал Васькину спину рогами. Васька стерпел и это, но темп бритья заметно ускорился. Козел легонько ткнул Рыжего кончиками рогов и заблеял, вызывая Василия на честный поединок. Васька быстро обернулся, встал на четвереньки и глухо зарычал. Козел опешил, затряс головой, опустил рога для решительного удара. Исчерпав дипломатические средства предотвращения конфликта, Васька схватил металлический стаканчик, плеснул горячую воду в ненавистную физиономию, ошпарив козлу нос. Осатаневший бородач ринулся в бой, Васька мигом покрыл расстояние, отделявшее его от дома, и влетел на крыльцо. За ним скачками несся козел.

Я вышел на крыльцо, козел кружил поблизости, грозя противнику рогами, одновременно что-то усердно жуя. Васька добривал подбородок и вдруг спохватился:

— Юрка! Этот гад мой мыльный крем слопал!

Подтверждая эти слова, козел победно мемекнул, и над его мефистофельской мордой закружились разноцветные мыльные пузыри…

Извилистая, протоптанная козами тропинка круто поднималась в гору. Склоны покрывал густой буковый лес, на красноватых скалах рос низкорослый, колючий кустарник. Мелодично журчали прозрачные ручейки, посвистывали, перекликались птицы.

Узкая тропа была завалена острыми обломками камней. Резкая смена температуры подтачивала вековые утесы, скопившаяся в трещинах вода, замерзая, рвала и корежила камень. На больших валунах грелись в солнечных лучах серые и зеленые ящерицы. Заслышав шаги, они приподнимались на тонких лапках, высматривали неведомого врага, готовые в любую минуту удрать. Любопытство, присущее многим животным, да и не только им, удерживало ящерок до тех пор, покуда из-за поворота не показывались наши неуклюжие (вероятно, по мнению ящериц) фигуры. Завидев нас, узкотелые длиннохвостые создания соскакивали с насиженных мест и исчезали с космической скоростью.

Впереди открылась широкая каменная терраса, в конце ее виднелся вход в большую пещеру. Передохнув немного, мы зажгли фонарики (Васька предусмотрительно починил свой, поврежденный во время ночной суматохи) и вошли в пещеру. Фонари не понадобились, пещера была ярко освещена, свет проникал через дыры в куполе и небольшие проломы в стенах. Известковые стены и пол покрывал толстый слой пыли, ноги утопали в ней по щиколотку. Пещера была невелика.

— Пусто, — констатировал Васька, и удесятеренное мощным эхо слово прогремело как гром: «Пусто, пусто, пусто».

Но Васька ошибся, пещера отнюдь не пустовала. Пыль у привалившегося к противоположной стене большого камня зашевелилась, блеснули толстые, отливающие металлом тела. Издали они напоминали извивающиеся водопроводные трубы. Одна «труба», опередив остальных, быстро поползла нам навстречу, рассерженно шипя.

— Да это гюрза! — вскричал я, и снова под потолком заголосило оглушительное эхо: «Гюрза! Гюрза! Гюрза!»

Васька еще в период наших среднеазиатских экспедиций проникся к этим змеям лютой ненавистью. Завидев приближающийся «ужас ночи» — в Туркмении гюрз называли именно так, — Василий мгновенно утратил интерес к красотам горной пещеры, приготовился к отступлению, но вдруг остановился:

— Дома на чердаке у нас — тоже гюрза?

— Да. А что?

— В таком случае эту нужно поймать. Поймай ее, Юрка, обязательно поймай. Я хочу со здешними поближе познакомиться, выяснить, похожи они на туркменских или нет.

— Конечно, похожи!

— Хочу убедиться в этом. Держи рогульку. — Васька сунул мне палку с раздвоенным наконечником и вылетел из пещеры как на крыльях.

— А ты, оказывается, герой, — засмеялся я, но Васька порой недосягаем для насмешек, толстокож, как бегемот.

— Ничего, ничего. Хорошо смеется тот, кто смеется последним, а не тот, кто смеется в последний раз…

Честно говоря, мне не хотелось ловить гюрзу в пещере, набитой этими «очаровательными» существами, оторопь брала при мысли, что какая-нибудь из них, подобравшись незаметно, вопьется в ногу. Сыворотки у нас нет, а укус гюрзы, если не принять соответствующие меры, почти всегда смертелен. Зачем рисковать? С какой стати?

Оставшись один, я внимательно следил за приближающейся змеей, выставив вперед рогульку, и внезапно заметил, что от другой стены ко мне ползет еще несколько змей. Я инстинктивно попятился к выходу, Васька издевательски заржал:

— Это кто тут о героях распространялся? Кстати, какой у тебя рост?

— Метр семьдесят. А тебе зачем?

— Буду знать, какой гроб заказывать.

Васька хохотал как безумный, а я страшно разозлился: мне угрожает опасность, а какая-то каналья, по явному недоразумению именующая себя моим другом, вместо того чтобы помочь, задает дурацкие вопросы. Злость порой действует на человека благотворно, придает решительности, силы. Не дожидаясь гюрзы, я сам пошел ей навстречу. Змея замерла, проникший в пещеру косой луч солнца высветил отливавшее металлом тело, тусклые неподвижные глаза. Я осторожно приблизился, рядом, подняв облачко пыли, прошелестело что-то невидимое, еще одно облачко взвилось поодаль. Медлить больше нельзя. Быстро прижимаю рогулькой к каменному полу ближайшую гюрзу, и тотчас все скрывается в густой едкой пыли.

То ли от волнения я промахнулся, то ли придавил змею недостаточно сильно — сказать трудно. Тяжелый хвост замолотил по земле, вздымая тучи пыли, остальные змеи ползали вокруг, я кашлял, чихал, топтался на месте, стараясь удержать рвущуюся из рук рогульку.

Я попал в затруднительное положение: змеи подняли пыль, видимость почти нулевая. Не шарить же руками в пыльном облаке, нащупывая холодный змеиный затылок! Внезапно я получил хлесткий удар хвостом и шарахнулся назад, отгоняя мысль о том, что могу наступить на одну из вертевшихся поблизости змей. В ту же секунду я почувствовал, что гюрза выскользнула из-под палки. Вот когда мне стало по-настоящему страшно, я застыл, боясь шевельнуться, чудилось, будто десятки змей ползают вокруг, готовясь напасть. Стоя неподвижно, я вглядывался, пытаясь в кромешной пыли рассмотреть находившихся где-то здесь гюрз.