За ядовитыми змеями. Дьявольское отродье

— Что вы такое несете, Вася! — завизжала Люся. — Они же вегетарианцы, эти снежные!

— Вот попадетесь им в лапы, они вам покажут вегетарианцев. Обглодают, как селедку!

Назревал бунт, участники экспедиции потребовали от профессора немедленно сменить место стоянки, откочевать куда-нибудь подальше. Цыпленкин, которому совсем не улыбалось возвращаться в Москву с пустыми руками, попытался воздействовать на своих товарищей, но переубедить их не смог. Неожиданно ему на помощь пришел Васька.

— Вы совершенно правы, Эразм Модестович. Уходить нам нельзя. Снежные подумают, что мы сдрейфили, бросятся вдогонку, настигнут и в лапшу порвут. Собака тоже не терпит, когда от нее убегают…

Напряжение в лагере росло, и неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы не ослик, возивший кухонную утварь. У всех на глазах он подошел к столику, на котором стоял злосчастный желтый брусок, примерился и откусил большой кусок масла. Абдулло замахнулся на глупую скотину, но рука его повисла в воздухе:

— Начальник! Начальник! Ходи сюда скорей, пожалуйста!

И молча указал нам на брусок, на котором отпечатались два здоровенных зуба.

— Такие же! — охнул Миша. — Один к одному.

— Ах ты, черт лопоухий. — Васька легонько постучал кулаком по лбу ишака. — Ты же нас до полусмерти напугал, ишачишка поганый!

— Вот так рушатся мифы, — с сожалением заметил профессор, уже видевший себя на Международном симпозиуме выступающим с сенсационным сообщением…

Еще недели две мы лазили по горам в тщетных поисках, но «нежных-снежных» так и не нашли. Зато наша с Василием тайна стала секретом Полишинеля. Виной тому была внушительных размеров кобра, невесть каким образом оказавшаяся в лагере. Миша с Гришей, не ведая, кто перед ними, намеревались ее схватить, но были вовремя остановлены Василием, после чего мы с ним, попросив участников экспедиции отойти подальше, продемонстрировали им некоторые приемы охотников за змеями, поймали оказавшую упорное сопротивление змею, упрятали в мешок, унесли на противоположный берег ручья и отпустили с миром. После этого пришлось поведать нашим спутникам о себе.

Рассказывал конечно же Васька, я помалкивал, изредка одергивая приятеля, когда он уж слишком увлекался. Через несколько дней во время ужина Люся поинтересовалась, что мы сделали с коброй, которую поймали в лагере:

— Вы ее отпустили, конечно?

— Зачем отпускать? — ответил Васька. — Ядовитая змея больших денег стоит. Сдам ее в Москве в научно-исследовательский институт, получу денежку. А пока она в моем рюкзаке живет. По ночам я ее выпускаю и пасу. Показать?

Заявление Василия вызвало страшный скандал, с трудом удалось успокоить наших спутников. Больше других кипятился и негодовал профессор: как-никак он являлся руководителем экспедиции, отвечал за всех, и если бы кобра кого-либо укусила…

— Ерунда! — сказал Васька, выслушав мои упреки по этому поводу. — Профессор просто-напросто труса празднует. Он же Цыпленкин, и этим все сказано!

Спорить с Василием было бесполезно.

И еще один эпизод из раннего детства.

Как-то в воскресенье возвращаюсь из зоомагазина с очередным приобретением. Оно невелико, свободно уместилось в кармане, поэтому шагаю по Москве, засунув руку в карман. Поначалу приобретение слабо сопротивлялось, затем, видимо смирившись со своей судьбой, успокоилось и притихло. Неожиданно из притормозившей у тротуара машины меня окликнули по имени. Дядя Петя!

Да, это он. Рослый, перетянутый крест-накрест блестящими ремнями снаряжения, выправка гвардейская, чапаевские пышные усы, на широкой груди два боевых ордена — по тем временам большая редкость. Герой Гражданской войны, лихой кавалерист, дядя Петя много лет служил на дальневосточной границе.

— Здорово, племяш! Как жизнь? Мать с отцом здоровы? Ну, потом доложишь все по порядку, а сейчас поедем навестим твою тетку, она в клинике, на обследовании. Садись в машину.

Впервые в жизни я в клинике, да не в простой, а Кремлевской, что на улице Грановского. Большой дом, длинные коридоры, просторные, блистающие стерильной чистотой палаты. Тетка обрадовалась мне, чувствовала она себя неплохо, готовилась к выписке. В палате вместе с теткой находилась еще одна больная — полная женщина с надменным властным лицом в красивом китайском халате с драконами. Не желая нам мешать, теткина соседка вышла в холл, мы немного поболтали о том о сем, и вдруг я вспомнил о кармане! Руки моей, конечно, там уже не было.

Сунув руку в карман, я взмок, как мышь, — карман был пуст! Быстро оглядев палату, я неловко уронил платок, поднимая его, заглянул под кровати, где ничего, кроме неизвестного предназначения посудин, не увидел, но сделал очень неприятное открытие — входная дверь неплотно прилегала к полу, следовательно, объект моих поисков выскользнул в коридор.

Змея в Кремлевской клинике — это что-нибудь да значило! Даже мне, десятилетнему мальчишке, было ясно, что последствия могут быть самыми непредсказуемыми. Что же делать?

Я незаметно подмигнул дяде Пете, бравый конник понимающе улыбнулся, ответив мне тем же, но тетка это тотчас заметила:

— Вы что это переглядываетесь? Юрочка, тебе нужно выйти?

Да! Мне надо было выйти! Ох как надо! Я просто не мог больше оставаться в палате.

— Что ж ты стесняешься, племяш? Дело житейское. Пойдем покажу, где тут туалет.

В устланном цветным линолеумом коридоре я открыл дяде Пете причину, побудившую меня покинуть палату. Прошедший десяток фронтов рубака остолбенел:

— Так ты — що? Змеюку приволок? Сюды?! — Дядя Петя захохотал, но тотчас, прервав смех, оглянулся по сторонам. — Да ты знаешь, кто в цей больнице лежить? Да твоя гадючка, щоб ей сказыться, всю советскую власть перелякае! — От волнения дядя Петя перешел на «ридну мову». — Давай ее скорийше шукаты, не то будет нам на орехи!

К счастью, в противоположном конце коридора мелькнула темная полоска: как ужу удалось проползти мимо сновавших по коридору медиков? Очевидно, они просто не смотрели под ноги.

— Бежи, племяш, атакуй ее, а я тут останусь, в засаде.

Уж скользил по гладкому линолеуму с большой скоростью, почти сливаясь с ним цветом, нам пришлось решать сразу две задачи — ловить удиравшее пресмыкающееся, но делать это так, чтобы не привлекать чье-либо внимание. Это удалось не вдруг, наконец дядя Петя совершил подвиг — сграбастал ужа своими огромными лапищами и тут же спрятал их за спину — из ближайшей палаты вышла группа врачей и не спеша проследовала мимо нас. Едва они скрылись за углом, дядя Петя отдал мне полузадушенного ужа, брезгливо вытер ладони платком.

— Гадость какая! Надо спиртом руки протереть… Ты, племяш, катись домой, тетке я объясню, что к чему, отчего и зачем…

Неделю спустя навестившие нас дядя Петя с выписавшейся из клиники теткой со смехом вспоминали этот случай. Дядя Петя хохотал басом, хватался за бока, родители мои негодовали, особенно после того, как тетка сообщила им некоторые подробности:

— Петро мне обо всем рассказал, мы посмеялись, а вечером я спросила соседку, что бы она сделала, если бы увидела в палате мышь?