Забудь меня

Ноги отрываются от песка и взмывают вверх. Антон громко дышит, вжимаясь носом в мое ухо.

Сердце стучит от адреналина, который еще не выветрился из меня после поездки на мотоцикле, и я начинаю дрожать, сопротивляясь в его руках и слыша хрипловатые слова:

— Ты превысила полномочия.

— Отвали… — ударяю его обутую в кроссовок стопу своей пяткой.

— М-м-м… — тихо взвывает.

Крутанувшись на месте вместе со мной, тащит меня к костру, и, мне кажется, что нашу возню слышно на весь пляж, но не могу сказать наверняка, ведь Антон валит меня на одеяло и усаживается сверху на мои бедра, вдавив в песок запястья над головой.

Ерзаю под ним, смеясь и суча по одеялу ногами.

Боже, какой же он сильный…

— Ты же умная блондинка, — усмехается, нависнув надо мной и склонив ко мне свое лицо. — Не сопротивляйся, только пупок надорвешь…

— Я врежу тебе… по яйцам… — шепчу, ощущая его дыхание на своем лице. — Как только бдительность потеряешь…

Его губы так близко, что в кедах я подворачиваю пальцы.

Он склоняет голову еще чуть ниже, проводя носом по моей щеке.

Опускаю веки, чувствуя еле заметное касание его губ в уголке своих.

Антон отрывает мою правую руку от одеяла и тянет ее вниз.

— По этим? — спрашивает, прикладывая мою ладонь к своему паху.

По моей руке бежит электрический разряд, отдаваясь притоком крови во всех частях тела. Особенно между ног, которые я с выдохом сжимаю, соединяя бедра.

— Да… по этим… — мой голос дрожит.

Я сжимаю его через грубую ткань джинсов.

Антон издает глухой стон и, проведя носом по щеке, накрывает мои губы своими.

Я падаю с обрыва.

Голова кружится. Мир отключается. Исчезает! Только вкус, напор его языка, который он сплетает с моим в глубоком, голодном поцелуе.

Я тоже голодная.

Приклеиваю руку к его ширинке, дрожью откликаясь на то, как он твердеет под моими пальцами. Целуя меня опять и опять.

Тянусь к нему, отрывая от одеяла голову.

Он вдавливает ее обратно, захватывая мои губы, отпуская и снова захватывая.

Освобождает меня от тяжести своего тела.

За секунду мы меняемся местами, и теперь я седлаю его бедра, усаживаясь на него верхом, лицом к лицу.

Его торс принимает вертикальное положение, рука сжимает мою талию, и когда обвиваю своими руками его шею, свободная ладонь Антона ныряет под мой топ и накрывает голую грудь, прижатую к его груди.

Со стоном откидываю голову и глотаю ртом воздух.

Он давит на меня снизу. Я ерзаю по каменному бугру у него в штанах, от этого он сам стонет, сжимая мою грудь, обводя пальцем окаменевший сосок…

Накрываю его ладонь своей поверх топа и выгибаюсь. Двигаю бедрами, боясь того, что наши звуки услышать посторонние, но заглушить их не получается.

— Подожди… — Антон отстраняется и падает назад.

Приоткрыв губы, смотрит на мои бедра поверх своих и сжимает до боли мои ягодицы под юбкой, хрипя:

— Подожди.

Упираюсь ладонями в его живот, тяжело дыша в такт его тяжелому дыханию.

Облизывая губы, осматриваюсь вокруг, но вокруг никого. Сумерки, дальние голоса и огни костров.

Антон вдыхает через нос, забрасывает назад голову, выставляя вперед кадык, и снова вдыхает, рыча:

— Я не хочу опять в трусы кончить.

Сглотнув, я принимаю в себя это откровение, как сухая земля воду.

— Ты сказал… что… обычно так не делаешь…

Он смотрит на меня, опустив подбородок. Его глаза такие черные, что у меня крутит низ живота.

— Обычно нет… — от напряжения на его скулах проступают желваки.

— Только во время вспышек на солнце? — мой голос хриплый.

— Вспышки ни при чем…

— А что при чем?

— Магнитные бури… и ветер от воды… — он издевается, точно зная, что хочу от него услышать.

Что я заставляю его делать то, чего обычно он не делает! Но он водит меня за нос, и блеск его глаз говорит мне о том, что он прекрасно все понимает. И у него… просто отличное настроение… веселится и ему… хорошо…

Губы растягиваются в улыбке.

— Как ты с этим живешь? — спрашиваю.

— Терплю…

Еще раз осмотревшись по сторонам, я смотрю на него сверху вниз.

Антон убирает руки с моих бедер и забрасывает себе за голову.

Сердце барабанит по ребрам. От волнения пот выступает на висках. Жарко.

Стаскиваю с плеч джинсовую куртку, отбрасывая ее в сторону и оставаясь в одном топе.

Черные глаза наблюдают за мной из-под полуопущенных век, провожая каждое движение.

Как отбрасываю за спину волосы и поддаюсь вперед, прошептав ему на ухо:

— Я тебе помогу.

Выпрямившись, провожу ладонями по его груди и задираю вверх футболку, открывая плоский мускулистый живот. Он вздрагивает, а тело Антона подо мной каменеет, когда, двигаясь вниз по его ногам, я берусь пальцами за пуговицу на его джинсах.

— Полина… — хватает меня за запястье, прожигая во мне дыру чуть бешеным взглядом. — Что ты делаешь? — приподнимает голову, осматриваясь по сторонам.

— Спасаю тебя…

Воздух со свистом вырывается из его носа, грудь поднимается и опадает. Приоткрыв губы, он их облизывает и роняет голову назад, на одеяло, пробормотав:

— Блять…

Глава 28

Антон

Я бы мог кончить только от запаха ее кожи.

Просто от запаха.

Оттого что вижу перед собой тоже.

Как же ей идет быть помятой, твою мать! Невообразимо.

Тонкие пальцы с розовым лаком на ногтях сражаются с моей ширинкой. Она лопнет, есть эта возня не закончится положительно прямо сейчас, но у моей спасительницы руки дрожат, как у пассажира «Титаника».

Дышу глубоко и поворачиваю голову, опять осматривая пляж. Темно, не видно ничего, или у меня в глазах мутно.

— М-м-м… — закрываю их на секунду, когда моего раскаленного стояка касается прохладный ветер.

Приподнимаю задницу, помогая Полине приспустить с нее джинсы.

Никогда мне на этом пляже не отсасывали. Не заводили так, что я готов рискнуть. Никогда на меня так девушки не смотрели, как моя. Смотрели по-разному. Как на мясо, как на трахмашину, которой я не являюсь, потому что ебаться — не главная цель моей жизни, смотрели нагло, пошло, в бешенстве тоже бывало, но не так. С бешеным возбуждением и неуверенностью, будто мой член — это палка гипнотизера.