Забудь меня

— Для справки. Если бы сверху была ты, это нихрена бы не изменило.

Я бы все равно не вытащил, потому что это так.

— Может, попробуем? — бросает деловым тоном.

Растираю руками лицо и тихо смеюсь. Полина наблюдает за мной мрачно, сидя в облаке своих волос. Вдохнув поглубже, говорю:

— Я устал, хочу вздремнуть пару часов.

Что поделаешь, мать твою, меня правда вырубает.

— Здесь?! — удивленно.

— Угу… — встаю и застегиваю ширинку.

— Но холодно…

— Там еще есть дрова, — иду к потухшему костру метрах в десяти от нашего.

Обычно здесь с дровами никогда проблем нет. Их тут, как грязи.

Полина возится с салфетками, когда возвращаюсь: протирает внутреннюю поверхность своего бедра, стоя на песке чуть поодаль.

Мои глаза скользят по стройным ногам. Она смущается этой «гигиенической процедуры», и я отворачиваюсь, в очередной раз окрещая себя дебилом. В темноте я реально слегка краснею, вспоминая, как сильно облажался, но она сделала мне лучший минет в городе, и именно с этим мне придется с этим жить, то есть, зная, что лучшие минеты в городе принадлежат Полине, твою мать, Абрамовой. Вчерашней девственнице, которая член увидела второй раз в жизни. Полине Абрамовой, которая в первую встречу показалась мне первосортной пай-девочкой, у которой носки отутюжены, а из прически не выбивается ни одного волоска даже после часовой тренировки.

Она почти такая и есть. Почти. И мне придется с этим жить.

Она даже не спрашивает, понравилось ли мне, видимо, ответ для нее очевиден. Прекрасно, что мне не придется выписывать ей золотую медаль, я тупо не хочу, чтобы о ее талантах узнал кто-нибудь еще.

Блять.

Я ревную?

Ой, дебил…

Опять злюсь, теперь уже на себя.

— Ты как-нибудь предохраняешься? — спрашиваю, подбрасывая дров в костер.

— Не хочешь детишек? — летит мне в спину вопрос с издевкой.

— Хочу, но не сейчас.

Заводить детишек сейчас в мои планы никак не входит!

— И что сделаешь, если я… забеременею?

Ворошу дрова, от костра летят искры.

— Для начала спрошу, какие шансы. Как перфекционист у перфекциониста.

Она принимает наше психологическое совпадение без комментариев, но когда смотрю на нее, кусает губу.

— А если я скажу «большие»? — усаживается на плед и тянется за своей курткой.

Ее сладкий голос смешивается с треском костра.

— Насколько я знаю, на этом этапе это типа решаемо. Можно принять таблетку…

— Как у вас парней все просто.

— Ты хочешь детишек?

— Хочу, но не сейчас.

Ее растрепанный теплый вид в душе сеет опасные картинки. Неуместные вообще. Это гребаная психология?

Полина отворачивается и кладет подбородок на согнутые колени. Желтые блики от костра падают на тонкий профиль. Я хочу ее поцеловать. Нутро медленно заполняет говенный укол позорной паники.

Я не сказал ей главного. О своих планах на лето и на ближайший год.

Что она сделает? Спросит, какого фига я не сказал раньше? Еще две недели назад? Испарится? Писать перестанет? А если нет? Уверен, в ее планах на лето Мальдивы или Греция. К его концу она думать обо мне забудет, вокруг нее мажоров и наследных принцев на любой вкус и цвет.

Сглатываю горький привкус от этой херни и ворошу костер, ткнув в него палкой.

— У меня… цикл не постоянный… Я пью таблетки уже полгода.

Офигенно.

Возвращаюсь к ней, на одеяло, и растягиваюсь на нем, раскрыв руки. Она не думает, просто ложится рядом, и я набрасываю на ее плечи свою толстовку. Полина прячет ногу между моих ног, чтобы спрятать ее от сквозняка, благоухающая цветочным запахом голова ложится на мое плечо, макушка прямо под подбородком. Сжимаю рукой ее талию, вжимая в себя сильнее.

— Вон, Большая Медведица…

— Угу…

— А там, Кассиопея…

— Кто не воспринимает тебя всерьез?

Я наматываю на палец прядь ее волос, рассматривая цвет через фильтр тусклого освещения.

Полина замолкает, трогая пальцами цветную феньку у меня на запястье. Подарок сестры.

— Все… мой отец…

Мужик заочно мне не нравится, хоть я не планирую с ним знакомиться.

— Почему ты так решила?

— Он смотрит как будто сквозь меня. Он в меня не верит. Не верит, что я могу стать кем-то… или что хочу стать…

— Кем ты хочешь стать?

— Твоим адвокатом.

Улыбаюсь.

— Хочешь стать адвокатом?

— Да… он не помогает… не учит…

— Он адвокат?

Чуть напрягаюсь, собирая для себя эту информацию.

— Он… юрист… очень востребованный.

— Ясно…

Мне нихрена неясно. Не думаю, что дочери юристов катаются на «мерседесах». Его статус в любом случае не сулит мне ничего хорошего. В их системе координат я босяк, мне нечего предложить. У меня даже собственного жилья нет. Не в этом моя проблема в данный момент. У меня меньше месяца осталось.

В рюкзаке звонит телефон. С внутренним стоном понимаю, что это, наверное, мать.

Когда делаю попытку встать, Полина вцепляется в меня клещами, заставляя лечь обратно.

— Нет… — говорит, почти выкрикивает.

Смотрю на нее удивленно, когда ее лицо надо мной нависает.

— Ты сегодня мой… — выпаливает она.

Я не успеваю переварить ее заявление.

Мягкие губы накрывают мои. Немного криво, но от этого мало что меняется. Она меня целует. Я торможу, разрываясь между ней и визжанием своего телефона, но с внутренним чертыханьем сдаюсь, переворачивая Полину на спину и отвечая на поцелуй…

Глава 30

Полина

Кажется, в последнее время я забываю о том, что должна, хоть что-нибудь есть хотя бы два раза в день, но мое тело просто наполнено энергией, которая берется как будто из воздуха.

Я не чувствую голода, заставляю себя уснуть, вместо того, чтобы выключиться в полночь, как делала всю жизнь.

И с моего лица не сходит глупая улыбка.

Я прятала ее от родных весь вчерашний день, а сегодня утром, обнаружив себя дома в одиночестве, перестала за ней следить.

Ловлю отражение в начищенной до блеска дверце микроволновки, я вижу эту глупую улыбку на своем лице и пытаюсь собрать в хвост волосы, которые еще не успела расчесать и привести в порядок.

Мой желудок издает ужасный звук, реагируя на аромат, который я выпускаю из микроволновки, когда достаю тарелку с завтраком. Это кусок пирога с мясом.

У нашей домработницы выходной. Когда так случается, завтракать приходится чем придется, ну, или приготовить его самостоятельно, а я слишком сумасшедшая сегодня, и боюсь свой омлет спалить.