Забытая история
Шрифт:
– Ничего. Я сама этого хотела. Я люблю тебя, - она поцеловала меня. Я почти не отвечал ей – зачем? – Теперь мы муж и жена, и у нас впереди вечность…
Я тяжело вздохнул:
– Ева, ты же знаешь, что на том свете у меня уже есть жена.
Ева нахмурилась:
– Опять она? – Ева все еще надеялась, что я полюблю ее. – Скажи, что было в ней, чего нет во мне? Я думала, если уж ты женился на мне…
– Ева, ты всегда знала, что я не люблю тебя, так как любил Гели. Ты дорога мне, ты мне нравишься, но я не люблю тебя. Извини.
– Тогда почему ты столько лет был со мной?
– Не знаю. Сначала пожалел девочку, чуть не расставшуюся с
Бедняжка Ева! Сегодня она так старалась понравиться всем, наряжалась, а смысл? Я не люблю ее. Хоть в этом ее бархатном платье, хоть без него…
– Вольф, можно спросить тебя кое о чем?
– Да?
– Зачем тебе все это? Ну, зачем ты начал?
– Зачем? – хороший вопрос. Не ожидал его от Евы. – Сначала хотел отомстить, потом втянулся. Было интересно, получится ли у меня. Я почти ничем не рисковал…
– Но люди…
– Что люди, Ева? Я ненавижу людей!
– я посмотрел ей в глаза. – Нет, отдельные личности мне нравятся. Кое-кого я люблю. Но человечество в целом – ненавижу. Они хуже крысиной оравы: у крыс хотя бы есть цель: они живут ради того, чтобы их вид выжил, стал лучше. А люди борются непонятно за что! Они уничтожают друг друга, зачастую просто ради удовольствия! Они оставляют жизнь уродам, обеспечивают их, хотя и знают, что им никогда не излечить это. В то же время как по настоящему достойные люди умирают с голоду.
– Но ты…
– Что я? Я хотел уничтожить эту заразу! Хотел, чтобы конфликтов на Земле стало меньше! То, что я сделал, было оправдано. Иногда я жалею, что не уничтожил всех подчистую. Какое еще животное нападает просто из удовольствия? Да ни одно! Ни одна собака не нападет на другую, просто чтобы поразвлечься. Ни один волк не нанесет удар в спину своему сородичу! Только люди поступают так, только люди! Они хуже шакалов, хуже крыс…
– Альф, мы тоже люди…
– Представь, какое одолжение мы сделаем миру, покончив с собой, - ответил я полувсерьез. Жестокая шутка, но для нашей ситуации она в самый раз.
– А сделал я то, что должен был сделать. Может быть, в следующий раз экзаменационная комиссия задумается, прежде чем отправить юного художника на все четыре стороны. Возможно, строители задумаются, прежде чем толпой нападать на подростка. И киллер не наведет пистолета на ни в чем не повинную девушку. Кто еще способен напасть на слабого, находящегося на грани, человека? Только еще один человек! Они получили сполна. И знаешь что? Я даже рад, что не уничтожил их всех. У человечества был шанс выжить, но они его упустили. Они сделали врага из меня, и победили. Теперь они будут уничтожать друг друга, пока не разнесут весь земной шар. Знаешь, а хотелось бы на это посмотреть. Жаль, не судьба. Думаю, время пришло, - я взял в руки свой пистолет, Еве протянул капсулу с ядом.
– Прощай, - мы поцеловались.
– Прощай, Ева. Спасибо тебе, не смотря ни на что, - она раскусила капсулу. Несколько мгновений она еще была жива. Она протянула мне руку, но не успела коснуться меня: жизнь ушла из ее тела.
Я некоторое время смотрел на тело Евы. Я провел с ней столько времени, но совсем не жалел о ее смерти. Быть может потому, что я уйду вслед за ней. Но я ухожу не к ней, а к Гели…
Я достал из кармана две фотографии. С одной на меня смотрела мама, на другой была Ангелика:
– Скоро мы снова встретимся, родные мои…
Я сжал в руке холодную рукоятку пистолета.
«Теперь совсем все.
Пусть подавятся эти шакалы,
победившие волков количеством. Хотелось бы посмотреть на их конец, но не судьба. Ничего, пусть потомки современных арийцев увидят это».Я в последний раз взглянул на фотографии:
– Гели, мы скоро будем вместе. Как и хотели…
И не совсем мое. Переделка…
Любить - не значит быть любимым,
Мечтать - не значит жить мечтой,
Быть ангелом - не значит иметь крылья,
И умереть - не значит обрести покой.
Раз выиграть – не значит одержать победу.
За правду воевать – не значит, за добро.
Как отомстить – не значит стать сильнее,
Так власть иметь – не значит иметь все.
Бежать от истины - не значит быть мудрее.
Сказать прости - не значит осознать ошибок всех.
Забыть - не значит вычеркнуть из сердца.
Уйти - не значит скрыться от проблем.
========== Послесловие ==========
Историю пишет всегда победитель,
И правды в ней, увы, не найти.
Каким бы не был проигравший правитель,
Ему остается достойно уйти.
Но помнить должен любой победитель,
Что все не так просто, пока
Решает судьбу не его покровитель
А лишь взмах крыла мотылька…
Послесловие.
Я не в коем случае не называю свою версию данных событий единственно правильной. Что правда, а что нет – теперь уже не знает никто. Я всего лишь хотела показать другую сторону событий тех лет. То, что, возможно, осталось за кадром. Тем, кого возмутило обилие вымышленных событий, хочу напомнить, что это – художественное произведение.
Для тех, кто хочет увидеть хоть немного фактов, написано послесловие.
Со смертью Гели история не была закончена.
Иностранная пресса, как, впрочем, и немецкая, то и дело предоставляла читателям все новые версии происшедшего. Одна из газет, например, доказывала, что Гели была убита самим Гитлером. При этом свидетелем преступления был… Эмиль Морис! Напомню: в то время Морис жил в Австрии и работал в своей часовой мастерской, благополучно забыв о девушке, «отношения с которой завели бы его в пропасть».
С приходом Гитлера к власти пресса вдруг замолчала, что не удивительно. Казалось бы, инцидент исчерпан, однако в 1945 у этой истории появилось неожиданное продолжение.
Могила, никому не мешавшая вплоть до 1945, вдруг стала привлекать внимание сотрудников кладбища. Администрация кладбища «вновь обратилась с просьбой решить вопрос об оплате к госпоже Раубал - Гаммитцш, но поскольку она не отреагировала, 11 марта 1946 тело ее дочери было эксгумировано из склепа и вновь захоронено в ряду могил группы 33Е, ряд 2, № 73 на том же кладбище» - массовое захоронение бедняков.
При этом о судьбе Ангелы Раубал – Гаммитцш, сестры Адольфа Гитлера, в то время ничего не известно.
Известно, что в своем первом завещании Гитлер отписал все вещи, ранее принадлежавшие Ангелике, своей сестре. Он писал: «Никто не должен прикасаться к ним! Как поступить дальше – решит Ангела».
В последнем завещании речи об этих вещах не шло. Некоторые историки представляют все так, как будто фюреру не было дела до своей некогда любимой племянницы. Но все же стоит вспомнить, что завещание, написанное в апреле 1945, имело скорее политический характер.