Забытый - Москва

– Здрав будь, князь, - Филипп совсем засмущался, не зная, как быть, отхлебнул, оторвался, глянул на князя (тот пил), приложился опять, поперхнулся, закашлялся и, наконец, отставил кружку.

– Мне вон ребята говорят, - князь ничего не замечал, обращался к нему как ни в чем не бывало,- свистишь ты здорово?

– Есть малость, княже.

– Сам придумал?

– Не вот чтобы... Мальцами в ночном пересвистывались, сам, поди, знаешь.

– Мы не пересвистывались.

– А мы крепко. Ну а тут...
– Филя жалобно улыбнулся, - лень мне стало каждый божий день туда-сюда мотаться.

Порхнул смех. Дмитрий оглянулся недовольно - упала тишина.

– Лень?! А почему мотаться? куда?

Филипп, видя серьезность князя, приободрился, стал объяснять:

– Воевода Константин такой порядок установил: каждый день переведываться с соседними заставами, узнавать - что у них, передавать что у нас. У нас застава маленькая, на глубоком месте стоим, а слева и справа соседи - на бродах, им ухо востро держать, людей от службы отвлекать не след. Вот нашим и приходится каждый раз и туда, и сюда. До одного соседа почти пять верст, до другого три с гаком, а я на заставе самый молодой. Вот и... Я ладно, коня жалко. И вспомнил я про ночное. Переговорил с ребятами там и там, условились, как свистеть, когда нет новостей, как - когда есть, какую новость как обсвистеть. В общем, знаки разные. Ну и... вечером, когда все утихнет, и утром пораньше. Утром вообще слышно Бог знает как далеко. Через заставу слышно! Илья Федорыч, командир мой, сначала чуть ни в кулаки, лентяй, мол, стервец и обманщик. А когда разобрался, проверил, так скорей к воеводе. А тот меня к себе, да послал по заставам вдоль всей Оки других учить.

– Так у вас это уже по всей Оке действует?!
– Бобра даже в жар бросило.

– Не очень четко пока, но...
– Константин смотрел петухом.

– То есть я сейчас вот, в одночасье, смогу узнать, что творится в Лопасне?

– Запросто!

* * *

Все пять дней, обследуя пограничное хозяйство, Бобер не удосужился серьезно переговорить с монахом. Разговор состоялся уже перед самым отъездом в Можайск и касался, конечно, формирования полка для похода и воспитания молодого князя.

– Смотри внимательней. И незаметней. Он не должен чувствовать, что за ним наблюдают.

– Само собой. Только я не пойму: если ты говоришь, что хочешь обойтись минимумом, зачем тебе Можайск, Звенигород? Трата времени!

– Времени у нас - целая зима. А ты дальше смотри. Я их пошевелю. Соберу, посмотрю, проверю. А потом возьму и скажу: слабаки! Это не можете, то не умеете - в поход не годитесь, такие мне не нужны. Знаешь, как завозятся! Или думаешь - нет?

– Завозятся. Только надолго ль их хватит?

– Может, и не хватит. Но все какая-никакая подвижка. На следующий раз уже лучше будет.

– А если сразу себя покажут?

– Тогда возьму. Кобениться и притворяться нельзя, все должно быть реально. И люди должны к реальности привыкать. Только вряд ли будет нормально. Насмотрелся я на нижегородских, да и на московских...

– Говорят, звенигородский князь Федор Андреич - мужик дошлый.

– Тем лучше. Только не в отдельном человеке дело. Верно? Система не годится, систему надо ломать. Только тогда толк будет.

* * *

На посещение Можайска и Звенигорода ушло три недели. К рождеству Бобер, осунувшийся, но веселый, вернулся в Серпухов и с порога, словно и не прерывал разговора, начал выкладывать монаху о том, что увидел, чего не увидел, чего не захотел, а чего захотел, да не смог.

– Ты был прав, звенигородский князь Федор - молодец. Но и я прав оказался.

Монах вытаращил глаза.

– ...Дружина у него хороша. А остальное как везде. Я сказал - он понял. И согласился. Молодец мужик! По-настоящему согласился. Не стал канючить, отмахиваться, жаловаться, что возможностей нет, а от души сказал: да, надо менять, по-старому не отсидимся. Он и сам уже подумывал, да не знал, как к Великому князю с разговором подступиться - перед Дмитрием такая стена! Зато в Можайске - болото! Ни черта ни думать, ни шевелиться не хотят. Пришлось честолюбивых воевод искать.

– Нашел?

– Нашел кое-кого. Там-то я дольше всего и возился. Но в конце концов всех обидел, от услуг отказался, ну и... все, как я тебе перед отъездом и говорил. Набычились. Насупились. Не знаю, как будет, но после похода - жив буду - поеду посмотреть. Обещал.

– Ну и у нас то же самое. Собрали мы с князь-Владимиром местных воинов. Слезы!

– Сколько собрали-то?

– Полторы тысячи. И дай Бог треть на что-то сгодится.

– Пять сотен?

– Ну, может, шесть. Не больше.

– Ну и ладно. Собери этих, способных. Я посмотрю. Из них выберем, да и в путь.

– Еще и из них выбирать?! Сколько ж ты на Ржеву взять думаешь?

– Ну все,чай, сотни три наберем. Или нет?

– Чтой-то ты уж совсем лихо.

– А что? Ты думаешь, там гарнизон большой? Станет тебе Олгерд много дармоедов в таком месте держать. Ржева больше трех сотен сама не прокормит, а он из своих запасов нипочем не даст. Ты Олгерда, что ли, не знаешь?

– Ну пусть и три сотни, но чтобы город брать (а городок-то, говорят, крепок!), какое-никакое преимущество надо иметь!

– Это если брать...

– А что же, не брать?!

– Сами отдадут.

– А-а...

– Пока мы тут снаряжаемся... Кстати, прислал Василь Василич снаряжение?

– Прислал. Снаряжение доброе.

– Вот и хорошо. Пока снаряжаемся, к Ржеве надо Гаврюху с Алешкой послать. С отрядом человек в двадцать. Засиделись они без дела, небось уж и навыки стали терять. Филю этого со свистунами захватить. Надо, чтобы к нашему приходу они обосновались в городе, внутри. Кто там свой и где живет, мне в Москве сказали. Подкрадемся, свистнем...

– Подкрадешься! С тремя сотнями, да по белу снегу.

– Поглядим. Чегой-то ты, отче, разосторожничался?

– А чего это ты распетушился, как кочеток молоденький?

– Ладно, ладно. Ты к нашему возвращению кремль закончи.

– Чего?!! К ВАШЕМУ?!!

– А что? Чего это ты медведем ревешь?

– А то! Без меня опять?!

– А зачем ты мне там? Ты мне здесь нужнее.

– Ну вот что, сыне! Как уж ты там ни рассуждай, а я пойду с вами! Тут Яков Юрьич всему голова: и хозяйствовать, и строить лучше всех может. Ты ж его прежде всего обидишь, коли меня оставишь! А потом: мне тоже навыки терять ни к чему. Два года (да уж больше!) без драки - это разве дело?! Жиром заплыл, коростой покрылся! В кои веки что-то подвернулось, а он - на тебе! А князь Владимир как же?! Ведь я при нем должен быть! Ты что, забыл враз все наши придумки, планы?

– Ну ладно, ладно. Крику-то сколько, Боже ты мой, будто прищемили тебе эти самые...

– Нет, ну обидно же!

– Да ладно, успокойся. Пошли, коли тебе так уж приспичило.

– И приспчило! А то ты не понимаешь!

– Я-то понимаю, но честно говоря, мне самому бы с Владимиром хотелось потесней пообщаться. А то ты его от меня вроде бы как отгораживаешь.

– Ничего, пообщаешься, я стушуюсь как-нибудь. Но кости размять должон. Не могу больше!

* * *

Из шести сотен бойцов, выставленных для отбора, Бобер безжалостно забраковал почти половину, оставив готовиться к походу только 320 человек, и тем вверг князя Владимира в задумчивость и уныние. Понаблюдав, дав помучиться и видя, что тот не решается и вряд ли решится спросить, он начал разговор сам: