Зачет по тварезнанию

Джелайна шла молча, эмоциями не делилась, но и так было ясно: ей страшно. Мы всё шли и шли по азимуту. И я думал о том, что нужно уже задуматься о стоянке, и даже начал просчитывать двойной контур защиты на случай нападения тварей…

…Как вдруг лес почти внезапно разошелся в стороны, открыв вид на высокую гору. Из-за нее, в тонкой полосе еще чистого закатного неба, пробивались последние лучи закатного солнца.

А прямо под горой, перед нами, лежала деревенька. Довольно крупная деревенька. Пальцев на руках и ногах не хватало, чтобы пересчитать все дворы. И домики со светящимися оконцами расползались во все стороны.

31. Лайна. В поисках ночлега и истины

Деревня появилась тогда, когда я уже совсем отчаялась. Из сумрака леса мне чудились глаза тварей, их дыхание, тихие шаги. Волосы на затылке стояли дыбом и не думали опускаться. Человеческое жилье, огни в окнах, запах дыма и еды, лай собак, мычание коров… Словно нет вокруг темных тварей. Может, они нам причудились? Может, это была очередная шуточка вредной старушки Тои с какой-нибудь настойкой из мухоморов?

Краем глаза я заметила, как расслабился Кейрат, до того прямой, будто оглоблю проглотил.

— Как думаешь, здесь есть постоялый двор? — спросила я у него.

— В крайнем случае, поставим палатку на улице, — легко ответил он.

Должна признать: ставить платку на улице совсем не так удобно, как в лесу. Но в данном случае я была готова потерпеть. В любом случае, искать таверну или ставить палатку лучше в центре деревни. Я поправила рюкзак, который сразу стал легче в пару раз, и зашагала к домам. Подходя ближе, я увидела то, что не было заметно изначально: в кособоких домишках на окраине поселка огонь не горел. Над ними не поднимался дым. Они были заколочены. Пустые дома встречались нам и дальше. А вот люди нам не попадались. Я решила зайти поглубже в деревню. Там, если уже никого не найдем на улице, будем стучаться в дома.

Однако Дайна была на нашей стороне, и через пару минут Кейрат буквально поймал пацана лет четырнадцати, который пытался зайцем проскочить мимо нас.

— Парень, скажи, у вас есть постоялый двор? — спросила я. Но ответа не дождалась.

Парень лишь недоуменно переводил взгляд с меня на Торнсена. Последнее было сложно, поскольку тот держал местного за шкирку. Но пацана сложности не останавливали.

— Он меня понимает? — спросила я у Кея.

— Пацан, где тут можно остановиться на ночлег? — задал он вопрос.

Мне кажется, мой был не хуже. Но его, видимо, доходчивее.

— Могёте в любом пустом доме, — щедро разрешил мальчишка. — А если денег много, то у старого Арно. Он приезжим комнаты сдает, — парень махнул рукой в том направлении, куда мы шли.

— Благодарю. Здоровья родным, — пожелал Торнсен, и пацан припустил так, что только босые пятки сверкали.

— Я еще хотела спросить… — начала я.

— В таверне спросим, — по-взрослому серьезно ответил Кейрат и пошел, задавая темп.

Отыскать таверну было несложно. Это был единственный дом, двери которого открывались прямо на улицу, а не в обнесенный забором двор.

Я вошла внутрь, сняла рюкзак, поставила его у стены, рухнула на лавку и только теперь по-настоящему поверила, что жизнь налаживается.

По крайней мере, остается.

Кей поставил рюкзак рядом и уселся напротив, широко расставив на столе локти и упираясь костяшками указательных пальцев в брови.

Словно из-под земли, рядом со столом нарисовался хитроватого вида мужичок, видимо, владелец заведения, которого пацан назвал старым Арно.

— Молодой господин желает комнату на ночь для себя и своей спутницы? — спросил он Кейрата, будто мы были в столичном борделе.

— Молодой человек желает две комнаты для себя и своей спутницы, — ответила за него я.

Старый Арно даже не удостоил меня взгляда, отчего мне захотелось слегка подпалить его грязный фартук неочевидной расцветки.

— Две комнаты и ужин на двоих, — подтвердил Торнсен.

Мужик заюлил, словно старый кобель хвостом, и Кейрат достал из внутреннего кармана жилета плоский кошель, из которого выудил пару золотых. Глаза хозяина таверны полыхнули алчностью так, что лютостужень со своими фонарями рядом с ним сесть бы постеснялся. Мужик исчез с той же прытью, что и появился, и спустя пару мгновений появился снова, выложив на стол два ключа.

— Можете оставить вещи наверху, — предложил, приветливо скалясь, мужик. — Может, переодеться надо, — сказал он, как бы намекая.

— Спасибо, мы сначала поедим, — благодушно заметил Торнсен, и Арно притух.

Похоже, планировал в вещах покопаться, пока мы будем ужинать. Однако навязываться не стал. Видимо, был философом. Для того чтобы взять то, что плохо лежит, нужно чтобы это что-то кто-то плохо положил. А если его кто-то хорошо поставил у стены и на виду — тут ничего не поделаешь.

— А чего это со мной тут не разговаривают? — завелась я.

Скандал закатить лучше поздно, чем никогда. И лучше Кейрату, чем мужику, который меня игнорирует.

— Джелайна, понимаете, Западное Пригорье — мир простой, патриархальный. Место женщины тут — дома у печки или в огороде над грядкой. А с рюкзаком, в штанах и с короткой стрижкой — это даже не женщина, а непонятно кто.

За-ме-ча-тель-но!

— Тогда объясните, что я являюсь преподавателем Военно-Магической Академии, — велела я.

— Думаете, это может как-то спасти ваш моральный облик? — хохотнул Кейрат.

С этой стороны я на ситуацию не смотрела. Но, на всякий случай, застегнула жилет, под которым кроме батистовой рубашки по-прежнему ничего не было.

Не прошло и пары минут, как за моей спиной послышались торопливые шаги, и, вывалив на стол тарелки и обильные женские прелести, румянощекая блондинка стала рассказывать, какая у них простая еда, как ей неловко, поправляя при этом локоны за уши. И вешая лапшу на развесистые уши моего студента.

Тот пялился в разверзнутое декольте и, кажется, не слышал ничего из того, что девица ему щебетала.

Что, Лайна, как оно, когда в тебя втюрились, а?

32. Лайна. Во вражеском окружении.

Не успела я это подумать, как к первой девице с прелестями навынос добавилась вторая, русая. Столь же богато одаренная по-женски, как ее подельница. И столь же нескромно их предлагающая ко всеобщему обозрению. В лице Кейрата. Она обошла парня со спины, приваливаясь к столу с другой стороны. Теперь он был обложен практически голыми телесами, как умирающий старик грелками — со всех сторон. Чтобы точно не сбежал.