Загадка о тигрином следе

Они подошли к расстрельной стене. Вильмонт минут десять простоял, глядя на место, где тоже вполне мог окончить своё земное существование. Военная выправка, подтянутость сразу выдавала в старике офицера, и вскоре Одиссей стал замечать, что присутствующие красноармейцы подозрительно косятся на них. «Как бы нас снова не препроводили под конвоем в ЧК» – подумал молодой человек. Тут старик озадаченно обратился к нему:

– И всё-таки не пойму я вас – то вы бескомпромиссно заявляете, что я вам враг до гробовой доски, а теперь вдруг грудью встаёте на мою защиту!

Одиссей пожал плечами:

– Я просто возвращаю вам долг, ведь вы тоже спасли меня от расстрела, рекомендовав в экспедицию. Дали продуктов, которыми я поддержал голодающего отца.

– Что ж, Одиссей Гекторович, тогда я благодарен вам за душевное благородство, вы рыцарственная натура!

Вильмонт сделал движение, намереваясь пожать молодому человеку руку, но Одиссей отстранился.

– Да, я помог вам, ибо не мог поступить иначе. Тем не менее, мне известно, кто вы есть на самом деле. И не надейтесь, что я скрою этот факт, когда мы доберёмся до Ташкента.

Луков показал Вильмонту свою половинку карты джокера. Он рассчитывал, что старик смутится, начнёт выкручиваться, однако генерал лишь с сожалением посмотрел на него.

– Значит, вы приняли предложение этих господ-заговорщиков.

– Я принял!? – изумлённо и с обидой вскричал Луков.

Собеседники мгновенно поменялись ролями. Причём Одиссей даже не заметил, как из разоблачителя превратился в оправдывающегося подозреваемого. Он стал сбивчиво, взахлёб рассказывать о том, как получил карту.

К большому облегчению молодого человека благодарный за собственное спасение генерал не поставил под сомнение его рассказ.

– То, что вы сами открылись мне, снимает с вас подозрение – сказал Вильмонт и, наконец, крепко пожал учёному руку. – Простите, что пусть на минуту, но усомнился в вас.

В свою очередь старый разведчик сообщил, что лишь притворился готовым на измену двурушником.

– Я уже говорил вам, что мне ненавистно предательство, но мне обязательно нужно знать, кто скрытый враг. Поэтому я взял эту карту-пароль у тех же господ, которые пытались завербовать вас. Пусть они пока думают, что я готов плясать под их дудку. Но как только их агент предъявит мне пароль, я неприятно удивлю его. Когда-то у меня была репутация неплохого крысолова… Правда, и мне свойственно порой ошибаться…

Тут генерал поразил Лукова неожиданным признанием:

– Я подозревал ту пропавшую с аэропланом девушку – Галину.

– Но почему?! – изумился Луков.

Разведчик ответил очень уверенно:

– То, что она была вовсе не той, за кого себя выдавала, это совершенно точно. Но всей правды теперь уже не узнать. Быть может, я подозревал её напрасно.

*

По лицу Лаптева было заметно, что он не слишком рад возвращению генерала. Комиссар даже не пытался оправдаться перед начальником за то, что не попытался выручить его из ЧК. Напротив, он считал, что это генерал должен оправдываться.

– Зачем вы взяли с собой погоны? – спросил мальчишка старика обвинительным тоном.

Вильмонт достал из кармана пару эполет, блеснувших золотой чешуёй.

– Для белых я всё ещё генерал. Этот пропуск нам ещё может пригодиться.

– Ваша предусмотрительность, Ваше Превосходительство, едва не обезглавила экспедицию.

На это старик язвительно заметил:

– Вряд ли вы бы очень расстроились, товарищ Лаптев, если бы место начальника вдруг стало вакантным. Насколько я успел заметить, вы сами не прочь его занять.

Пока решался вопрос с отправкой экспедиции дальше, необходимо было найти какое-то временное пристанище. На станции и возле железнодорожных путей теснились палатки, но и под их тонким брезентом не всем нашлось место. Дымили костры, вокруг которых сгрудились «бездомные» красноармейцы. Они покорно ждали свободных мест, лишь бы хоть какая-то крыша имелась над головой, да стены, чтобы защитили от пронизывающего до костей степного ветра. Так что на самой станции искать убежища было бесполезно.

По соседству имелся небольшой посёлок. Вильмонт получил у начальника гарнизона специальный ордер, ибо о том, чтобы самостоятельно отыскать свободный угол, нечего было и думать. В каждой хате количество остановившихся на постой красноармейцев превышало все допустимые нормы. Куда ни кинь взгляд – в окне ли под камышовой крышей или во дворе за хлипкой изгородью из нескольких тонких жердей – обязательно маячит фигура в гимнастёрке и галифе. Дом, куда их определили для проживания, находился на самой окраине села. Старая, низкая, давно не беленная, закопченная от пола до потолка хата была полна людей. Все – здоровые и больные спали вповалку на земляном полу, один хозяин – древний старик – на лавке.

Оставаться более одной ночи в этом переполненном людском муравейнике было смерти подобно, и генерал решил утром снова идти к местному начальству и требовать содействия в отправке экспедиции.

*

Они появились не вовремя. На двери дома висела большая вывеска: «Комендатура закрыта, все ушли на борьбу с бандитами!». Во дворе ЧК один из местных начальников – тот, что со шрамом спешно собирал конный отряд в погоню за снова появившейся в окрестностях станции неуловимой бандой. Изъеденное оспой лицо чекиста, изуродованное длинным шрамом, предавало ему свирепый вид. И в данном случае внешность полностью соответствовала характеру человека. Как Луков уже успел убедиться, этот тип, похоже, был самым кровожадным в местной «чеке». Он до последнего требовал не верить фальшивым мандатам арестованных и убеждал сослуживцев пустить в расход «на всякий случай» бывшего генерала и его заступника.

Перетянутый крест-накрест портупейными ремнями в простреленной в нескольких местах будёновке со звездой командир беспрестанно отдавал приказание своим людям. Большинство его кавалеристов уже находились в седлах с винтовками за плечами и нетерпеливо ожидали окончания сборов.

Так как другого начальства поблизости не наблюдалось, Вильмонт решительно направился к страшному человеку. Когда генерал подошёл к чекисту, тот уже поставил одну ногу в стремя. Так некстати появившийся назойливый проситель мог спутать охотнику все планы.

– Вам уже ответили, что пока у нас нет возможности вас отправить! – попытался с ходу отделаться от назойливого просителя чекист. Но бывший заключённый здешнего подвала, который вроде бы должен был целовать ему сапоги за то, что вообще остался жив, уже не просил, а требовал, и даже смел угрожать:

– Вы немедленно обеспечите отправку моей экспедиции по маршруту или будете отвечать перед Москвой!

Лицо чекиста сделалось буро-багрового цвета, на котором резким белым рубцом проступил шрам. Глаза палача налились яростью. Он потянулся к висящей у него на широком ремне на правом боку кобуре с безотказным «наганом».