Загадочный пациент

Он был таким нежным, никто не назвал меня маленьким цветочком. Я смотрела на него как на Бога… когда он вышел, еще дал вводные брату, который больше, чем он. Лёву часто боятся за его угрюмость, а ему не было страшно.

Он просто сказал ему:

– И не смейте ее ругать, она ошиблась и поплатилась за это. Окружите ее лучше заботой. Через месяц, когда раны затянутся, привезёте ее ко мне по этому адресу, я обработаю раны, чтобы шрамов не осталось…

Весь этот месяц он мне снился, как сказочный принц. Он был моим героем.

В течение месяца я выращивала маргаритки в горшке на подоконнике, чтобы потом отвезти его в знак благодарности для него.

Перетянула горшок лентой, одела самое милое платье из тех, что у меня было. Я была похожа на девочку-припевочку. Мне казалось, что я очаровательна.

Мы приехали к нему, я подарила ему горшок цветами, смотрела во все глаза и пыталась найти хоть что-нибудь, что сказало бы мне, что я ему нравлюсь. Мне так хотелось ему нравится. Я же была влюблена в него по уши!

Он снял последние швы, прошёлся несколько раз по ним лазером, высвечивая контуры.

– Ты настоящая красавица. – он так улыбался мне своей очаровательной улыбкой, производил впечатление самого красивого мужчины в мире. Он был краше любого голливудского актера. Мне хотелось, чтобы он говорил еще и еще. – Когда вырастишь, все мужчины будут у твоих ног.

На этих словах я поняла, что он воспринимает меня исключительно как ребёнка, соплюху. Не видит того восхищения, с которым я на него смотрю… Между нами все-таки было десять лет разницы.

Я думаю, что и без имён понятно, кто это?

Мой брат стал работать на Луку и уехал из Ростова, приезжал на праздники, привозил мне красивые подарки. Я старалась расспрашивать его, узнать хоть что-нибудь об Алане, но Лёва всегда был немногословен. А теперь он стал Лео и стал совсем скрытен.

После моего восемнадцатилетия, я сама нагрянула в Москву к брату. Хотела еще хотя бы раз, одним глазком увидеть чудесного доктора. Придумала, что у меня сводит от боли правую руку, которая была сломана в ту роковую ночь. В Ростове все врачи посмотрели ее, но никто не может понять причину боли…

Что не сделает глупая влюблённая дурочка?

Прошло около пяти лет и я сильно изменилась, у меня выросла грудь и округлились бедра. Но при этом, я всегда надевала скромные платьица деревенского стиля и собирала густые волосы в хвост. После того случая мне не хотелось никого провоцировать и очень хотелось показать Алану, что я приличная и целомудренная.

У меня коленки тряслись так, что чудом не повылетали суставы. А он меня даже не узнал, не мог вспомнить моего имени…

Рита подняла стакан и выпила его до конца.

– И тогда я решила работать на Луку, остригла волосы, чтобы они мне не мешали. Стала профессиональным охотником за головами. Смотрела на него, видела какой он, сука, добрый и красивый. Просто мистер положительность, но меня он никогда не замечал. Я для него просто пустое место!

Маленькая слезинка красиво, почти театрально покатилась по нежной коже Риты. От ее слов мне стало душно и горько. Я примерила на себя ее чувства и представила, чтобы я чувствовала, если бы Майлз перестал замечать меня, игнорировал моё существование.

Нечто похожие было последний год, и я страдала, готова была на все, чтобы оторвать кусочек его внимания, убедиться, что его чувства ко мне реальны.

– Никогда бы не подумала, что тебе нравится Алан. – сказала Алиса, вставая со стула. – Мне так жаль, милая, может быть тебе стоит наоборот оставить и его и пожить для себя? Не циклиться?

Алиса заглядывает в комнату, где спит дочь, выдыхает, и возвращается, приобнимает Риту.

– Ты такая красивая! И если честно, я рада, что ты убрала этот ужасный розовый цвет! Если ты перестанешь еще материться, как сапожник, то действительно станешь очаровательной!

Майлз.

Мы недолго решали, кто займёт четыре места в машине. Наше решение расстроило только Макса, но он не проронил ни слова, понимая, что мы сделали правильный выбор. Мальчик мало чем сможет помочь нам.

Девчонки пропали, их телефоны были выключены и никто не знал где они. Я думал, что убью кого-нибудь. Напоминал дикую собаку, у которой отобрали кость.

В больнице было тоже пусто.

Там нас встретил друг Колибри с разбитой мордой. Вряд ли он сам себя так отделал.

Увидев его, думал придушу. Без лишних слов, сразу для убедительности приложив несколько раз мордой о стену, стимулируя говорить правду и ничего кроме правды, я задал интересующий всех на вопрос:

– Где они?

– У меня на даче. – проблеял он. Маленький пидарас, как будто я не замечаю как он пялится на мою девочку.

– С какого хера?

– Ночью были гости в больнице, пришлось придумывать варианты.

– Где дача?

– Я отвезу Вас.

– Адрес?

– И это вместо спасибо? – булькает малой, смотря на меня с вызовом. Беру его за горло, сжимаю так, чтобы вытолкнуть кислород из его легких.

– Адрес…

– Да пошёл ты на хер! – выплёвывает он. – Я значит ночью рискую своей жизнью, а ко мне вот так?

– Отпусти его!
– гаркает Алан и отпускает мне подзатыльник. – Кого ты спрятал на даче?

Парень отхаркивает кровью, отходит от меня и хрипло выдаёт:

– Аню, Вашу жену с дочерью и безбашенную.

Под безбашенной он явно имеет в виду Риту. Значит, они все вместе были этой ночью. Это утешает.

– Почему они не берут телефоны? – спрашивает Лука, подходя ближе. Пацан съёживается.

– Выбросили их, чтобы никто не отследил.

– Ладно, поедешь с нами, если это ловушка, я руками продавлю тебе череп.

***

Уложив мелкого в багажник, не спрашивая его мнение, мы снова уселись в машину.

Чтобы успокоить нервы, я разобрал пистолет и стал его чистить прямо в дороге.

– Надо бы Лео сказать, что его сестра со всеми, и что все хорошо. – говорит Захар, выжимая из машины все, на что она способна. – Хотя она и сама, кого захочет – завалит.

– Вам не надоело, постоянно отпускать сальные шуточки в ее сторону. – Алан ощетинивается, напрягается так, что нам всем становится неуютно. У него неадекватная реакция.