Заговор против мира. Кто развязал Первую мировую войну

Провожали Витте не менее тепло, чем встречали. Поскольку еще раньше он уже был награжден высшим орденом Германии – орденом Черного Орла, то теперь его наградили орденской цепью, какой и вовсе прежде награждались только члены царствующих домов. Витте получил и более интересный подарок: личный канал связи непосредственно с Вильгельмом II. Было условлено, что его частные письма к Эйлендорфу, передаваемые с оказией или через германское посольство в Петербурге, будут рассматриваться как письма непосредственно лично к императору. Таким образом, Витте получил маленькую лампочку Аладдина: учитывая личное влияние, которое тогда имел Вильгельм II на своего кузена Николая, это давало Витте рычаг личного воздействия на царя, подобного которому у него никогда раньше не было (ниже мы узнаем, что Витте никак не сумел воспользоваться этим волшебным средством).

Выезжая из Берлина, Витте передал записку французскому послу для передачи телеграфом Рувье, что вопрос о конференции решен, и угроза войны, таким образом, предотвращена. Самоуверенность Витте, как это бывало нередко, сыграла с ним злую шутку.

В отношении внутренних дел России Вильгельм II позволил себе дать Витте совет, который он, по его словам, уже высказывал царю при последней встрече: немедленно и целиком дать сверху все реформы, необходимые России, а затем ни на шаг не отступать от выдвинутых положений. Разумность такого подхода не вызывает сомнений, но, к сожалению, воспользоваться и этим советом по возвращении в Россию Витте не пришлось.

Витте приехал в Петербург 16/29 сентября 1905 года. Несмотря на отсутствие официальной встречи, на вокзале его ожидала толпа с овациями и приветственными речами. Витте поспешил скрыться от этой демонстрации, но всюду в ближайшие дни встречал изъявления восторга от знакомых и незнакомых людей.

В первый же день он явился с отчетом к графу Ламздорфу и получил приглашение прибыть в финские шхеры, где на борту яхты «Штандарт» находилось царское семейство. Витте немедленно воспользовался приглашением.

Перед отплытием Витте успел совершить еще один довольно опрометчивый поступок: сообщил Коковцову, что тот может приглашать французских банкиров для заключения займа, т.к. все условия французского правительства уже выполнены.

На «Штандарте» Витте также ожидал восторженный прием, от которого не уклонилась и императрица Александра Федоровна, давно относившаяся к Витте с нескрываемой антипатией.

Теперь же Николай II объявил о возведении Витте в графский титул. В беседе царь мимоходом заметил, что получил от Вильгельма сообщение об одобрении Витте нового российско-германского соглашения. Витте поспешил это подтвердить, а затем, воспользовавшись невероятной атмосферой доброжелательности, решил поставить точку на эпизоде своего неоправданного увольнения в 1903 году: «В заключение я выразил, что я особенно счастлив тем, что все наветы, которые делались ему в последние годы, когда многие хотели представить меня Его Величеству чуть ли не революционером, остались без влияния на него. На это Государь ответил:

– Я никогда не верил этим наветам.

Таким образом, он не отрицал, что эти наветы делались. Автором их был тогда, главным образом, Плеве» [690] .

В отличие от Витте, акцентировавшего внимание на том, что Николай II признал справедливость его, Витте, обвинений и подозрений по адресу Плеве, отметим другое: в августе 1903 года Николай II, если верить его теперешнему заявлению, нисколько не был обманут Плеве и не попался на фальшивые доказательства вины Витте, и тем не менее Витте тотчас был уволен без какого бы то ни было (как это и было принято у Николая II) выяснения отношений. Последнее дополнительно подтверждает: царь понимал, что выяснение истины пойдет на пользу Витте, а не наоборот. В этом весь Николай II – с его отнюдь не плохой сообразительностью, коварством, способностью к сильнейшей ненависти, а также с внешней бесхарактерностью, уступчивостью, лояльностью и предельной воспитанностью.

690

Там же, с. 422.

Прием Витте на «Штандарте», по логике событий, должен был бы сопровождаться хотя бы обсуждением с ним вопроса о преобразовании правительства, однако этого не последовало. Мало того: никаких намеков на предстоящее изменение своего служебного положения Витте не получил – с этим на следующий день он и покинул борт гостеприимной яхты. Можно представить себе, какие страсти при этом бушевали в его душе! Смириться с этим этот несостоявшийся цареубийца (мы помним беседу Витте с Лопухиным в Париже в сентябре 1903 года), конечно, не мог. В результате Николай II, и в этой ситуации отказавший Витте в своем доверии, подверг и себя, и Россию жесточайшим испытаниям.

7.2. Заговор двух императоров.

Вернувшийся в Россию Витте оказался почти так же далек от вожделенного кресла премьер-министра, как и до отъезда. Для Витте эта ситуация послужила лишь дополнительным допингом. Тревожная и неопределенная обстановка второй половины сентября 1905 года повышала надежды на предстоящие перемены. Следовало не упускать из внимания прежде всего то, что происходило в ближайшем окружении царя, и соответствующим образом реагировать.

На следующий день после отбытия Витте со «Штандарта» царская семья вернулась в Петергоф. 19 сентября там побывал Ламздорф. После возвращения последнего в Петербург Витте поспешил с ним встретиться, потому что очень хотел знать, о чем же говорил царь после того, как не сделал очевидный и всеми (включая Вильгельма II) ожидаемый шаг – назначение Витте премьером. Тема беседы царя с министром иностранных дел могла быть любой – включая и обсуждение вопроса о назначении премьером самого Ламздорфа; такое вовсе не исключалось общим раскладом сил летом и осенью 1905 года.

Но о чем говорили и о чем договорились царь и Ламздорф – это осталось их нераскрытым секретом. Выяснилось лишь то, что именно теперь Ламздорф впервые познакомился с текстом Бьеркского соглашения.

Его содержание не могло не взволновать министра иностранных дел. Не меньшее впечатление произвело и сообщение царя о том, что договор одобрен Витте. Ламздорф был заинтригован и охотно пошел на контакт с Витте. Вот как протекал их диалог (согласно мемуарам Витте):

«Граф Ламздорф /.../ сказал мне: „Государь очень расхваливал ваш образ действий в Америке. Он сказал, что вообще вами весьма доволен и, в частности, доволен вашим пребыванием в гостях у германского императора, который от вас в восторге. Его Величество мне также сказал, что вы совершенно разделяете Бьеркское соглашение“.

Я ответил графу Ламздорфу, что да, что я разделяю его вполне и убежден в том, что самое правильное ведение политики заключается в установлении союза России, Германии и Франции, а затем распространение этого союза и на другие континентальные державы Европы. Граф Ламздорф мне заметил, что лучшая политика для России это – быть самостоятельной и не обязываться ни перед кем. Я с этим согласился принципиально, но сказал, что это было бы возможно до войны с Японией и если бы у нас не было союза с Францией, а теперь это неисполнимо, и поэтому я и сторонник соглашения между Россией, Францией и Германией. Этим можно обеспечить мир и надолго дать нашей несчастной родине успокоиться и не вести постоянно войн, совершенно ее ослабляющих.

На это граф Ламздорф меня спросил: „Да читали ли вы соглашение в Бьерках?“

Я ответил:

– Нет, не читал.

– Вильгельм и Государь не давали вам его прочесть?

Я опять ответил:

– Нет, не давали, да и вы, когда я приехал в Петербург и был у вас ранее, чем явиться к Государю, также мне не дали его прочесть.

На это граф ответил следующее: – Я не дал потому, что не знал о его существовании; о нем в эти три месяца мне никто не сказал ни одного слова, и только теперь Государь мне его передал. Прочтите, что за прелесть!

Граф Ламздорф был весьма взволнован. Я взял и прочел это соглашение. Вот в чем оно заключалось /.../:

Германия и Россия обязуются защищать друг друга в случае войны с какой-либо европейской державой (значит и с Францией). Россия обязуется принять все от нее зависящие меры, чтобы к этому союзу с Германией привлечь и Францию (но покуда это не совершится, или вообще, если это достигнуто не будет, все-таки союз России с Германией имеет полную силу). Договор вступает в силу со времени заключения мира с Японией, т.е. со времени ратификации Портсмутского договора (значит, если война с Японией будет продолжаться – отлично, а если прекратится, то Россия втягивается в этот договор). Договор подписан Императорами Николаем и Вильгельмом [11/24 июля 1905 года] и контрассигнован германским сановником, бывшим с Вильгельмом в Бьерках (не разобрал фамилию), а с нашей стороны морским министром Бирилевым.