Заговор
Шрифт:
Для этих целей с обозом прибыла большая партия газет, как английских, но больше австрийских. Даже только два месяца назад начавшаяся выпускаться газета «Общая газета» и та была отпечатана дополнительными тиражами и прибыла в русскую армию с обозами. Кстати, газета эта из Тюбингена, что рядом со Штутгартом и где должно было вот-вот начаться большое сражение между войсками Наполеона Бонапарта и Эрцгерцога Карла, чуть потрепанного Первым Консулом у границ Швейцарии.
Ну а на страницах газет… сколько можно было вылить грязи на Францию, столько, но только в два раза больше, и вылили. Переплюнули писаки сами же себя. Полоскалась там и Россия. И факты были так подобраны, что
«Обоз-диверсия» — так можно было окрестить ту операцию, которую проворачивали союзники. И она некоторый эффект возымела. Офицеры начинали чувствовать себя обманутыми.
— Что ж… — Суворов задумался. — Мы не получали приказа считать француза союзником, а иных врагами. По сему мы… Леонтий Леонтьевич, зайдите после ко мне.
Александр Васильевич решил воспользоваться своим правом и полномочиями, и направить помощь австрийцам. Небольшую, но всяко свой союзный долг выполняя. Корпус, а вернее, усиленная дивизия Беннегсена пусть и идет туда. Австрийцы столько же своих войск давали некогда Суворову. Правда, генерал Край увел своих славных солдат на усиление войск эрцгерцога Карла, но в двух сражениях он же участвовал и честно бился.
— Ваше высокопревосходительство, может все же усилить осаду Генуи? — не унимался Багратион.
— Нет Петр. Они и так скоро на нашу милость только надеяться будут, или морями уйдут, если Федор Федорович Ушаков только позволит, — отвечал Суворов.
Да ему и самому хотелось расправиться с этим городом и даже продвинуться дальше. Но из Петербурга пришел приказ, сущность которого можно было бы обозначить одним словом «Стоп». Нет, там не было указаний начать лобызаться с французом, или же отступать со своих позиций. Лишь только не предпринимать дальнейшего продвижения на Запад, то есть не помышлять о том, чтобы зайти на французскую территорию.
К моменту, когда поступил приказ, Генуя уже была в осаде. Так что ее не снимают, до буквы исполняя приказ, дабы, с случае чего, им же прикрыться. Но это была очень странная осада и точно не по-суворовски. Женщин могли выпускать из города за покупками, когда торг вел Военторг по грабительским ценам. Но все же генуэзцам продавали за золото, серебро, ткани и всяко разное продукты питания. Уже ряд генералов, как и сам Суворов были на проценте у Военторга, так что проблем не возникало, если только не кусающие локти армейские интенданты.
А так…Осода заключалась в том, что русские стреляли из пушек по стенам города только в строго отведенное время, пропускать французские корабли так же было можно, но только после русского досмотра, порой таможенного сбора. Все было столь странно, что, казалось, быть и не могло. Но есть многое в природе, что и не снилось нашим мудрецам.
Ситуация с будущим итальянских государств застыла, замерзла, будто вода на реке в лютую зиму. Пока, кроме венецианского дожа, никто и не получил свои владения назад. В Неаполе, к примеру, не появился и король Неаполитанский Фердинанд. Он все еще у англичан, которые растерялись и не знают, как относится к конгрессу в Петербурге.
С одной стороны, терять Россию, как союзницу нельзя никак, будет катастрофа серьезнее потери Ирландии, если русские все же завяжут дружбу с Первым Консулом Франции. Тут в полный рост еще встает проблема строительства английского флота, которое идет семимильными шагами и только благодаря и русскому лесу и пеньке с парусиной. А с другой стороны… ну нельзя же спускать императору Павлу такие наглые поступки,
наплевательские по отношению к союзническому долгу!Но, несмотря на скрежет английских зубов, грядет оттепель, и лет на политических реках скоро станет истончаться. Уже собрались в Петербурге многие представители итальянских, и не только их, государств и городов.
*……………*…………*
Петербург
2 ноября 1798 года
— Дрянь! Дрянь! — кричал Павел Петрович, указывая пальцем на Чарльза Уитворта. — Как посмел ты?!
Государя несло. Он сыпал оскорблениями, которые среди строителей или моряков могли бы вызвать лишь сочувствие, так как в подобных ругательствах не раскрывалась полнота русской души. Нет при дворе таких умельцев, что составляют конструкции в третьи, бывают мастера, что кладут мат и в пятый этаж, декламируя на русском «народном».
Но слышать даже скромные ругательства от монарха? Да еще в просвещенный век? Для английского посла это было настолько унизительным, что если бы он мог объявить русскому императору войну, прямо сейчас сделал бы это, вопреки здравому смыслу.
Я присутствовал при этом разносе, как и многие другие придворные. Император вызвал в Тронный зал всех, кто только был недалеко, в Зимнем дворце, или рядом с ним. Оттого унижение английского посла было еще более сильным.
Новое проявление сумасбродства императора? Внешне похоже даже на приступ сумасшествия. Вот только был тут и еще один важный момент. Уж не знаю, осознает его Павел Петрович, и тогда он великий актер, или же это интуитивно так действует Быть может это мое желание обелить, оправдать государя. Между тем, разыгрываемый спектакль говорит четко: нельзя быть англофилом, вообще Англия становится врагом, кто ее любит, тот дрянь и скотина, и не должен попадаться на глаза императору.
Уверен, что уже сегодня риторика во дворце станет таковой, что сложно понять, кто больше любит нынешнюю Францию: русские придворные сановники, или сторонники Наполеона. Ну а просто бы прогнал Павел английского посла, так многие стали лишь ждать другого представителя Великобритании. Вот он полный поворот в политике. Получается, что не только Мальта была в иной реальности причиной торговой войны с Англией.
— У вас два дня, чтобы покинуть пределы моей империи, — утомившись от проявления собственного гнева, заканчивал разнос русский император.
Оплеванный и униженный, Уитворт чуть ли не бежал прочь из дворца.
Словно прогуливаясь, я направился на выход из тронного зала. Нет, не для того, чтобы догнать Уитворта, пусть черти жарят его с солью на сковороде, а потому, что нужно срочно передать послание. Подойдя к нужному мне лакею, моему человеку во дворце, я сказал:
— Карпу передать слово «зорро»!
И, как ни в чем ни бывало, пошел обратно в Тронный зал. Посла больше никто не увидит, ни русский император, ни английский премьер-министр. Покушения на меня не прощаются — это аксиома. Ну и для того, чтобы заработать на торговле с Англией можно и убить ее посла.
Я еще ранее передал проект повышения цен на ряд русских товаров, такой проект позволил бы России в ближайшее время сильно заработать. Ну и, конечно, он ослабляет Англию. И нет сомнений, что англичане продолжат покупать все русские морские товары. У них нет вариантов. В Европе лес, пеньку, парусину, они не закупят. Голландские мануфактуры под контролем Франции, лес никто не продаст. Та же Дания — союзник России, не пойдет против воли русского императора. А на Британских островах мало пригодного леса осталось. Так что торговать продолжат, факт, но за очень дорого и с криками бессилия.