Заклятые враги

— Мон! Мизель! — Реза никак не могла отвести от него взгляда. В какое-то мгновение он показался ей даже живым, и она поняла, что было не так — ледяные статуи обычно бесцветны, с ними просто играет свет. В Вархве зимой часто холодно, выпускницы создают что-то причудливое, правда, не мужчин, а обычно либо королеву, либо какую-то природу. Красиво выглядит, но…

За тонкой коркой льда — не более трёх миллиметров, как могла подумать Реза, — замер мужчина. Живой, реальный. Вот только сколько б она ни пыталась сковырнуть этот лёд, ничего не получалось — волшебство держало его до того крепко, что и молот, пожалуй, не оставил и царапины на статуе.

Моника и Мизель шли неохотно и довольно долго. Должных восторгов по поводу находки сокурсницы они обе тоже не проявили — только Моника как-то странно прищурилась, всматриваясь в черты лица мужчины, и недовольно покачала головой.

— Я его знаю, — без капли удивления и благоговения проронила она. Но голос звучал мрачно и холодно, будто бы мужчина напомнил Монике о чём-то абсолютно ужасном, о том, о чём она ни за что в жизни не хотела бы вспоминать. Впрочем, Реза могла бы её понять — вероятно, Мон вновь провела с кем-то параллель. Прошлое терзало её, и, возможно, она даже слишком сильно грустила о покойном Шэйране.

Ятли не умела грустить так долго. Конечно, до всех этих новостей она чувствовала себя более жизнерадостной, но в её глазах не застывала эта кромешная, бесконечная печальная тьма.

— Знаешь? — удивилась девушка и как-то неуверенно склонила голову набок. На её округлом лице появилось странное выражение, будто бы она заподозрила в чём-то Монику, но никак не могла высказать свои подозрения.

Лэгаррэ же, напротив, выпрямилась и гордо, упрямо кивнула.

— Да. Я видела его при дворе Дарнаэла Второго, — без единой капли смущения проронила она, будто бы считала служение вражескому королю поводом для гордости. Конечно, её туда отправили по специальному заданию, вот только всё равно выглядело поведение Моники со стороны немного странно. — Это начальник королевской стражи, его друг, Кальтэн Фэз. И я знаю это проклятье.

— Знаешь? — скривилась Реза.

— Знаю, — повторила девушка, касаясь своей чёрной косы, необычайно строгой. — И никто, кроме наложившего, снять его нормально не сможет. Разве что близкие родственники. Мы должны немедленно привезти сюда Антонио.

— И это его спасёт? — Ятли уже иначе посмотрела на погребённого под льдами мужчину. — Значит, мы должны ехать прямо сейчас!

Она бросила торжественный взгляд на Мизель, словно подтверждая, что вот — и она в чём-то пригодилась, — вот только блондинка почему-то совершенно не разделяла её мнение. Девушка то и дело охватывала свои хрупкие плечи руками, ёжилась и устало смотрела на Монику. В её светло-синих глазах плескалось дикое отчаяние, и почему-то Реза не могла поверить в то, что причиной его оказался проклятый мужчина. Моника, конечно же, не замечала этого, погружённая в свои мысли, а вот Ятли отчаянно пыталась избавиться от подлого чувства предательства — вот только не могла.

— Не мы, — сухо отозвалась Кредэуа, — а ты. Потому что кто-то должен остаться и охранять Источник от посторонних вмешательств, а делать это стоит сильным магам. Разумеется, из нас троих надо выбрать слабое звено, что может покинуть нас, но не оставить при этом отряд обескровленным. Надеюсь, ты понимаешь, что я не могу говорить о Мон или о себе, Реза.

***

Реза отчаянно сопротивлялась даже самой идее покинуть их вдвоём, но Моника так ни разу и не воспользовалась своей властью, данной ей королевой Лиарой, чтобы выбрать кого-то другого — самой уехать или послать Мизель. Она вновь вернулась на камень и теперь смотрела на полупрозрачный Источник. Её словно тянуло что-то туда, за грань, но девушка не могла даже мысленно признать, что желает оказаться подальше от Эрроки, от всего этого. Она просто устала, конечно же, но это не повод прыгать в кошмарную синеву и растворяться в диком безумстве чар.

Всё это надо было исправить, вот только сейчас у Лэгаррэ не было сил. На глазах у девушек она ещё могла притворяться счастливой или хотя бы полной жизни, но сейчас, стоило им отвернуться, просто потеряла нить разговора и ощутила, как растворяется в своей же грусти.

Она даже не поняла, сколько времени прошло, когда Мизель осторожно подошла поближе и положила руку ей на плечо.

— Реза уже полчаса как ускакала, — проронила она. — А ты даже не обернулась. Неужто тебя тоже так сильно расстроило то, как низко пала наша королева?

Моника только подняла на бывшую однокурсницу удивлённый взгляд, моргнула, отчаянно пытаясь избавиться от дикого, болезненного предчувствия, вздохнула и отвернулась вновь. Может быть, она была согласна, может — противилась, этого Кредэуа знать просто не могла.

— Давай уедем, — внезапно предложила девушка, сжимая плечо своей недавней соперницы всё сильнее и сильнее. — В Элвьенту.

— В Элвьенту?! — Моника отчаянно пыталась говорить так, чтобы голос её действительно звучал как-то дерзко, удивлённо и возмущённо, пыталась вытеснить из своего настроения всю ту дикую серость, поселившуюся в нём в тот миг, когда она узнала о смерти Шэйрана. — Ты даже не сможешь пройти через границу.

— Ты меня проведёшь, — повела плечами Мизель. — Это ведь просто. Послушай… Королева Лиара уже ступила на шаткую дорожку, понимаешь?

Лэгаррэ так не думала. Она видела, как Кредэуа до жути стремится поскорее скрыться с родной страны, правда, не знала, каковы на то причины. Ей и самой хотелось куда-то уехать. Хотелось, потому что там, в Элвьенте, на неё король не будет смотреть глазами своего сына, не будет говорить его голосом и напоминать до боли, до ужаса о том, что, может быть, все они наделали слишком много ошибок.

Она ведь тоже с какой-то стороны предательница. Если бы не так сильно возмущалась, не стремилась вывернуться и умчаться подальше, если б не несла в себе такой странный идеализм матриархата, пожалуй, Шэйран сейчас был бы жив. И Мизель виновата, все они — и Самаранта тоже. Глупо сейчас поминать прошлое, глупо взваливать на свои плечи то, что делали другие, но Моника никак не могла избавиться от предательской боли в груди.

— Мы обещали Резе, что будем ждать её здесь, — проронила Моника. — Что осмотрим источник и попытаемся что-то сделать. Ты хочешь сказать, что мы просто спровадили её для того, чтобы бежать? — она хмыкнула. — Да это поймут через пять минут! В конце концов, Ятли может вернуться в любой момент, забыла что-то — мало ли?!

— Мы оставим записку, что решили осмотреть границу по ту сторону. А потом не смогли вернуться. Вдруг я не чистокровная эрроканка, меня просто не пропустило обратно! Тебя не устраивает эта версия, Мон? Она логична!

В голосе Мизель никогда прежде не было столько страсти. Моника понимала, что её поведение абсурдно, что истинно верная слуга королевы никогда не уйдёт от неё, не поступит до такой степени лживо и предательски, но в тот же миг никак не могла вынудить себя остаться. Только не здесь и не сейчас.

— Хорошо, — выдохнула вдруг она.

Мизель удивлённо распахнула глаза. Она-то думала, что уговаривать сокурсницу придётся очень долго, а то и волшебством пытаться пересечь границу. Моника — это её единственный шанс оказаться по ту сторону, ведь, так или иначе, без дарнийской крови не пройти. А тут — такое простое, быстрое согласие, что прямо дрожь пробежала по спине.

— Значит, ты не против? — переспросила она. — И мы уходим — прямо сейчас? Берём лошадей, берём провизию… Подальше от королевы, предавшей наши идеалы!