Заключенный

Боже, мы отличная пара… оба, спотыкаясь, бежим от своего прошлого. Но нам это не удается. Вот что я выясняю, пока еду в роскошной машине рядом с этим безумным мужчиной.

Я не могу убежать от своего прошлого. Я застряла в том фильме «День сурка», где обречена повторять свои ошибки снова и снова, пока не сделаю все правильно. Это означает поддерживать в нем жизнь.

И после этого? Я не знаю. Я никогда не продвигалась так далеко.

***

Мы едем в течение часа. Когда я сытая и отдохнувшая, двухчасовая езда — ерунда. Может, мои ноги немного затекают или что-то в этом роде. Но сейчас в моей спине чувствуется какое-то мышечное уплотнение. Руки фактически дрожат на руле. Глаза устали из-за того, что я без очков. Все, что меня окружает, становится размытым. И нам нужно заправиться бензином. Это то, что, в конце концов, заставляет меня остановиться. Я подъезжаю к заправке. Этого достаточно, чтобы разбудить Грейсона.

— Мы уже на месте? — бормочет он, и звучит так, как сердитый ребенок, которому я должна улыбнуться.

— Не совсем. Что собой представляет конспиративный дом, отель «Брэдфорд»?

— Забрось меня туда и уезжай. Не оставайся.

Какое-то время он то приходил в сознание, то снова его терял. Он объяснял короткий путь. Мне удалось найти Гедни-стрит на карте, хотя я не знаю, могу ли доверять его бормотанию по поводу адреса. Отсюда я могу видеть автоматы с содовой и банкоматы, находящиеся в центре магазина. Он не выглядит приветливым. На самом деле, это именно то место, которого я бы избегала в пользу более чистых и ярких магазинов. Но либо это место, либо мы останемся без бензина.

— Тебе что-нибудь нужно? — спрашиваю я.

— Возможно, нужен бензин, — ворчит он.

— Спасибо, Эйнштейн, — говорю я. — У тебя есть деньги?

— Не достаточно, — шепчет он.

Мы не очень далеко уедем с половиной галлона. Я прищуриваюсь возле окна, пытаясь прочесть парня внутри. Не так много могу сказать. Это наполовину деревенская заправка. У меня есть некоторый опыт закладывания вещей, когда денег недостаточно.

Я кладу руку себе на шею.

— У меня есть это. Он чего-то стоит.

Его взгляд устремляется в зеркало заднего вида. Он двигается, как будто хочет сесть, потом вздрагивает.

— Лежи, — ругаю я. — Но он не смог бы встать, даже если бы хотел. — У меня все под контролем.

— Где мы?

— Кэппелсвилль.

— Нет, — шепчет он.

— Бриллиант. Это универсальный язык.

Я приглаживаю волосы, пытаясь придать себе более цивилизованный вид.

— Возьми пистолет.

— И вот именно в этом разница между тобой и мной. Я не веду себя как пещерный человек.

Больше не веду, во всяком случае.

Он протестует, но я не должна слушать. Выбираюсь из машины и закрываю дверь.

— Я отношусь к людям так, как я бы хотела, чтобы относились ко мне.

Я бросаю на него взгляд. Он точно знает, о чем я говорю.

Грейсон нащупывает пистолет на сидении рядом со своей головой. Твою мать, он едва может двигаться. Острая боль страха пронзает меня.

Я оборачиваюсь и иду в тусклую маленькую заправку, злясь на себя.

Как я попала сюда? Я выплатила свои долги. Поступила в колледж. Я не та девушка, которая притворялась, что звонит в 9-1-1 и смотрела, как человек умирает. Я не та девушка, которая крала еду из магазина на углу или выуживала банкноты из кошельков друзей-наркоманов своей мамы.

Это больше не мой мир. Черт возьми.

В центре магазина парень просматривает порно журнал. Он большой и бородатый, будто не может толково побриться, и носит толстые очки в проволочной оправе, также не делает никаких попыток, чтобы скрыть пикантную обложку от меня. На самом деле, он бросает на меня быстрый изучающий взгляд, не оставляющий сомнений относительно его мыслей.

Прекрасно.

Я принимаю деловой вид.

— У меня, кажется, заканчивается бензин. И наличные. — Я поднимаю маленький кулон с бриллиантом на цепочке. — Вы были бы готовы поторговаться?

— Я был бы готов. Но не за кулон.

— Он стоит несколько сотен долларов. — Я снимаю его. — Вы бы выручили приличную сумму.

Он смотрит на меня как паук, который присматривается к мухе. Я понимаю, что он видит: одинокая женщина на пустынном участке шоссе. Грязная. Отчаявшаяся.

— Это то, что я предлагаю. Вам не нравится… — я пожимаю плечами. — Кто-нибудь другой увидит, что это выгодная сделка.

— Я больше никого не вижу вокруг, в том-то и дело, — настаивает он. Он намного больше меня. — На протяжении миль вы не найдете другой заправки. Как насчет тебя на коленях здесь? Пятнадцать минут, — добавляет он, как будто этого было не достаточно. — Пятнадцать минут за весь бензин, который мы сможем залить в твой маленький бак.

Этот парень отвратительный. И я говорю не только о запахе, исходящем от него.

— Бриллиант или ничего.

Его глаза перемещаются в сторону. Я следую за его взглядом, и вижу то, что может быть незаметным для большинства людей. Кое-что из полированного дерева. Я точно знаю, что это. Ружью. Любимое оружие продавцов повсюду, отличная сила останавливать и бить. Может быть, он думает, что может получить и бриллиант, и свои пятнадцать минут.

Но без сделки.

Странное чувство вспыхивает во мне — тепло, растекающееся по шее и заполняющее глаза. Это не гнев, что-то другое. Как же мне надоели люди, которые думают, будто я слабая маленькая девочка. Помыкающие мной люди.

Я не боюсь его. Я зла.

Разворачиваюсь и бегу к машине, оббегаю ее и тянусь за пистолетом через открытое окно, хватаю его как раз в тот момент, когда парень появляется в дверях магазина. Грейсон свернулся на боку, глаза закрыты. Без сознания? По крайней мере, он вне поля зрения.

Я присаживаюсь позади машины и жду. Я раньше никогда не стреляла из такого пистолета, но знаю как. Парень с заправки выкатывается вместе со своим ружьем. Я позволяю ему подойти ближе, затем спускаю курок.

Промазываю, как и намеревалась. Он останавливается. Мое сердце ускоряется… Я чувствую себя в какой-то степени хорошо.

— Не двигайся! — говорю я, удивляясь, насколько спокойно звучит мой голос.

Он поворачивается и бежит обратно к магазину.

Я стреляю снова, разбивая окно.

— Стоять!

Он замирает.

— Брось его вниз! — Конечно, он не слушает. Это было бы слишком просто. — Я клянусь, я пристрелю тебя, ты думаешь, нет?

— Хорошо, сучка.

Он отбрасывает ружье в сторону и поднимает руки вверх.

Меня трясет от страха, гнева и чего-то еще. Чего-то, что ощущается дико и неконтролируемо. Власть. Это то, что чувствовал Грейсон, когда сбежал из тюрьмы?

— Теперь ты собирался заправить мою машину.

— Мне следовало бы вернуться и ввести код разблокировки, — кричит он. — Код разблокировки!

Дерьмо. Это выглядит как какой-то трюк. Я решаю, что не могу ему позволить вернуться туда. Но что делать? Что бы Грейсон сделал?

Я отхожу на несколько шагов от насосной зоны и черчу Х ногой на открытом гравии.