Заколдованный остров

– Ты сам то понял, что сейчас сказал?

– Что я сказал? Что с твоими родителями я жить не хочу. Обижайся, не обижайся, но вместе мы жить не будем. Квартиру я, вернее мы, им купим, пусть приезжают к нам в гости, даже ключи можем дать. Что я сказал?
– повторил он, - ничего больше не сказал.

– Это правда?

– Нет, кривда. Пойдем, спать пора.

Эльвира глянула на бокалы, Константин улыбнулся:

– За тебя, солнышко, - и опрокинул все содержимое в рот, как водку.

Она отпила половину, и Костя унес ее на руках в спальню.

Утром они встали поздно, повалялись, полюбезничались в постели. Эля надела свою рабочую юбку с блузкой.

– Кушаем и в магазины, а то у тебя даже халата домашнего нет.

– Тогда лучше сначала перевезем мои вещи, потом уже в магазины.

Они позавтракали и уехали. Костя не знал, где раньше жила Эльвира, она назвала адрес, и он приехал безошибочно. Район города на отшибе, старые пятиэтажные дома, которым в пятидесятые годы прошлого столетия радовались, как чуду. Обшарпанный подъезд и пятый этаж. Костя поднимался первым и сразу увидел сидевшую на полу и спящую парочку в возрасте.

– Ничего себе... на бомжей не похожи, - тихо произнес он.

– Это мои родители, - также тихо ответила Эльвира.

Они, услышав разговор, проснулись.

– Доченька, - вскочила мать первой и обняла ее, - мы поздно приехали, надо было предупредить, конечно, - она глянула на часы, - ничего себе, полдень уже, ты где была, Эля?

Отец тоже встал и обнял ее.

– Ты бы открыла быстрее, - попросил он.

Эльвира засуетилась, отомкнула дверь, и отец пулей влетел в квартиру. Следом за ним пошла в туалет мать. Костя оглядывал жилье - старая мебель еще Брежневских времен, даже телевизор, наверное, еще был черно-белым, но тогда этот предмет уникальный.

– Бедно я живу, Костя?
– спросила с тревогой Эля.

– Ты здесь не живешь, - ответил он, - собирайся, родители тоже с нами поедут. И никаких комплексов, представишь меня родителям, как мужа.

– Костя...

– Это не обсуждается, - перебил он ее.

Родители сходили в туалет, вымыли руки и появились в большой комнате, если можно ее назвать большой.

– Знакомьтесь, это моя мама, Яна Федоровна, папа, Анатолий Поликарпович, а это мой муж - Дедушкин Константин Николаевич, для вас просто Костя.

Он кивнул головой матери, пожал руку отцу.

– Доченька, ты даже не говорила, что у тебя парень есть... и сразу муж, - не знала, что больше сказать мама.

– Ладно мать, чего теперь разговоры разговаривать, жили бы счастливо, большего нам не нужно. Накрывай на стол дочь, будем знакомиться с твоим мужем и нашим зятем.

– Со столом мы повременим, Анатолий Поликарпович, Эля здесь не живет, мы заехали ее вещи забрать. Как раз и поможете собраться, а у нас дома и отметим знакомство по-настоящему.

– У вас дома?
– спросила Яна Федоровна.

– Да, у нас дома, - подтвердил Костя, - у Эли теперь свой дом, наш дом и она больше не снимает квартиру.

Родители больше ничего не спрашивали, помогали собираться. Костя ничего не складывал, стоял и сопел носом, если можно так выразиться. По мелочам набралось много всего, за два раза не увезти. Посуду он заранее просил не брать, дома все было.

– Эля, у тебя есть любимые вещи, которые дороги тебе как память, например, или по другой причине?
– спросил Константин.

– Мой домашний халатик, я к нему привыкла и мне в нем комфортно. Простенький, но мне нравится. Ты не станешь возражать, если я буду ходить в нем?

– Нет, конечно.

– Тогда больше ничего нет, только фотографии, я их в отдельную маленькую коробочку положила.

Раздался звонок в дверь.

– Кого там еще принесло?
– удивленно спросила Эльвира.

– Это, наверное, грузчики, я пригласил.

Он открыл дверь, братки Давида вежливо поздоровались с ним. Константин вытащил из коробки домашний халат, забрал маленькую коробочку с фотографиями.

– Так, мужики, забираем все вот это, - он обвел рукой кучу коробок, - и уносим на мусорку, потом свободны, спасибо.

– Как это на мусорку?
– услышала и возмутилась Яна Федоровна, - это же вещи. Ты их зарабатывал, покупал? Эля, ты что молчишь, доченька? Твой муженек обычный грабитель и вор, я сейчас полицию вызову.

– Яна Федоровна, давайте мы обсудим семейные вопросы без посторонних лиц, дома меня поругаете, хорошо?
– спокойно ответил Костя и кивнул головой браткам.

Они взяли по несколько коробок сразу и ушли. Солнцева старшая метнулась к ним, но Эля остановила ее.

– Не надо мама, так захотел Костя, так тому и быть.

На ее глазах навернулись слезы.

– Да что же это творится то, довел ребенка до слез, ты куда, Анатолий смотришь, - продолжала сердиться и ничего не понимать Яна Федоровна.

– Мама, это другие слезы, это слезы радости, мама.

Она ласково посмотрела на Константина, прижалась к нему.

– Ничего не понимаю, - враз остыла Яна Федоровна, - какие еще слезы радости? Толя, ты что-нибудь понимаешь?

– Мы с утра хотели поехать по магазинам и купить мне все новое. Костя мой муж и я люблю его, полюбите и вы его, мои дорогие родители.

– Извини, Костя, я же ничего не знала.

– Все нормально, Яна Федоровна, все нормально.

Вернулись братки и забрали последние коробки. Эльвира огляделась, произнесла тихо:

– Прощай, моя квартирка, прожила я здесь с первого курса университета, прощай.

Она замкнула дверь, все спустились вниз. Костя посадил вперед Эльвиру, потом усадил ее маму, отец сам сел в Мерседес. Он работал на СТО и разбирался в машинах не понаслышке.

– Такая машина, Яна, около шести миллионов стоит, - тихо шепнул он жене.

– Ничего себе, а я тут вылезла со своими тряпками, богатый муж у дочери, где только нашла такого? Ничего, расскажет потом сама.

На третий этаж они поднимались на лифте.

– Проходите, гости дорогие, будьте по-настоящему, как дома, а не в гостях. Эля покажет вам квартиру, а мне позвонить надо.

Он вернулся к родителям минут через пять, спросил:

– Паспорта с собой у вас?