Закон хабара

– Это придется проглотить, – сказал кузнец. – С квасом нормально проскочит. В одном черве двадцать зарядов, но лучше заглотить двух. Будет сорок. Сорока должно хватить.

Пока он говорил, червь неторопливо обвился вокруг его руки. Шаман поморщился, стащил его с предплечья как перчатку.

– Холодный, зараза. И скользкий. Тьфу. Тот случай, когда пакость хоть и пакость каких поискать, но, блин, полезная.

– А… без этого никак? – скривился Иван, и я его прекрасно понимаю: у меня тоже желудок заранее скрючился, как только я представил, что запихиваю в себя эдакую тварь.

– Да запросто, – пожал плечами кузнец. – Только, думаю, вам проще будет Шахха попросить, чтоб он ваши головы поотрывал. Так и быстрее будет, и почти не больно. В Четвертом обычно отважные и брезгливые хомо вроде вас умирают долго и мучительно.

Пока мы с Иваном на двоих строили кислые рожи, Шахх подошел к бочке, выудил оттуда трех червей, заглотил их одного за другим, после чего открыл кран, нависший над бочкой, и принялся хлебать бьющую из него черную жидкость. Нахлебался, утер ротовые щупальца когтистой ладонью, и сказал:

– С квасом нормально. Не боись, хомо. Лучше нажраться самому всякой гадости, чем потом всякая гадость будет жрать тебя.

Аргумент был убойный. Мы с Иваном одновременно вздохнули и шагнули к бочке.

– Ну и правильно, – сказал Медведь. – Ща, погодите.

Из-за бочки он достал две кружки, объемом литра по два каждая, наполнил их квасом, протянул нам.

– В принципе, червей можно откусывать как сосиски, но строго по сегментам. Если вам так проще, конечно.

Нам было проще. Я б точно тут же сблевал, если б попытался, как Шахх, проглотить эту тварь целиком. Потому мы с Иваном, давясь до слез, минут пятнадцать отгрызали куски извивающихся червяков и пропихивали их в себя через пищевод, представляя, что заправляемся сардельками. Если б не довольно вкусный квас, процесс, скорее всего, не случился бы. А так все срослось. У меня. Иван докусал второго червя до половины и выдохнул:

– Все, больше не могу. Еще один патрон, и точно буду блевать дальше, чем вижу.

Шахх усмехнулся.

– Для хомо вы еще неплохо держитесь. Некоторых начинает выворачивать от одного вида зарядов к вормгану.

– Наше с братом изобретение, кстати, – сказал Медведь. – Синтез биоморфов Седьмого мира и технологий этого.

– А никак нельзя было тех червяков снаружи оставить? – проговорил Иван, морщась и отплевываясь.

– Можно, конечно, – пожал плечами кузнец. – Была у нас и такая модификация. Отказались от нее. Неудобно, когда ворм-магазин впереди тебя болтается. Перевешивает вперед. К тому же черви всегда голодные, будут пытаться обвиться вокруг шеи и задушить. Ну что, готовы? Крепим вормганы?

Мы с Иваном хором кивнули. Медведь снял со стены второй жуткий автомат, подошел ко мне, поднес к горлу…

Я хотел было напомнить, что вроде в плечо оно должно было врасти, но опоздал.

Живой приклад, едва коснувшись моей шеи, обвился вокруг нее воротником так, что ствол оказался у меня под подбородком. А потом я почувствовал резкую боль в области кадыка, словно его пробили насквозь широкой стамеской.

– Извини, – пожал плечами Медведь. – Ну сам подумай: патроны в желудке, а ружье на плече. Логики никакой. А что мы вам немного наврали, так это для вашего же спокойствия. Обычно люди, когда узнают всю суть вормгана, отказываются от интеграции его в себя. Но мы с братом сразу поняли, что вы настроены серьезно, потому сейчас делаем все возможное, чтобы вам помочь.

– Спасибо… мать вашу, – прохрипел я, ощущая в горле шевелящееся инородное тело.

– Ну и отлично, – улыбнулся Медведь, отодвигаясь в сторону и открывая обзор.

Ага, понятно. По ходу, Шаман втирал Ивану то же самое, так как у моего двойника глаза были выпучены, лицо красное, а шею обвивал живой, слегка шевелящийся воротник, медленно погружающийся в кожу. И в зеркало смотреться не надо, сразу понятно, что я так же выгляжу. Совершенно жуткая, иррациональная картина, выбивающаяся за рамки нормального человеческого восприятия. Хотя…

Взять тот же мир «мусорщиков», который я пару раз видел через порталы, из которых в наш мир выбрасываются аномалии и артефакты. Совершенно там все другое. Абстракция, не укладывающаяся в человеческой голове. И что тогда удивительного, если эти два кузнеца, только с виду выглядящие как люди, вытащили из похожих миров такие вот абстракции, присобачили к ним стволы и решили, что использовать человеческие желудки в качестве магазинов для оружия, а пищеводы в качестве стволов не такая уж плохая идея.

– Вот еще возьми, – прервал мои размышления Медведь, протягивая мне двусторонний лабрис – обоюдоострый топорик с «головой», похожей на расправленные крылья бабочки. Одно лезвие топора полыхало ярким огнем, того и гляди полностью расплавится и потечет. Второе было покрыто изморозью.

– Аккуратней с ним, дорогая вещь, – сказал Медведь. – Из двух аномалий откована и стабилизирована. То, что в Четвертом мире горячее, – руби ледяным лезвием, остальное можно огненным. Смотри не перепутай. Ледяным ничего нельзя рубить, кроме огня. И с огненным поаккуратнее будь, чтоб не спалить там все.

– Понял, – кивнул я – и поморщился, так как ствол «автомата», похоже, еще не до конца интегрировался в мою пищеварительную систему. Надеюсь, когда он там устроится поудобнее, пропадет ощущение, что я подавился черствой хлебной коркой.

Лабрис оказался неожиданно легким, хотя выглядел впечатляюще массивным. Оно и понятно, не из металла ж выкован, а из аномалий. Вот уж не знал, что из этих смертоносных порождений мира «мусорщиков» можно делать всякие штуки, как из обычных железок.

Когда я оторвал взгляд от своего нового оружия, обнаружилось, что у Ивана и Шахха в руках такие же лабрисы. Думается, у кузнецов имеется свой неслабый интерес в Четвертом мире, если они снабжают первых встречных таким оружием. Или же им эдакий топор отковать так же сложно, как нам в носу поковыряться. Непросто бывает порой с ходу понять истинную ценность того, что увидел впервые.

– Ну что, Шахх, покажешь «отмычкам», как нашим оружием пользоваться? – усмехнулся Шаман.

– Запросто, – осклабился ктулху, продемонстрировав, что кроме ротовых щупалец внутри его пасти еще и зубы имеются. Неприятное зрелище, когда половина тех щупалец вверх отъезжает, а половина вниз. Во сне увидишь – лабрисом не отмашешься.

Шаман подкинул вверх пустую кружку из-под кваса. Мутант проводил ее взглядом. И когда кружка, достигнув верхней точки траектории, начала падать, Шахх небрежно харкнул. Из пучка ротовых щупалец, благоразумно раздвинувшихся в стороны, вылетел студенистый комок и ударил в цель. Раздался звон, как от графина, разбившегося об кафельную плитку, и сверху брызнули осколки. Несколько кусочков кружки упало мне под ноги, и я увидел, что они покрыты снежно-белой паутиной инея.

– Лови! – рыкнул Медведь, и вторая кружка полетела прямо в морду мутанта.

Но тот не растерялся.

Махнул лабрисом – и еще одна посудина разлетелась на кусочки, похожие на рой светляков, разлетевшихся в стороны. Пара раскаленных осколков упала на подстилку из сена, отчего она немедленно полыхнула. Правда, горела недолго: предусмотрительный Медведь схватил кадку с водой и плеснул на пламя, которое, зашипев, погасло.

– Ты что, блин, кузню спалить решил? – нахмурился Шаман. – Какого хрена огненным лезвием бьешь? Правил не знаешь?