Закон трех отрицаний

– И как Островский на это реагировал?

– Никак. Подшучивал над ней. Говорил, что сначала она должна стать такой, как Анита, а потом уже рассчитывать на мое внимание.

– Анита – это ваша подруга? Анита Станиславовна Волкова?

– Совершенно верно. Костя о ней очень высокого мнения и постоянно сравнивал с ней Юльку, если хотел щелкнуть ее по носу.

– Халипова обижалась на это?

– Еще бы! Она же самая лучшая, куда уж там какой-то старухе…

– Старуха – это, простите…

– Ну Анита. Юльке двадцать три, а Аните сорок пять, она ей в матери годится. Конечно, Юлька считала ее старухой.

– Халипова ненавидела Волкову?

– Боже мой, с чего вы взяли? Только этого не хватало. Я же вам говорю, она искренне считала Аниту старухой и была уверена, что та ни по каким параметрам не может быть лучше ее. А то, что Костя говорит, так это специально, чтобы ее позлить. Так что если уж кого ненавидеть, так только Костю. Нет, нет, глупости все это, выбросьте из головы.

– Скажите, Антон Николаевич, вы знаете, какие слухи ходят о Халиповой насчет ее связи с другими мужчинами?

– Это вы про криминального авторитета? Слыхал, слыхал.

– А про крупного политика?

– Тоже слыхал.

– Можете как-нибудь прокомментировать?

– Да что тут… Даже и не знаю. Вполне допускаю, что это правда, на Юльку похоже. Вы что же… хотите сказать, что этот авторитет все-таки расправился с ней за измену?

– Вполне допускаю. Других версий у нас пока нет.

– Кошмар… Допрыгалась девочка…

– И последний вопрос, Антон Николаевич. Я имею в виду, на сегодня последний. Нам с вами, наверное, придется еще не раз беседовать. Скажите, до того, как Островский и Халипова позавчера пришли к вам в гости, как долго вы не виделись?

– Сейчас скажу… Мы встречались с Костей на прошлой неделе, в четверг, кажется… Да, точно, это было в четверг. Мы вместе обедали. Он был с Юлей, а я с Анитой».

Коротков выключил диктофон и кинул на Зарубина быстрый взгляд.

– Я все понял, кроме одного. К чему был этот последний вопрос?

– Умный ты, начальник, и прозорливый.

– Сам знаю. Так что насчет вопроса?

– Ты паспорт Островского видел?

– Ну а то. И что?

– На дату рождения внимание обратил?

– Нет.

– То-то же, а еще умный. Константину Федоровичу Островскому в минувшую субботу исполнилось шестьдесят пять лет. Я навел справочки и выяснил, что в субботу и воскресенье он бурно праздновал с друзьями и почитателями в ресторанах и у себя дома, а в понедельник его торжественно чествовали в Доме кино с речами, поцелуями, подарками и банкетом. Так почему же господин Кричевец во всем этом участия не принимал? Почему с четверга на прошлой неделе до позавчерашнего дня не встречался с Островским?

– Или встречался, но скрывает, – заметил Юра.

– Еще лучше, – согласно кивнул Зарубин. – Больше ничего не заметил?

– Заметил. Халипова открыто заигрывала с этим каскадером. А как Волкова на это реагировала? Ей что, это нравилось? Она не боялась, что Кричевец клюнет на молоденькую красоточку? Не ревновала? Не начала ненавидеть Халипову? А может, у Халиповой с Кричевцом все уже и случилось, и Волкова об этом догадывалась? Или даже точно знала? Чем не повод для убийства? Причем убийцей может выступать как сама Волкова, так и могущественный любовник Халиповой. Или в связке. Волкова ревнует, доводит до сведения заинтересованных лиц информацию о связи Халиповой и Кричевца, и желаемый результат достигается без шума и пыли. Она расправляется с соперницей чужими руками.

– Хорошие вопросы, начальник, я сам ими чуть не подавился, пока Антона слушал.

– Что ж ты его об этом не спросил?

– Рано. Пока рано. Я еще с Анитой Станиславовной побеседую, потом подумаю, как эти неувязочки обыграть.

Волкову Юра Коротков уже видел накануне, она произвела на него сильное впечатление. Красивая умная женщина, совершенно непохожая на всех остальных. Вроде бы те же две руки, две ноги, одна голова с волосами и лицом, а все равно Волкова производила впечатление уникальности и полного несходства со всеми окружающими.

– Почему ты? – ревниво спросил он. – Я сам встречусь с Волковой.

– Тебе нельзя, – Зарубин хитро подмигнул. – А мне можно.

– Почему это тебе можно?

– Потому что я маленький. Маленький и некрасивый. Меня женщины всерьез не воспринимают, стойку на меня не делают, расслабляются и допускают всеразличные ошибки. Я для них не комиссар Мегрэ, а смешное недоразумение. А я нахально этим пользуюсь. Чем красивее женщина и чем выше она ростом, тем больше у меня шансов выведать у нее то, что она хочет скрыть. Понял, начальник?

– Иди уж, недоразумение, – рассмеялся Коротков.

* * *

Приглашать Аниту Станиславовну Волкову на Петровку Сергей Зарубин счел нецелесообразным. Когда человека подозреваешь, это означает, что тебе что-то в нем непонятно. Или в его характере, или в его жизни. То есть ты думаешь, что он способен на какие-то побуждения и поступки, но до конца в этом не уверен. Какой же смысл вызывать его к себе, когда можно прийти к нему домой и получить дополнительную информацию о его вкусах, привычках и образе жизни?

Волкова жила в центре, рядом со станцией «Новокузнецкая», в Старомонетном переулке. Едва перешагнув порог ее квартиры, Сергей почувствовал, что оказался в каком-то другом мире. Или в другой стране. Или вообще на другой планете. Планировка квартиры была самой обычной: прихожая, две комнаты, коридор, кухня, ванная, туалет. Ничего особенного. Но вот дизайн поразил его до глубины души.

Серебро и черный цвет – вот что было лейтмотивом дизайна. Не холодный «металлик» и стекло, как принято в современных стилевых направлениях, а именно светящееся из глубины нежно-прохладное серебро. И не траурный черный, и даже не изысканно-сексуальный (в каком-то журнале Зарубин прочитал о черном постельном белье для любовных утех), а интеллигентный и теплый, словно смягчающий прохладу серебра. Вот примерно такие ощущения появились у оперативника, пока он обводил глазами шторы, ковровые покрытия и мягкую мебель в комнате, куда его проводила Анита Станиславовна.

– Что вам предложить? – спросила она. – Чай, кофе, воду, сок?

– Чай, – тут же ответил Сергей.

– У меня только зеленый, черный чай я не пью и не покупаю.

– Пусть будет зеленый, – согласился Зарубин.

– Вы сами выберете или мне заварить на свой вкус?

– А из чего выбирать?

Волкова стала перечислять сорта зеленого чая, названия ни о чем Сергею не говорили, зеленый чай он пил, наверное, два раза в жизни и ничего в нем не понимал.

– На ваш вкус, Анита Станиславовна. Я не знаток, знаете ли.