Замерзшее мгновение

«Просто мантра, — подумала Бекман. — Хорошие мальчики». Жара заставляла ее постоянно отирать вспотевший лоб, чтобы челка не приклеилась к нему. Не зная, что ее ждет, она надела холодным утром кашемировый свитер поверх слишком откровенной майки, и теперь не могла ни снять свитер, ни выдержать такую жару. Ей показалось, что Дагни Мулин заметила ее страдания и улыбалась про себя. С каждым вдохом нос закладывало так, словно она сидела в бане. Она едва могла следить за своими мыслями.

— Что вам известно об отношении Рейно Эделля к Лисе-Лотт Эделль? — спросила она.

Не отрывая взгляда от Мулин, краем глаза она уловила чуть заметное удивление Карлберга. Возможно, он собирался выстроить разговор по-другому, но сейчас ей было наплевать. Только бы выбраться из этого удушающего зноя во влажное декабрьское утро, на свежий воздух — пока она еще жива.

Бертиль Мулин на секунду оторвался от телеэкрана и встретился взглядом с Бекман поверх блюда с пирожными.

— Он просто ненавидит ее.

После этого он прибавил звук и снова вернулся к парламентским событиям в Русенбаде.

19

Он не ждал Рождество — как обычно, все будет чрезмерным. Слишком много еды, перебор с выпивкой и, главное, бесконечное семейное общение.

Перед выездом из дома во Флуде в муниципалитет Лерума Бернефлуд случайно увидел свою жену обнаженной. По ошибке — и это очевидно, судя по ее реакции, — он вошел в спальню, когда она переодевалась: стояла совершенно нагая. На него это не произвело особого впечатления.

Пятнадцать лет назад она начала спать в ночной рубашке, не желая привлекать внимания к старению своего тела. Не то чтобы y них не было супружеской жизни. Все происходило, правда, не слишком часто; когда телевизионный вечер подходил к концу, он похлопывал ее по плечу, плелся вверх по лестницам, чистил зубы и, может, даже прыскал немного туалетной воды на шею. Вот только Улла считала свое тело в каком-то смысле исключительным, хотя оно ни в каком отношении таковым не являлось. Выглядело не хуже и не лучше обычного тела шестидесятилетних баб. Немного обвисло здесь, немного запало там, немного морщин. А чего еще ждать? Если нельзя заполучить молодых и красивых моделей — а при возрасте и состоянии здоровья Бернефлуда такой возможности не было, — значит, не стоит жаловаться на судьбу.

Но у баб, конечно, все по-другому. Мужская вера в себя зиждется на профессиональном статусе. У женщин она связана с внешностью. Особенно у таких, как Улла, чьим вкладом в семейную копилку явились только деньги на сладости. И она всегда была неуверенной. Боялась не понравиться. Ему это было непонятно. Он обычно рассуждал так: с тем, кто тебе неприятен, не стоит и общаться. Неприязнь чаще всего была взаимной.

Бернефлуд обогнул галерею Сулькаттен и площадь, проникнутую духом пятидесятых: бежевые и бледно-зеленые цвета, названия магазинчиков еще с того времени, когда светящиеся вывески были в новинку. Горстка пьяниц Лерума уже заняла выгодные позиции: четыре скамейки, стоящие полукругом, и винный магазин на удобном расстоянии.

Припарковавшись на площадке, он испытал некоторое самодовольство, не заплатив за парковку. Бумажка с написанными от руки словами «Полицейская необходимость» лежала за лобовым стеклом его личной машины. Она должна была отогнать полицейских, выписывающих штрафы.

— Пер-Эрик Старе примет вас, как только у него будет возможность.

Секретарша, или это была рецепционистка, забыла снять красный вязаный шарф. У нее была вызывающая внешность. Вероятно, ей, как и Старе, пришлось прервать свой только что начавшийся отпуск, чтобы быть в распоряжении полиции.

Бернефлуда раздражало сидение в грязном коридоре муниципалитета в ожидании этого самодовольного мелкого чиновничка, наверняка считавшего необходимым восстановить баланс сил. Бернефлуд нервно барабанил пальцами.

На мгновение он подумал, не сбежать ли отсюда в магазин скобяных изделий в галерее, расположенной на противоположной стороне улицы, и купить те петли для новой калитки, о которых он уже давно думал. Недавний ураган с корнем вырвал старую калитку — может, оно и к лучшему, поскольку она совсем проржавела. На самом деле в ней не было большой необходимости, но Улле нужна калитка — значит, она должна быть. Иногда ее невозможно переспорить.

Потом он отбросил мысль о петлях. Существовал риск, что Старе снова исчезнет, если как следует за ним не следить.

Секретарша сидела в Интернете — он отчетливо видел это из своего угла. Наверняка чатилась с парнями — сейчас ведь этим занимаются и красивые девушки. В его время только некрасивые подавали объявления о знакомстве или звонили на «горячие линии».

Над головой секретарши висели большие часы. Секундная стрелка довела Бернефлуда до исступления. В конце концов он встал и вытащил бумажник из внутреннего кармана кожаной куртки.

— Как я уже говорил, это полицейская необходимость. Будьте любезны, скажите мне, где находится комната Пер-Эрика Старе.

Прошло несколько секунд, пальцы девушки бегали по клавиатуре. Она нажала «Отправить» и наконец-то повернулась к Бернефлуду.

— Как я уже говорила, он сейчас занят.

«Соплячка чертова».

— Как я уже говорил, меня это не интересует.

Она закатила глаза, но все же поднялась и зацокала каблуками по линолеуму мимо Бернефлуда и дальше по коридору. Он поспешил за ней, и через мгновение уже стоял перед Старе. Тот сидел у круглого стола, напротив женщины с волосами огненно-красного цвета, который совершенно ей не шел. Бернефлуд поразился юному возрасту Старе. Он ожидал увидеть старика.

— Я занят…

— Бенгт Бернефлуд, полиция. Речь идет об убийстве, — сунул он свое удостоверение в лицо Старе.

Старе посмотрел на часы в десятый раз за полчаса и побарабанил пальцами по раскрытому календарю.

— Я не знаю, что сказать. Это возмутительно, но я по-прежнему не понимаю, чем могу вам помочь.

— Я тоже. Вы общались с Ларсом Вальцем, я пытаюсь понять, каким он был. Кое-кто утверждает, что вы враждовали с Ларсом Вальцем.

— Но это же смешно!

Он не обращал внимания на вибрирующий в кармане пиджака мобильник.

— Я был в контакте с Ларсом Вальцем по нескольким фотоработам в какой-то период, вот и все.

— В течение довольно долгого периода, если я правильно понял.

— Ну да, в течение ряда лет. Речь шла всего о нескольких заказах. Может статься, Ларс Вальц был раздражен во время наших последних контактов, но говорить о вражде — это слишком.

Бернефлуд задумчиво кивнул.

— Почему Вальц рассердился?

Старе замолчал и уставился в окно, словно размышляя, рассказывать короткую или длинную версию.

— Я прервал наше сотрудничество в пользу другого фотографа.

— Он был уволен?

— Нет!

Старе злобно стукнул ладонью по столу.

— Он был фрилансером! Не был нанят на постоянную работу. Мы не заключали никаких договоров, что эксклюзивное право на выполнение работ, о которых мы говорим, должно принадлежать ему. Я вполне мог выбрать другого фотографа, если считал, что это лучше для выполнения поставленной задачи.

— Но речь не шла об одном задании. Вы сказали, что прервали сотрудничество.