Замерзшее мгновение

— Которого вы видели вместе с Бартом.

— Именно. Я почувствовал, насколько все плохо, и воспользовался первым шансом, чтобы выкинуть Барта, а случай представился через месяц. Он немного задержал оплату, всего на несколько дней. Он всегда так делал, и обычно я не обращал внимания, поскольку этот доход являлся для меня, так сказать, побочным. Но назвал именно эту причину, когда сказал ему, что немедленно разрываю контракт.

Он выдохнул.

— Как Барт отреагировал на то, что его выставили вот так, без предупреждения?

Франзен, казалось, задумался.

— В этом и заключалась странность. Он практически не отреагировал. Просто кивнул и согласился освободить помещение в течение двух недель. А потом, на следующий день, появился тут, в магазине. — Франзен показал на пол под своими ногами. — Злой и какой-то страшный. С тихой угрозой — я бы это так назвал. Я помню, что меня тогда до костей пробрало.

— Вы помните, что он сказал?

Франзен покачал головой.

— Нет, точно не помню. Прошло ведь уже несколько лет. Но он все говорил о моей работе и, кажется… если я правильно помню, заявил, мол, если что-то случится, то нужна страховка. Или нечто подобное. Я, во всяком случае, расценил это как угрозу.

— Вы заявили на него в полицию?

— Нет, — признался Франзен. — Просто рад был от него избавиться. Больше я его не видел. Кстати, я ничего не рассказывал Эрнсту и Анетт, так что буду признателен, если вы не станете упоминать об этом в разговоре с ними.

Увидев, что Карлберг удивленно приподнял брови, Франзен пояснил:

— Да. Я не хотел понапрасну их беспокоить, они ведь жили с Бартом по соседству. А если узнают, что я скрывал.

Карлберг кивнул со слегка отсутствующим видом, надеясь получить от Франзена более интересные сведения. Он еще раз огляделся, вытаскивая из бумажника визитку.

Пока они разговаривали, одна из дверей большого шкафа, стоявшего за спиной Франзена, приоткрылась, и за ней обнаружилась огромная коллекция компакт-дисков. Для магазина сантехники ее объем был поразительным. Франзен проследил за взглядом Карлберга и расцвел, как гордый папаша в роддоме. Все мучения, отображавшиеся раньше на его лице, исчезли, когда он сказал:

— Это может показаться странным, но ведь я провожу здесь столько же времени, сколько и дома. А дома — сами знаете. Когда занимаешься с детьми, времени уже ни на что не остается, поэтому в один прекрасный день я взял и перенес диски сюда. Жена все равно особо не интересуется музыкой.

Он поднялся и любовно провел рукой по коробкам с дисками.

— Мой старший брат владел этим магазином, пока не переехал за границу, — объяснил он. — А я подумал — почему нет? Работа есть работа, а мне тогда как раз нужно было определиться. Не потому, что магазины сейчас процветают. В последнее время строительные гипермаркеты вырастают везде как грибы, а мне никогда не удастся удерживать такой уровень цен, как там.

Он нахмурился, но только на мгновение.

— Я всегда мечтал иметь магазин пластинок, с самого детства. Тогда, конечно, были виниловые пластинки, но сейчас идут только компакт-диски. Если вы, конечно, не экстремальный коллекционер. Скажите, вам нравится кантри?

— Да нет, не особенно, — честно признался Карлберг, и огонек в глазах владельца магазина погас. Очевидно, он был более разносторонним человеком, чем казалось с первого взгляда.

— А то сейчас появилась целая волна новых исполнителей, которые несут культуру кантри, но при этом развивают ее и делают проще для восприятия обычным слушателем.

Он начал быстро перебирать ряды дисков, пытаясь найти что-то способное понравиться столь взыскательному слушателю.

Карлберг вежливо, но решительно направился к двери.

— Я не так хорошо осведомлен, — извинился он. Его спас клиент, который зашел в магазин и, кажется, заинтересовался ассортиментом.

Франзен тяжело вздохнул, словно рассматривал клиентов исключительно как помеху своим музыкальным переживаниям.

— Вообще-то в такое время обычно никто не заходит, — разочарованно заметил он.

Карлберг воспользовался случаем, чтобы попрощаться.

35

Учитывая, что приехал на два часа позже назначенного времени, он не мог пожаловаться, что его футболят то туда, то сюда, как ипохондрика в отделении «Скорой помощи».

Телль находился в одном из грязно-желтых кирпичных домов, в которых размещалась Индивидуальная и семейная медико-социальная помощь. По телефону ему обещали, что директор сможет встретиться с ним в первой половине дня. Однако чтобы добыть нужные разрешения для получения информации, составляющей врачебную тайну, у Телля ушло больше времени, чем он рассчитывал. Когда он наконец приехал, директор уже покинул контору, отправившись на какую-то встречу у руководства.

После того как Телль тактично расставил приоритеты между расследованием убийства и встречей у руководства, секретарь предложила разыскать начальника отдела по работе с детьми и подростками.

— Она наверняка сможет вам помочь, учитывая, что сведения, которые вам нужны, относятся к делу несовершеннолетнего. Но, кажется, сегодня в первой половине дня она собиралась в областной административный суд.

Еще через какое-то время, проведенное в приемной, оказалось, что начальник отдела вернется только после обеда. Телль покинул здание, вызвавшее у него зубовный скрежет, чтобы пройтись вокруг центральной площади Ангереда.

Компания алкашей громко перекликалась перед входом в винный магазин. Телль узнал лицо из прошлого. Лиза.

Лиза Йонссон — он знал ее с тех пор, как был простым патрульным, а она — тощим и нахальным подростком с площади Фемман. Потом — через отдел нравов, когда она пошла на панель, чтобы добывать себе деньги на героин. Он видел ее в последний раз много лет назад — тогда она сплошь была покрыта синяками. Она хотела заявить в полицию на своего парня за рукоприкладство. Телль не знал, сделала ли она это, — в его обязанности тогда уже не входил прием заявлений. Он отслужил положенное в качестве констебля.

«Удивительно, что она еще жива». Обычно эти девушки недотягивали до такого возраста. Ведь Лиза вовсе не уникальна. Вокруг плохих парней всех уровней всегда полно девок. Типы вроде Ронни, парня и сутенера Лизы, становились злобными и бесчувственными от необходимости выживать, обманывать и удовлетворять постоянную потребность в наркотиках. Парни, у которых осталась только пара зубов, избивали своих девок, поскольку это единственное средство позволяло им поверить, что они контролируют ситуацию — хоть на миг. Другие парни относились к более высокой касте — покупали, продавали и передавали полномочия своим подчиненным. Подчиненным приходилось учиться сначала бить, а потом думать. Все они жили по принципу «миром правит страх». Девушки вокруг них жили опасной жизнью в руках неуравновешенных психопатов — в мире, где засчитывалось только последнее доказательство твоей преданности боссу, а одна-единственная ошибка могла стоить жизни. Но такие парни к Лизе и близко бы не подошли.