Замерзшее мгновение

Потратив следующие полчаса на обзвон множества Турбьёрнов Перссонов в окрестностях Гётеборга, чтобы спросить, не работали ли они в качестве контактного лица в восьмидесятые годы, он наконец-то обнаружил зацепку. К счастью, Перссон по-прежнему жил в городе и согласился встретиться с ним.

— Я мог бы заехать к вам, — сказал он в тот самый момент, когда в дверях появился Гонсалес с беспроводным телефоном, прижатым к уху.

Телль нажал кнопку блокировки разговора.

— Есть. Девушка на заправке под Буросом, в Хедвигсборге, обслуживала клиента на «гранд чероки». Время сходится, они пришлют запись с камеры наблюдения. Кроме того, после рассылки, которую мы сделали на днях, объявились две фирмы по аренде машин: одна на Мёльндальсвэген, у них вроде не работает камера, а другая рядом с Ульрицехамном — у них нет наблюдения. Но в обеих фирмах хорошо помнят клиента, бравшего джип.

— Что ты им сказал?

— Что мы приедем.

— О’кей.

Телль договорился о встрече с Перссоном на следующий день после обеда. Если бы не больная поясница, он на радостях выпрыгнул бы из кресла.

Телефонный разговор с соседями Лисе-Лотт Эделль Бертилем и Дагни Мулин, запланированный, чтобы выяснить, известен ли им Улоф Пильгрен — Барт, с тем же успехом можно было провести и позже.

— Тогда поехали, — сказал Телль и толкнул Гонсалеса в плечо.

38

Гонсалес вошел в здание заправки, а Телль остался снаружи. Молодая продавщица видела лишь собственное отражение в окошке у кассы. Колонки были хорошо освещены; в данный момент там заправлялась женщина в шубе на старинном «мерседесе». Она стала копаться в карманах.

На секунду Гонсалес вообразил, что женщина сейчас закурит сигарету, и собрался снова выйти на улицу, чтобы сделать ей внушение. Ведь люди, как известно, невероятно тупы. Однако из шубы появилась не сигарета, а маленький несессер. Привычной рукой она накрасила губы — наверное, решила воспользоваться ярким светом на заправке.

— Давай, я платил в прошлый раз!

Хлопнула дверь, вошли два молодых человека и, продолжая громко болтать, взяли пиво и чипсы. Гонсалес разглядывал заголовки в вечерних газетах, ожидая возможности заговорить с продавщицей; на ее бейдже было написано «Анн-Катрин Хёгберг». Она не проверила удостоверение личности у платившего парня, хотя у нее на этот счет наверняка была строгая инструкция. Может, у нее просто не было сил выслушивать дурацкую болтовню: «Я забыл права дома, но всегда тут покупаю. Ведь в пятницу я тут покупал пиво», — и тому подобное.

Женщина в шубе вошла, чтобы оплатить бензин. Выходя обратно на улицу, она столкнулась с неопрятным мужчиной лет тридцати. Он взял вечернюю газету, подошел к кассе и начал теребить пачку презервативов.

— Вот эти хорошие? — обнажил он в ухмылке желтые зубы.

Гонсалес испытал к нему отвращение: спрашивает так, словно девушка не продавец, а специалист по вопросам половых отношений. Анн-Катрин Хёгберг мрачно взглянула на парня.

— Нет, думаю, чтобы пользоваться этим сортом, вас должно быть двое, — холодно произнесла она и быстро застучала по кнопкам кассового аппарата. — Что-то еще?

Парень хмуро покачал головой. Гонсалес смотрел, как он пошел напрямик, через колонки, втянув голову в плечи. Магазин опустел.

Он подошел к кассе и показал свое удостоверение.

— Мы говорили с вами по телефону.

Девушка нервно засмеялась и с преувеличенной силой захлопнула ящик с мелочью.

— Ой, бамс. Я, наверное, ждала, что приедет кто-то в форме.

По непонятной причине она залилась краской — возможно, только что продала алкоголь несовершеннолетним.

— У меня осталось смутное воспоминание об этом парне на джипе; кажется, я уже говорила по телефону.

Она быстро провела кончиками пальцев под глазами, скрывая неловкость.

— Вряд ли я сумею помочь вам.

Гонсалес покачал головой и ответил, что важна любая информация. Успокаивающие слова сразу же дали результат. Девушка расслабилась и слегка задумалась.

— Он вел себя не угрожающе — я абсолютно в этом уверена, — но что-то в его поведении было странным, поэтому я его и запомнила.

Потом снова вышла заминка. Услышав, что полиция ищет тех, кто видел темный «гранд чероки», девушка тут же позвонила, хотя время не совсем соответствовало тому, о котором говорили полицейские. Вернее, или мужчина, которого она видела, не был их подозреваемым, или же появился в этом районе раньше, чем они предполагали. Она работала до полуночи и была уверена, что обслуживала парня на «чероки» по крайней мере часа за два до конца смены. Да, естественно, это могла быть похожая машина другой марки, она разбиралась в этом не слишком хорошо. Кроме того, она видела машину на расстоянии. Но вообще-то была уверена, что это «гранд чероки». В любом случае записи с камеры наблюдения должны показать точное время и приметы мужчины.

— Курт, мой начальник, занимается записями, — сказала она и кивнула присоединившемуся к ним Теллю.

Стоило ей упомянуть имя начальника, как из глубины магазина послышался нетерпеливый мужской голос. Полицейские пошли за Анн-Катрин Хёгберг в комнату для персонала. Голос принадлежал, как оказалось, господину средних лет с зачесом на лысине и в желтоватых очках. Он находился в импровизированной кухоньке с холодильником, двумя плитками и мойкой. Там же стояли узкий диванчик и маленький телевизор.

Не утруждая себя приветствием, господин нажал кнопку на пульте и беспомощно показал на черно-белую кашу на экране телевизора: результат записи камеры за тот самый день. Конечно, было понятно, что на картинке изображены четыре колонки и вход в магазин, и, конечно, виднелись неясные фигуры, перемещавшиеся от колонок к магазину и обратно. Однако определить лица было невозможно.

— Видели, какая фигня, — огорчился он. — Не передашь в полицию. Ведь это нельзя использовать. — И требовательно посмотрел на продавщицу. — Вся надежда на тебя, Анки.

В том-то и дело. Следующие полчаса Телль и Гонсалес сидели в душной, тесной кухоньке и снова и снова задавали одни и те же вопросы. «Как он выглядел? Помните ли вы какие-нибудь детали, все, что угодно? Одежда, диалект, голос, бумажник, возраст. Какие у него были кредитные карты? Как он расплатился? Наличными, да, конечно. Он покупал еще что-то или только заплатил за бензин? Он нервничал? Цвет волос, одежда?»

В конце концов Хёгберг закрыла лицо руками. Чем больше они спрашивали, тем меньше она, казалось, могла вспомнить. Телль и Гонсалес обменялись взглядами: если они продолжат вести себя так, словно готовы пройти десять километров по горящим углям из-за самой малой толики информации, девушка неосознанно придумает приметы, лишь бы им угодить.

Они попрощались. Все было без толку, хотя они и заверили директора магазина, что видеотехники могут сотворить чудо даже из самого плохого материала.

Анн-Катрин Хёгберг, казалось, расстроилась из-за своей ненадежной памяти. Она в растерянности прислонилась к стойке со снеками. Стойка перевернулась, и на пол хлынули пакетики чипсов, рогаликов, орешков и хлопьев. Хёгберг и так уже чувствовала себя никчемной, а тут еще директор закатил глаза, глядя на Телля, засовывавшего в сумку видеокассеты.