Замерзшее мгновение

Она помедлила, прежде чем продолжить, чтобы дат ему возможность ответить. Тишина заставила ее говорит дальше.

— Но я заметила одну вещь… С тех пор как ты… или мы узнали, что Эстергрен больна, у меня создалось впечатление что ты стал избегать ее. Постоянно. Словно не можешь больше находиться с ней в одной комнате. Это так?

— Раз ты это говоришь, значит, наверное, так.

Он попытался придать своему измученному лицу саркастическое выражение.

— Мне кажется, это намного хуже, — тихо, но решительно продолжила Бекман. — Тебе не нужны все эти правильные слова, чтобы помочь другу в беде. Но, черт побери, ты должен просто быть с ней.

Горло словно обожгло огнем. Телль уже давно не плакал так что не был уверен, слезы ли это или начинающаяся мигрень, бьющая изнутри по векам. Чертова Бекман. Типично для нее — исходить из того, что она видит все происходящее между людьми, все знает. Ей ничего не известно о хаосе в его жизни и о том, что сейчас он не может смотреть в глаза своему шефу. Она говорила о мужестве быть рядом, не прячась за правильными словами, банальностями. Словно это ее сильная сторона. Она, у которой…

— Стой! — вдруг закричала Бекман.

Он затормозил так резко, что потянул икроножную мышцу и почувствовал судорогу.

— Сдай немного назад! — приказала она, торжествующе указывая в сторону от дороги. В свете фар между деревьями блестел автомобиль. Кто-то взял на себя труд поставить его здесь вместо того, чтобы припарковаться на одной из ближайших стоянок. Для этого могла быть только одна причина — желание спрятать машину.

Телль выключил мотор. Карта подтверждала, что усадьба Свена Мулина должна находиться где-то поблизости. Они невольно перешли на шепот, подходя к машине с карманными фонариками.

Усадьба состояла из низкого, крытого железом сарая и старого жилого дома, который был полностью погружен в темноту, когда они пешком, с выключенными фонариками добрались сюда. Между двумя постройками вдоль хорошо укатанной колеи от машины пробивалась трава.

Их присутствие выдавало лишь тихое шуршание куртки Бекман. Уличное освещение в торце сарая бросало круг света, слабо отражавшийся в стеклах веранды. Если кто-то и был дома, то прятался в темноте.

По молчаливому согласию они вытащили табельное оружие. Никто из них не предложил оставить машину за поворотом, но теперь они были здесь — без машины и выключив фонари, чтобы подобраться как можно незаметно.

Шуршание в кустах рядом с сараем заставило их подпрыгнуть от неожиданности. Бекман развернулась, вытянув перед собой руку с пистолетом.

Когда снова воцарилась тишина и дыхание нормализовалось, они продолжили путь к дому.

— Зайди сзади, — жестом показал ей Телль, а сам медленно поднялся по лестнице к входной двери, наклонился через перила и заглянул внутрь. На кухне было темно и пусто, светились только электронные цифры на холодильнике и микроволновке.

Он медленно опустил пистолет и сунул в кобуру. Никакого движения и ни одного звука, пока через какое-то время не появилась Бекман, идущая с задней стороны двора через высокую траву.

— Кажется, все спокойно, — прошептала она. — Никого нет.

— Наверное, Мулин сбежал.

Телль встретил ее перед крыльцом. Луна вышла из-за туч, чуть расширив пределы видимости.

— Посмотрим на всякий случай вокруг и поедем.

Напряжение начало отпускать, и Бекман вдруг почувствовала, как замерзли ноги в дешевых кроссовках, которые она, повинуясь внезапному порыву, купила перед Рождеством. Захотелось домой, к детям, в горячую ванну. Эта поездка, прибавившая количество переработанных часов, определенно оказалась поспешной.

Норки, естественно, были заперты. Она заглянула внутрь и в свете слабой лампочки увидела ряды клеток, стоящих друг на друге.

— Если активисты захотят, то все равно войдут, — довольно пробормотала она, попробовав задвижку на окне.

И тут услышала за спиной шаги бегущего по гравию человека, тяжелое дыхание, и прежде чем успела выхватить пистолет, кто-то схватил ее за куртку. Это был Телль. Он отчаянно прижал палец к губам, и только это удержало ее от злобного пинка.

— Какого дьявола! — зашипела она. — Ты меня до смерти напутал.

— Черт, пойдем, — прошептал он и потянул ее за собой.

Сердце выпрыгивало из груди. Бекман пыталась четко мыслить. Телль через несколько секунд нетерпеливо уставился на нее и повел фонарем к задней стороне сарая.

Кто-то разбил здесь лагерь. К стене был прислонен рюкзак, из кармана которого высовывалась карта. На аккуратно свернутом свитере лежал бинокль, а в паре метров от этой пирамиды — остатки еды быстрого приготовления.

Бекман повернулась к Теллю и бросила на него взгляд, который тот сразу расшифровал.

— Конечно же, он вернется назад за биноклем и всем остальным. Он совсем рядом, просто…

Шепот заглушил треск ветки в лесу недалеко от них.

Телль сжал челюсти. Они тихо перебежали к еловой поросли в нескольких метрах отсюда.

«Я снова здесь, — успела подумать Бекман и схватилась за рукав Телля. — Кажется, удары моего сердца слышны на несколько миль вокруг — оно вот-вот разобьет грудную клетку. Смертельный страх, разбавленный эйфорией».

Потом выяснилось, что у мужчины был и пистолет в кармане куртки, и охотничий нож, пристегнутый к бедру. Однако он не успел вытащить ни то ни другое, когда через мгновение они навалились на него с обеих сторон.

57

Расшатанный стул с пластиковой спинкой.

Стол, очевидно, привинчен к полу, но это не имело значения. У него все равно не было сил поднять его и бросить в запертую дверь. Для этого требовалась отчаянная злость, а в нем не было больше злобы. В нем не было ничего. Сила же если и была, то ушла из него в покрытую мхом землю там, около темного дома Свена Мулина. Когда задыхающийся красный высокий человек, которого он сперва принял за Каролин или за самого дьявола в женском обличье, заломил ему руки назад, он понял, что игра окончена.

Он не исключал, что так может произойти. Или не именно так, но его схватят, прежде чем он закончит свое дело.

Он быстро сориентировался в новой ситуации, не тратя время и энергию на то, чтобы проклинать себя за необдуманность, — подавляя нетерпение, он отошел слишком далеко от лагеря и оказался вне пределов слышимости. Плюс непростительная неосторожность, с которой он оставил следы приведшие полицию прямо к нему. Это была идиотская ошибка. Только дебил мог сделать что-то подобное, сведя усилия многих месяцев к нулю. В душе он расслышал голос Сульвейг: «Что ты наделал, Себастиан? Твоя сестра никогда бы не совершила такой ошибки». И Себастиан признал бы правоту Сульвейг. Теперь он сидит здесь.