Замерзшие

— Хммм, формальности та еще херня. — Таннер допил свое пиво и сузил глаза. — Ты реально думаешь, что Сид по уши влюблена в тебя?

— Нет. Не думаю. Я не могу думать так, потому что...

— Если это не так, то это может разрушить вашу дружбу. Я понял, но черт бы побрал эту девчонку... должно быть, ты столкнулся с серьезным отказом. — Он пожал плечами. — И это все имеет смысл, учитывая, что ты тайно желаешь ее — и это дерьмово.

— Это так заметно?

Таннер рассмеялся.

— Да, чувак, ты заводишься только от того, что кто-то просто смотрит в ее сторону. Черт, да даже если я смотрю на нее слишком долго, ты начинаешь злиться. А когда ты пошел за Нейтом? Это, конечно же, было сделано только из-за преданной «дружбы».

— Заткнись, — прорычал я.

Он ухмыльнулся.

— Так что ты собираешься делать? Будешь вести себя как телка или все исправишь?

— Не понял? — Я тряхнул головой. — Дружище, тебе реально повезло, что ты мне нравишься.

— Тебе реально повезло, что я не веду себя как говнюк. — Он подмигнул, стягивая вниз рукава толстовки, чтоб прикрыть замысловатую татуировку на его руке. — Слушай. Давай серьезно. Ты любишь эту девочку, так?

Впервые жизни я не колебался.

— Да. Я люблю ее, Таннер. — Святое дерьмо, я впервые сказал это вслух. Меня это так потрясло, что даже голос охрип. — Я люблю ее больше всего на свете.

— Так в чем проблема?

Я уставился на него.

— Я более чем уверен, что перечислил все свои проблемы.

— Ты перечислил кучу неудачного дерьма, которое совершил. Все это можно исправить. Ты не совершил ничего непростительного. Никто из вас двоих не умер.

Я не знал, что на это ответить.

— Блядь... — это все, что я смог сказать.

Таннер вздохнул.

— Многие люди готовы убить лишь за шанс быть с тем единственным, кого они любят. Не упусти своего.

Он никогда не рассказывал о своем прошлом, и, кроме странных разговоров между ним и Андреа, он больше ни с кем из девушек по-настоящему не разговаривал. Проскальзывать в их кровать, а потом сваливать? Вот это было в духе Таннера.

— А что насчет тебя? — спросил я.

— Меня? — Он снова рассмеялся. — У меня на это дерьмо аллергия. Любовь? Неет. Все, что я видел, — это плачущие люди и разбитые нахрен жизни. Я не хочу ничего из этого.

От удивления мои брови взлетели вверх.

— Ого. Это... это очень позитивно.

— Да пофиг. Мы говорим не обо мне, и этого не произойдет, а потому сотри со своего лица это выражение.

Я поднял руки.

— Понял-понял.

Таннер склонил голову на бок и натянуто улыбнулся.

— В любом случае, почему ты до сих пор сидишь и разговариваешь тут со мной после всего, что я сказал тебе?

Я на несколько секунд опешил, но потом пожал плечами.

— А кто еще, кроме меня, отвезет твою сварливую задницу домой?

Сидни

Переодевшись в пижаму, я натянула теплый кардиган и спустилась в тапочках вниз. Испытывая чрезвычайную нужду в маминой поддержке, я была разочарована, найдя ее сидящей на диване рядом с папой, разноцветные огоньки от елочной гирлянды поигрывали на их фигурах. Я с трудом подавила желание впихнуться между ними, требуя внимания к себе.

Я направилась в сторону кухни и вынула из шкафа пачку какао. Заварив чашку шоколадного счастья, я поднялась к себе и поставила ее на тумбочку, чтобы немного остыло. Собрав волосы в небрежный пучок, я пошаркала к книжной полке. Мне было необходимо затеряться в хорошей книге, какой-нибудь полной секса и тоски и с обязательным счастливым «и-жили-они-долго-и-счастливо» концом, благодаря чему я полюблю и возненавижу эту книгу одновременно.

Блуждая взглядом по ровным и косым названиям на корешках, мои мысли поплыли в сторону раздражающей территории. Название которой было — Кайлер. Боже. Я не хочу думать о нем. Я не хочу думать о том, как он смотрел на меня, когда я уходила с Андреа, как будто я причиняла этим самым ему боль.

Вытянув старую любимую книгу, я вернулась к кровати и плюхнулась в нее. Отложив в сторону книгу, я взяла свой горячий какао, жалея, что не додумалась закинуть в него немного маршмеллоу.

Я пыталась вникнуть в книгу, но поймала себя на том, что уже во второй или третий раз перечитываю абзац, так и не поняв, о чем читаю. Шлепнувшись на спину, я накрыла лицо руками и простонала. Мне хотелось плакать, кричать, неистовствовать и придушить себя подушкой.

Странно, но мне казалось, что с тех пор, как я покинула Сноушу, прошел целый год. За такой короткий промежуток времени столь много всего изменилось. Неужели только лишь неделю назад я некоторое время анализировала возможность заинтересованности Пола во мне? Неужели всего лишь неделю назад мое сердце хоть и было повреждено, но все же было целым? Теперь я не могла даже думать о том, чтоб с кем-то куда-то выйти просто погулять.

И мое сердце было совершенно разбито.

Что же мне теперь делать? Пытаться делать вид, что ничего не произошло? Это не сработает. Избегать его? Это будет слишком сложно, почти невозможно. Я зажмурилась от подступающих слез. Как можно избегать его, когда он является такой сложной частью моей жизни?

Что, если Кайлер, так же как и Нейт, считает меня фригидной?

Перевернувшись, я уткнулась лицом в подушку. Я собиралась свести себя с ума, потому что у меня не было ответов на все эти вопросы. И здесь не было никаких...

Тук.

Я приподнялась на локтях и нахмурилась, настороженно оглядывая комнату. Я не увидела ничего, что могло бы произвести подобный звук.

— Хорошо, — прошептала я, вставая с кровати. Я дошла до центра комнаты и встала, навострив уши.

Тук.

Я подпрыгнула.

О Боже мой, что, если в моем доме привидения? Или у меня такие же галлюцинации, как в фильме «Черный лебедь»? Или...

Тук.

Я бросилась к окну. Ага! Этот звук исходит от моего окна... моя комната находится на втором этаже. Что за черт?

А потом до меня дошло. Этот звук, ох, Боже-мой-святые-угодники, я узнала этот звук. Это не привидение, но маразм имел место быть, потому что это не могло быть тем, о чем я подумала.

Много лет назад Кайлер кидал камушки в мое окно, прежде чем взобраться на большое ореховое дерево у окна моей комнаты. Это нелепая традиция, и он перестал это делать еще в средней школе.

Этого не может быть.

Дрожащими ногами я сделала один шаг к окну, потом еще один. Я дошла до окна и трясущимися руками раздвинула белую занавеску. Через секунду в толстое стекло нижней части окна врезался небольшой камешек.

Я застыла, и мое сердцебиение ускорилось, я рванулась вперед, сдвигая небольшую защелку, и подняла вверх окно. Я пригнулась и выглянула наружу навстречу декабрьскому морозному воздуху.

И мое сердце замерло.

Внизу, рядом со светящимся оленем из неоновой проволоки, с поднятой рукой стоял Кайлер. Через секунду он замахнулся и только потом увидел меня.

— Вот дерьмо!

Я отмахнулась и нырнула обратно в комнату — маленький камушек пролетел мимо моего лица. Ах, черт возьми! Я прижала руку к колотящему сердцу и осторожно вернулась к окну. Я снова выглянула.