Заместитель

– Нет-нет, здесь поворачивать не нужно!
– воскликнула Ольга.

– Я просто хотел объехать возможную пробку, - пробормотал Илья.

– В это время пробок уже нет.

Илья послушно вырулил влево и вновь увеличил скорость. «Опель» шел как приклеенный.

– Он… он никогда не хотел… - Ольга резко замолчала и взглянула на Илью, внезапно осознав, что делится наболевшим с совершенно незнакомым и, скорее всего, абсолютно равнодушным человеком.

– В жизни каждой семьи когда-нибудь обязательно возникают трудности, - негромко и мягко произнес Илья.
– Чаще всего их удается успешно пережить. Но случается и по-другому. Мне, например, пережить трудности не удалось. Но я почему-то уверен, что у вас все будет хорошо.

Напряжение в лице Ольги исчезло, оно сделалось печальным и по-детски обиженным.

– Не знаю, - вздохнула она.
– Я в этом совсем не уверена. А что случилось у вас? Извините, если я лезу не в свое дело.

– Ничего исключительного, - сказал Илья.
– Просто была хорошая семья, а потом ее не стало. И я до сих пор не могу точно сказать, кто в этом виноват.

Ее взгляд был долгим и изучающим. Она легонько коснулась ладонью его локтя.

– У вас тоже все будет хорошо!
– сказала Ольга.
– Обязательно!

С этой минуты между ними что-то произошло. Они больше не говорили о личном и грустном - все только о разных пустяках, Илья осторожно шутил, а Ольга охотно смеялась. Так и доехали.

«Опель» отстал примерно за километр до въезда в дачный поселок. «Может, просто совпадение?» - подумал Илья. Он проводил Ольгу до крыльца, вежливо отказался от приглашения поужинать и увидел, что отказ Ольгу заметно огорчил. Нужно было отправляться обратно. Проезжая ближайшую развилку, увидел, как серый «опель» вынырнул со стоянки, снова пристраиваясь в хвост. Нет, совпадением это быть никак не могло.

***

Точно рассчитать на тысячелетия назад момент замены практически невозможно. Время многовариантно, его поток, следуя по основному руслу, изобилует стремнинами, перекатами, локальными водоворотами, то появляющимися, то исчезающими, чтобы тут же возникнуть в ином месте. Предшествующий моменту замены вероятностный ход событий по объективным причинам рассчитывался с разной точностью. Иногда точность расчетов доходила до девяноста процентов - как в случае с приговоренным к сожжению на костре монахом, - а иногда не превышала и сорока. И тогда Фениксу приходилось прибывать на место заранее, порой за несколько месяцев или даже лет, адаптироваться, вживаться в среду, отслеживая перемещения объекта замены, постепенно приближаясь к нему с тем, чтобы в момент, предшествующий критическому, оказаться рядом и выполнить свою работу, не оставив следов.

Труднее всего приходилось, когда гибель объекта была не спланирована чьей-то злой волей, а происходила случайно - в катастрофе, аварии. Объект мог погибнуть от ножа уличного грабителя, изначально вовсе не желавшего наступления такого результата, на его голову мог рухнуть кусок стены, его могло поразить ударом молнии, и всякий раз сказать точно, когда и где именно такое произойдет, расчетчики были не в силах. Более того, нередко, располагая лишь приблизительной датой его кончины, расчетчики вообще не знали, как закончилась жизнь объекта. Так было, например, с несколькими выдающимися учеными, погибшими в таежных концентрационных лагерях от голода и болезней, исчезнувшими без следа исследователями белых пятен континентов или потерпевшими кораблекрушение где-то в океанских просторах.

В таких случаях приходилось полагаться на интуицию Феникса, который самостоятельно планировал ход операции и решал, когда следует произвести замену. Он делал это, а затем в личине замененного объекта проходил оставшийся тому отрезок жизненного пути до рокового момента. Отрезок этот не должен был быть слишком велик: несмотря на все совершенство внешней маскировки, наиболее близкие объекту люди обязательно обнаружили бы подмену, а допустить этого Феникс не должен был ни в коем случае. Однажды такое чуть не произошло. Сосед по лагерному бараку, пораженный открывшимся, вдруг уставился в глаза харкающему кровью доходяге и потрясенно прошептал: «Викентий Савельевич! Что с тобой? Кто ты?» Феникс ничего не ответил, потому что как раз в этот момент умер. А через несколько дней в том же бараке умер и проницательный сосед…

***

Ровно в десять Илья подкатил к подъезду «тойоту» представительского класса и набрал код домофона.

– Алексей Игоревич? Это Илья, водитель. Машина у подъезда.

– Жди, - сухо прозвучало в ответ.
– Скоро выйду.

– Алексей Игоревич!
– заторопился Илья, пока хозяин квартиры не отключил прием.
– Мне нужно набрать воды для стеклоомывателя. В гараже машину не подготовили.

Он услышал недовольное хмыканье.

– Хорошо, заходи. Открываю!

Илья вошел в подъезд и поднялся на лифте в квартиру. Дверь открыл крепкий парень со снайперским прищуром глаз. Личный охранник.

– Кто остался в машине?
– спросил парень с ходу.

– Никто, - пожал плечами Илья.
– Там сигнализация.

– Тебя чему учили, дурак?!
– бодигард отпихнул Илью и стремительно бросился вниз по лестнице.
– Ни на шаг от объекта!
– крикнул он двумя пролетами ниже.

Илья аккуратно закрыл за собой дверь и пошел по длинному коридору, устланному пушистой ковровой дорожкой. Открылась дверь ванной комнаты, выглянул Курбатов.

– А-а, - сказал он.
– Вон там набирай. Во второй ванной.

И снова скрылся за дверью. Вид у него был усталый, опустошенный. Под глазами набрякли темные мешки, белки глаз пронизаны сетью красных сосудов. Так можно выглядеть и после долгого, тяжкого труда, и после ночи безудержного загула.

Пожалуй, решил Феникс, момент самый подходящий. Он шагнул в ванную комнату вслед за Курбатовым, развернул его к себе и взял за руки.

– Что вы делаете?! Что!
– попытался тот вырваться, но Феникс уже не обращал на него внимания, сосредотачиваясь на процессе трансформации.

Курбатов с ужасом смотрел, как меняется лицо его шофера Ильи. Утонули в орбитах, затянулись глаза, нос расплылся по щекам, стек на губы, еще через секунду матовая поверхность, отдаленно напоминающая человеческую кожу, полностью разровнялась, превратившись в совершенно гладкий овал манекена для головных уборов. А еще через секунду она начала принимать совершенно новые очертания. Словно пузырь из кипящей каши всплыл нос с характерной утолщенной переносицей, образовались глазницы, веки, брови, сформировался рот с тонкими бледными губами, скулы чуть расширились, глаза открылись, и на Курбатова взглянула его абсолютная копия.

Он снова рефлекторно дернулся, но державшие его руки монстра обладали нечеловеческой силой.

– З-зачем это?!
– потрясенно пробормотал Курбатов.
– Кто вы?

– Вам все объяснят, не нужно ни о чем беспокоиться, - ответил монстр странно знакомым голосом, и лишь спустя секунду Курбатов догадался, что голос этот - его собственный.
– У нас мало времени, - проговорил дубль мягко, но неуклонно двигая Курбатова в центр ванной комнаты, где на итальянском кафеле появился странно мерцающий серебристый круг. В воздухе разнесся резкий запах озона, Курбатов отчаянно рванулся, крикнул «нет!», но серебристое сияние уже объяло его, спеленало и растворило без остатка…