Записки кукловода

Пуля уже совсем близко. А что, если это все наяву? Что, если его обманули? У этого кругленького такая продувная физиономия…

Нет, быть такого не может. Конечно, это видение, расстройство сознания.

Вот так. Видение. И не надо смотреть на меня с таким упреком. Да, я мог бы поговорить с ним. Но это бесполезно — он и меня тоже немедленно объявит видением. Меня просто нету в его словаре. И тут уже ничто не поможет: как вы знаете, над словами я не властен. Если я что-то и умею делать, то только с предметами… но, даже если я уберу сейчас все предметы, включая пулю, он все равно ничего не поймет. Он живет в мире слов, а не в мире предметов. Такой вот урод. Он со мной просто не пересекается.

Зато его переносица превосходно пересекается с пулей. Слово «смерть» в словаре Акивы существует, но он все равно не успевает понять, что она наступила. Он умирает, как и жил — нечувствительно.

— Наконец-то! — кричит Арик Бухштаб, приходя в себя на удивление быстро, если учесть деликатность его положения. — Раззявы хреновы!

Можно было бы сказать, что он не верит своим глазам, но если уж Арик Бухштаб чему-либо верит, так это только своим глазам. А глаза говорят, что он спасся. Что он цел и невредим. Что колесо удачи совершенно неожиданно провернулось на целый оборот… пардон, нет, не на целый — на целый было бы плохо!.. — на полтора оборота! — и теперь наверху снова он, Битл! Ах жучило, ах молодец! Но как же это?.. откуда он вдруг вылез, этот негаданный спаситель? Непрофессионал, сразу видно. Наверняка, псих какой-нибудь, из тех, что чаще всего и стреляют в президентов и прочих знаменитостей. Но как кстати-то, как кстати… вот так совпадение…

А телохранители-то тоже хороши! Теперь понятно, чего они стоят, эти пустоголовые гориллы. Мало того, что подпустили вплотную, так еще и прошляпили целых три выстрела. Не один — три! Ну ничего… с этими кретинами он еще разберется. И в первую очередь — с господином Големом. Легкой смерти этому хряку не будет, уж об этом Битл позаботится.

— Раззявы! — снова кричит он и тут утыкается взглядом в круглые веселые Ромкины глазенки. И сразу понимает все. Или почти все. Это ж Ромочка! Запасной вариант! Ай да помощничек! Вот так пьеску сконстролил! Эта штука будет посильнее… чего там?

— «Фауста» Гете…

— …ага, «Фауста» Гете! Ай да Ромка, ай да сукин сын! Спас хозяина! Да для такого пса ничего не жалко…

Ромка подмигивает и распахивает дверцу лимузина:

— Арик, быстрее! Внутрь, быстрее! В больницу!

А ведь и верно. По первоначальному плану они давно уже должны были быть в госпитале. Битл щупает карман брюк, где лежит заранее заготовленное извещение о кончине премьера. «Правительство и парламент… в этот скорбный час… вся полнота ответственности…» Все-таки пригодилось, мать твою так! Пригодилось! Знай наших! План остается планом!

Он ныряет в темное нутро машины, и сразу вслед за ним Голем загружает на заднее сиденье бездыханное тело старика, запрыгивает сам и захлопывает за собой дверцу. Ромка тоже уже внутри — вскочил с другой стороны… и как он только все успевает? Незаменим, одно слово — незаменим! Ай да…

— Айда! — кричит Ромка шоферу. — Пошел-пошел-пошел! Быстро!

Лимузин, взревев мотором, срывается с места. Впрочем, разогнаться тут особо негде: вокруг громоздятся заградительные стойки, натянуты красно-белые ленты оцепления, в панике мечутся полицейские…

— Дави!.. — рычит Ромка. — Главное — выехать! Пошел-пошел!

Машина таранит пластиковый заборчик. Люди брызгами разлетаются в разные стороны. Отчаянно сигналя, лимузин выбирается из-под сцены и ускоряется по прилегающей улице.

— Ну, Рома… ну, Рома… — произносит Бухштаб почти восторженно. — Знал я, что ты способен на многое, но чтобы так… вот уж молодец так молодец.

Ромка оборачивается с переднего сиденья. Его возбужденное лицо сияет улыбкой.

— Правда? Я рад, что тебе понравилось. Ты ведь сам меня учил: главное тайминг. Оказаться в нужное время в нужном месте на шаг ближе всех. Вот я и оказался. Все, как ты говорил.

— Значит, все по плану?

— Тютелька в тютельку! — шепчет Ромка, округляя глаза. — Все, как ты хотел. Почти во всех деталях.

— Почти… — смеется Битл. — Да если бы не ты… слушай, кстати, а где этот, который на крыше… ну, как его?

— Да вот же он… — хихикает Ромка. — За рулем. Не заметил, а? Мало ты внимания обращаешь на своих верных помощников. Нехорошо, Арик…

Водитель на долю секунды оборачивается, и Бухштаб видит знакомое лицо киллера. Вот так сюрприз… все, можно сказать, в сборе, включая труп премьера. Гм… ну, Ромка дает… экономно работает, никого лишнего. И правильно — потом меньше убирать придется. Машина резко сворачивает в темную улицу. Тело премьера съезжает с сиденья. Его пиджак весь пропитан кровью, конечности подвернуты под неестественными углами, как у куклы, мертвый открытый глаз уставился прямо на Арика. Бухштаб чувствует странную неловкость, похожую на раскаяние. Надо бы закрыть старику глаза, но для дела лучше, если оставить это врачам в больнице.

— Видишь, Амнон, как получилось… — произносит он почти извиняющимся тоном. — Ты вот все говорил: «куда торопишься?» Да как же не торопиться, Амнон? А ну как ты вздумал бы сменить воду? Ты ведь часто менял воду при мытье посуды, не так ли? И потом, все определяет результат. А в результате победил я, а ты проиграл. Так кто же из нас двоих торопился?..

Амнон Брук молчит, неподвижно глядя на своего ученика. Вместо него отвечает Ромка, повернувшись с переднего сиденья.

— Оба! Вы оба слишком торопились, Арик.

Машина резко подруливает к тротуару и останавливается. Приподнявшись, Голем хватает Бухштаба за оба плеча и прижимает его спиной к сиденью. Киллер снова оборачивается. В руке у него пистолет. Ромка умильно улыбается.

— Видишь, Арик, как получилось… — Ромка говорит с той же интонацией, и теми же словами, с которыми только что сам Арик обращался к мертвому старику. Он не передразнивает, нет. Видимо для Ромки Арик Бухштаб уже мертв. — Извини, что приходится тебя фиксировать. У нас, видишь ли, есть всего один выстрел, промахиваться нельзя.

— Почему один? — спрашивает Битл, просто для того, чтобы что-то спросить, выиграть время, осознать происходящее. Вопросы в таких ситуациях выходят особенно глупыми.

— Ну как же… — охотно объясняет Кнабель, сияя все той же улыбкой. — Этот псих стрелял трижды. Две первые пули — Амнону. Третий выстрел был тоже в него, но холостым. Гильза осталась там, а пуля будет здесь… — он указывает на Арикову грудь. — Понимаешь? Комар носа не подточит. Ты был смертельно ранен там, на стоянке, и умер в машине по дороге в больницу. А дальше все по плану… с некоторыми моими поправками. Ты ведь никогда не был особо силен в планировании…

— Но почему, Ромка? За что? Что ты от меня видел, кроме хорошего?

Ромкина улыбка застывает.

— Уж больно вы пренебрежительны, господин министр. Не уважаете простой народ, рабочую косточку. Не всем нравится, когда вы их трахаете, как своих активисток на журнальном столике. Да и вообще… вы только что так хорошо все объяснили господину покойному премьер-министру, да будет земля ему пухом… — он поворачивается к убийце. — Давай, милый, время не ждет.

Киллер нажимает на спусковой крючок почти сразу же, но, тем не менее, прежде чем умереть, Арик успевает настолько много, что это удивляет его самого. Сначала он какое-то время думает о том, что судьба поступила с ним особенно жестоко, заставив умирать дважды в течение четверти часа. Затем, приглядевшись повнимательней, он кардинально пересматривает свою оценку. Ведь благодаря отмене первого приговора ему довелось испытать ни с чем не сравнимую радость избавления от смерти. Чувство и в самом деле необыкновенное… но главное счастье даже не в этом.