Записки 'важняка'
Шрифт:
– Какое отношение этот капитан имел к вам?
Духаренко обрадовано заявляет:
– Никакого. Ведь мне, простому солдату, до капитана не дотянуться.
– Это не ответ!
– сурово говорю я.
– Еще раз спрашиваю: как эта справка к вам попала? Я жду объяснения.
Мой подследственный только решился что-то сказать по существу заданного вопроса, как у нас над головами что-то грохнуло. Это немецкая мина едва не угодила в самый блиндаж. Показалось, что толстенные бревна на нем даже чуточку подпрыгнули и, ухнув, опустились на свое место.
От неожиданности я на секунду зажмурился, а когда открыл глаза,
Это был обыкновенный утренний обстрел наших позиций немцами, иногда сопровождаемый и артиллерийским огнем. Он повторялся ежедневно, к нему все привыкли и даже присвоили ему название "Гутен морген".
Духаренко тем временем сидел на полу блиндажа.
– Что, испугались?
– спросил я.
Духаренко, шмыгнув носом, отшутился:
– Занял более удобную позицию.
Дальнейшая беседа с ним пошла уже по накатанному руслу. Духаренко рассказал следующее.
На второй день его пребывания у Фроськи к ней заявилась с кавалером-капитаном ее давняя приятельница. Духаренко на всякий случай спрятался на чердаке. Оттуда он увидел, что Фроська с этой своей знакомой развесили в сенцах на веревке вещи этого капитана, в том числе ношеную гимнастерку. Духаренко ее приметил и обменял на свою, уже порядком поизносившуюся. Никто этого не заметил. Вещи капитана уложили во Фроськин старый чемодан, а когда стемнело, они ушли, куда - Духаренко не знал. Ну а эту справку на имя Цветкова он потом обнаружил в той гимнастерке. Она была просрочена и никому не нужна, могла сгодиться лишь на завертки цигарки.
Духаренко не врал, и с появлением у него этой справки все вроде как разъяснилось.
Обрадованный этим, я возвратился в штаб дивизии, откуда дозвонился до штаба армии и выяснил, что капитан интендантской службы Цветков действительно служил у них и непродолжительное время находился по поводу какого-то легкого ранения в военном госпитале, откуда прибыл примерно с месяц тому назад для прохождения дальнейшей службы и был направлен в другую часть нашей армии.
Должен сказать, что обещание Гельтура после войны немного меня еще поднатаскать задело меня за живое. Вот почему, не ограничившись проверкой в штабе армии, я еще от своего имени сварганил шифровку в ту часть, куда убыл капитан Цветков. Ответ был получен неутешительный: капитан Цветков в часть не прибыл.
Со всем этим я и вернулся в свою прокуратуру, где обо всем доложил Пруту. Дальше делом Духаренко мы занимались все вместе.
Мнения разделились.
Клименко высказался за то, чтобы дело рядового Духаренко закончить и направить в военный трибунал, как на дезертира. Он же посчитал, что все материалы на капитана Цветкова следует выделить из дела Духаренко в самостоятельное производство и направить в военную прокуратуру армии.
Рубакин тоже склонялся к тому, чтобы дело Духаренко закончить самим и направить в трибунал. Что же касается материалов на Цветкова, то они, по его мнению, на самостоятельное уголовное дело не тянут и можно ограничиться одним представлением в прокуратуру армии с просьбой во всем разобраться.
Зато Гельтур настаивал на выделении уголовного дела на Цветкова в самостоятельное производство. Вместе с тем он поддержал мое предложение о разрешении дела рядового Духаренко, допустившего самовольную
отлучку, в дисциплинарном порядке, не предавая его суду.Но самым для меня удивительным явилось то, что и Прут это предложение поддержал и предложил с Цветковым тщательно разобраться.
Я не удержался и спросил:
– Разобраться с ним должен я?
Прут утвердительно кивнул:
– Кто ж еще, конечно, ты! На него вышел ты. По назначению он не прибыл. Из показаний Духаренко следует, что Цветков попасть ни в какую часть и не стремился. Остается выяснить, где он находится сейчас. А это уже сподручнее выяснить тебе, обратившись к той же Ефросинии, вскружившей голову твоему Духаренко.
Еще Прут добавил:
– А он пока пусть служит в своей роте, как служил.
На следующий день я вновь прискакал в штаб дивизии, где по подробной полевой карте без особого труда разыскал тот хутор, в котором Духаренко провел свыше двух суток.
Должен сказать, что накануне ночью мне не спалось и я додумался до новой версии. А что, если Духаренко попросту Цветкова убил, а его документы и вещи спрятал? Взял только гимнастерку, а в ее нагрудном кармане потом и обнаружил справку из госпиталя. Правда, такая "догадка" с личностью Духаренко никак не вязалась.
А вот хутор - два-три домика на отшибе большого села. Ему повезло: война его почти не тронула, и домишки уцелели, и сады кругом. Лишь по центральному тракту, наискось его перечеркнувшему, прокатились всей своей тяжестью и танки, и грузовики, и тягачи с орудиями, оставив свой страшный след.
Молодая женщина открывает дверь. Голова ее замотана старым шерстяным платком. Руки большие, темные - руки крестьянки. Она моего прихода не ждала, но не удивляется. За месяцы жизни в прифронтовой полосе ко всему уже привыкла. Она охотно меня пропускает в дом, где, кроме нее, во второй половине разместилось еще целое семейство беженцев. Любопытные детские рожицы повернулись в мою сторону. Их мать теснит ребятишек за занавеску.
Я представляюсь и с места в карьер завожу разговор о Духаренко. Она не спрашивает, зачем мне это надо. С готовностью рассказывает все, что знает...
А знает совсем немного...
– Звать его Степаном?
Я киваю.
– В наше село он как-то приезжал с обозом за сеном. С кем-то еще ночевал у меня в доме. Потом, недели через две, вновь появился один и пару дней провел у нас: наколол дров, починил ворота, пожалуй, и все...
О капитане Цветкове только знает, что он вроде как доводится мужем ее племяннице - Надежде Урусовой. Капитан был ранен, лежал в госпитале и получил на полгода отпуск.
– Степан его видел?
– Конечно, но он спрятался, побоялся, что капитан его засечет в нашем доме и сообщит в часть.
– И долго эта племянница с мужем пробыла у вас?
– До после обеда. Потом сразу отправились дальше. С кем-то сговорились, чтобы их подвезли.
– Откуда вам известно, что капитан имел отпуск по ранению на полгода?
– Можете не сомневаться. На этот счет моя племянница даже давала почитать справку.
– Читали сами? Какое у вас образование?
Далее Фрося рассказала, что ее племянница с мужем-капитаном живут в рабочем поселке, что от них довольно далеко, и что племянница через кого-то уже дала знать: добрались туда благополучно и что ее мужа взяли работать старшим агрономом Площанской МТС.