Запретный мир

– Уходи!!!

Хуур-Уш сдался. Обессилев в битве, свился в клубок. Затем потек вверх и исчез под застрехой.

Безумно кружилась голова. Уходя и не оборачиваясь – иначе начинай все сначала! – Юмми была вынуждена опереться рукой о косяк. Привиделся ей демон или вправду был? Один раз, когда она еще совсем малявкой разучивала вдалеке от чужих глаз первые простенькие заклинания, дедушка ни с того ни с сего сказал, что никаких духов и демонов на свете вовсе нет, а если и есть, то им нет дела до людей. Потом, по всему видно, жалел, что сболтнул лишнее, учил правнучку общаться с бесплотным миром, думал, что она давным-давно забыла его слова… А она вот не забыла, но и не поверила. Как же может не быть духов, когда они повсюду? И богов нет, что ли? И демонов? Отчего же подкашиваются ноги после битвы с тем, кого якобы нет?

А чужаки так ничего и не поняли…

Неважно. Зато поняли соплеменники, те, что стояли поодаль плотной толпой, не решаясь приблизиться к землянке, забыв дышать… они слышали обрывки заклинаний, хотя вряд ли кто из них сумел бы их повторить, и видели, как над крышей взмывали клубы дыма, уносящие прочь всякую нечисть. Теперь один усталый кивок – на большее все равно не хватит сил – и людство разразится радостными криками. И дедушка останется жив… И Растак выполнит обещание…

Сняв с головы колдовскую маску, Юмми устало кивнула толпе и, шатаясь, побрела прочь.

* * *

В землянке едкий дым висел слоями – на те, что поплотнее, хоть лом клади. Верхний слой, загибаясь, как край одеяла, лениво выползал через застреху, снизу атмосфера уже очистилась.

– Узнал? – спросил Юрик. Он сидел на корточках, утопая рыжей макушкой в нижнем слое дыма, тер костяшками пальцев красные слезящиеся глаза и, по обыкновению, скалился. Витюня глаза не тер, зато мотал головой и гулко кашлял, как в бочку. – Узнал, говорю? Тот самый парнишка, что нас сюда привел, ну, то есть, ученик колдуна. Он еще рядом с шаманом стоял, когда тот в нас стрелял… Я думал – чувак, а он, оказывается, чувиха.

– Колдунов не бывает, – изронил Витюня, наконец-то прочистивший кашлем легкие.

– А шаманы бывают? – прищурился Юрик.

Витюня подумал.

– Шаманы бывают, – признал он неохотно. – У дикарей. Только они с бубном.

– Ну, мне все равно, как назвать: шаман, колдун… То есть колдунья. Здорово она надышалась, пари держу – наркотик. У тебя в голове не плывет?.. У меня плывет немного. – Юрик всхохотнул. – Не-е, хохма!.. Как пошла она ножом махать, глазищи вот такие – я думал, порежет нас на фиг. Думал, пора отмахиваться…

Голова у Витюни тоже кружилась, а еще его слегка подташнивало, однако признаваться в этом не хотелось. Повисла пауза.

– А она вообще-то ничего, – сообщил наконец Юрик. – Для местной, конечно… Жаль, я у нее ничего не выспросил, ну да еще успею…

Витюня безмолствовал. Тормошить его, хохмить – настроения не было. Юрик потянулся к кувшину и обнаружил его пустым. Ну конечно! Опять фельдмаршал все вылакал…

– Эй, вы там! Дети природы! Пива!..

К его громадному удивлению, шкура неопознанного зверя, прикрывающая дверной проем, откинулась, под дымовыми слоями обозначилась холстинная юбка, прошлепала пара босых ног, и грудной женский голос произнес не без робости:

– И-хо тум лепо Юр-Рик? Рано – не рано?

У Юрика дернулся кадык.

– Не рано!

Большой шмат дымящегося мяса появился словно по волшебству. Вслед за ним не заставил себя ждать и новый кувшин.

– А хлеба? – подал голос Витюня, но женщина уже ушла.

– У них нету, – объяснил Юрик между двумя глотками. – Теперь до нового урожая… А тебе что, ихние лепешки понравились?

– Угу.

– А мне нет. – Юрик поперхнулся, отставил ополовиненный кувшин и принял задумчивую позу. – Слышь, Витек, а ведь я чего-то не понимаю… То нас боялись, как прокаженных, а как шаманка нашаманила – опять к нам со всем уважением… А, батыр?

– Пива оставь, – неласково прогудел Витюня. Сейчас ему не нравилось решительно все: и легкая тошнота, и Юрик, и непонятная переменчивость в настроении местных, и вернувшееся чувство тягостного недоумения. За что опять?.. Ведь он уже почти смирился, согласился ждать, и жизнь среди дикарей мало-помалу переставала казаться подлым ударом судьбы…

– Точно! – в восторге завопил Юрик и звучно хлопнул себя по лбу. – Вспомнил! А ведь я о таком читал когда-то! Не помню, как книжка называлась, что-то про дикарей… африканских, а может, амазонских. Там шамана не трожь! Обидится, шмальнет в тебя такой вот стрелочкой, а в стрелочке – злой дух сидит, дожидается. Главное, чтобы шмальнуть при свидетелях и кожу царапнуть, а там уж жертва сама чахнет и помирает. Самовнушение, понял? Главное – верить! Свидетели, ясное дело, всему племени раззвонят, что в чуваке злой дух поселился. И – кранты! – Юрик зашелся от смеха. – Ой, не могу!.. Здай кышун ухара, помнишь? Злого духа тебе в живот, хр-р… Это значит, в нас с тобой, батыр, сидело по злому духу, сечешь? Ох… – Он упал на лежанку, забулькал и задрыгал ногами. – И местные решили, что мы вот-вот помрем? Ой, комедия… Ну все, фельдмаршал, собирайся завтра на «полигон». Кворум теперь точно будет. Ох… Слышь, Вить, ты как себя чувствуешь без злого духа, а? Нормально или чего-то не хватает?

Витюня болезненно наморщил лоб.

– Чо?..

Глава 18

Но не языческого края

На нем одежда боевая…

А.К. Толстой

Застегнув на себе телогрейку (как всегда, верхняя пуговица не сошлась с дыркой), Витюня озадаченно почесал в затылке. Спецодежду, выданную некогда скаредным прорабом Мамыкиным, было не узнать. Зашитые умелой рукой, исчезли прорехи, и нигде не топорщилась серая вата. На груди и животе тесно, одна к одной, сидели круглые медные бляхи. На спине их не было: всякому было ясно, что непобедимый богатырь Вит-Юн не станет показывать врагу спину. Воткнутый в землю лом венчала ушанка, также обшитая бляхами. Три штуки: одна побольше на лбу и две поменьше, овальной формы – на ушах. Какой-никакой, а шелом.

– Не жмет? – участливо спросил Юрик.

Витюня подвигал руками.

– Вроде под мышками трет немного. И где живот…

– Сам виноват. Не знал, что от пива толстеют?

На этот раз привычный наскок Юрика возмутил Витюню до глубины души.

– Ты, что ли, меньше пил?!

– Сравнил! – Юрик громко хмыкнул. – Я все время на ногах, дел невпроворот, а ты только и делаешь, что валяешься. Один день помаршировал с фалангой – умаялся, болезный… Учти, в бою мне тебя шевелить будет некогда. Проиграем сражение – вождь всех собак на тебя повесит, непобедимый богатырь…

– Какое еще сражение? – недоуменно пробурчал Витюня. – Опять, что ли?

– Опять, – любезно пояснил Юрик. – Или снова. Или вдругорядь. Тебя для чего племя кормит? Ты давай топай, а то опоздаем на сборный пункт. Лом не забудь…

– Я говорю, опять напал кто-то, что ли?

По всему было видно, что Юрик опять собирался сказать какую-нибудь гадость, но он только прищурился юмористически и пожал плечами:

– Да вроде нет пока.

– А тогда куда это мы намылились в такую рань? – вопросил Витюня, оглядываясь на покинутую землянку.

– В поход, батыр. – Юрик был оживлен сильнее обыкновенного. – В наш первый боевой поход. По долинам, естественно, и по взгорьям.

– На кого?

– На соседей. – Юрик махнул рукой. – На тех, что живут за во-он той горой. Народец имени какого-то зверя, вроде как соболя. Мне шкурку показывали, но я в мехах не очень-то, сам знаешь. Не мой профиль. Я же больше по бюстгальтерам…

Витюня выразительно покряхтел, и Юрик умолк.

– Не понял. Они здешним что, враги?

– Наоборот, друзья. – Юрик фыркнул. – Ну, вроде не закадычные, если я верно уловил, но друзья. Так сам посуди: не с врагов же начинать – те наготове и вдобавок сильнее! А эти от нас ничего не ждут, и зря. Нет, Растак – умная голова, ему только с эпохой не повезло. Родись он лет через пятьсот – какой Аттила из него бы вышел!..