Запретный плод

Зажимаю его голову между своих колен, как это делал ранее мой папа.

Его голубые глаза закатились и мне были видны лишь белки. Стараюсь оставаться спокойной. Сейчас не время для истерик.

Что же делать?! Платок! Ткань! Необходима хоть какая-то материя, иначе он прикусит свой язык.

Быстро снимаю с себя майку. Она достаточно тонкая и мне не составило труда ее разорвать. Впрочем, в данный момент я была готова порвать всё что угодно, только бы Адриану стало легче.

Сворачиваю часть своей бывшей майки и вставляю между верхней и нижней челюстью. Постепенно судороги прекращаются, но Адриан всё еще невменяем.

Осторожно поворачиваю его голову на бок, чтобы он не захлебнулся собственной слюной и вынимаю жгут. В какой-то момент приступ слабнет окончательно. Глаза Адриана на миг закрываются и периодически его плечи передергивает.

Я сижу практически не подвижно и жду, пока Адриан хоть чуть-чуть придет в себя. Внезапно его глаза распахиваются и он вопросительно — нет, скорей с непониманием — смотрит на меня.

— Всё хорошо, — произношу я, словно объясняя что-то маленькому ребенку. — Ты меня слышишь?

Адриан один раз мне кивнул.

— Ты можешь встать?

Он продолжает смотреть на меня своими бездонными голубыми глазами, которые несколько по-детски меня

рассматривают.

— Тебе нужно лечь. Ты отдохнешь, и всё будет хорошо.

Я осторожно встаю и помогаю Адриану подняться. Веду его к дивану, улаживаю и укрываю одеялом.

Адриан выглядел очень уставшим и совершенно сбитым с толку.

Несколько минут, которые, казалось, длились целую вечность, я просто сидела и наблюдала за спящим Адрианом. Услышав его размеренное дыхание, мое сердце приятно кольнуло.

Ноги понесли меня в кухню, где я села за обеденный стол и еще очень долго просто смотрела в одну точку, переосмысливая произошедшее. И когда я это сделала, то ощутила жгучие слезы на своих щеках.

Это был верный признак моей безудержной боли за человека, который сейчас спит в гостиной.

Глава 21

У меня жутко болит шея, и поясница дает о себе знать. А что вообще происходит? Из-за чего я ощущаю такой ужасный дискомфорт?

— Мелинда, — слышу знакомый голос у самого уха.

Не могу понять, мне это снится?

— Мелинда, дорогая, пошли, — голос очень нежный.

— Что? Куда? — сонно бормочу я.

— Спать.

Открываю глаза — вокруг темно. Осматриваюсь по сторонам, и мое зрение вскоре привыкает к темноте. Постепенно вспоминаю, где я и что произошло. Оказывается, я уснула прямо на кухне, положив голову на стол. Теперь ясно, почему у меня так болит всё тело.

— Уже достаточно поздно, — Адриан берет меня на руки и несет в спальню.

— Ты ведь не уйдешь, правда? — со страхом в голосе спрашиваю я.

— Нет, конечно, нет, — он улыбается, но эта улыбка слишком измучена, слишком горькая.

Когда мы оказываемся в моей спальне, я включаю светильник, чтобы расправить постель.

— Мелинда, прости меня, — внезапно произносит Адриан.

Я непонимающе на него смотрю.

— За что?

Адриан трет свои красные глаза. В прошлый раз я решила, что они такие у него из-за слез, а оказалось вся причина в этих проклятых припадках.

— Мне не следовало в таком состоянии приходить к тебе. Я даже не знаю, почему так поступил, — Адриан растеряно смотрит на меня.

— Всё хорошо. Мне, в какой-то мере, приятно, что ты решил искать помощь именно у меня. Да, это было сложно, но мы справились, как видишь. Теперь у меня хотя бы есть небольшой опыт. Может, я еще не совсем готова к этому, но уверена, что со временем привыкну и…

— Почему? — перебивает меня Адриан. — Почему ты хочешь быть со мной, несмотря на то, что я болен? Мелинда, если это элементарная жалость, то, прошу, скажи об этом сейчас, иначе потом мне будет слишком больно, — в его тоне слышна некая раздраженность с примесью отчаяния.

— О чем ты говоришь? Адриан, ты мне не безразличен, вот и вся причина. Какой бы банальной она не была, но это так.

— Но ведь это невозможно, — Адриан отрицательно качает головой.

— Да с чего ты это решил?

— Меня же невозможно любить, — его большие голубые глаза стали еще больше.

Он смотрел на меня с какой-то неясной обреченностью, от чего становилось не по себе.

— Ты слишком не справедлив к себе. Почему ты думаешь, что тебя невозможно любить? — мой голос начинает дрожать, а на глазах выступают слезы, но я усердно пытаюсь с ними справиться.

— Ведь я инвалид, — Адриан смотрит куда-то вниз.

— Не говори этого, — я стремительно подхожу к нему. — Ты не инвалид, просто у тебя болезнь, с которой нужно бороться и никогда не сдаваться.

Адриан обнимает меня и тяжело вздыхает.

— Я сильно тебя напугал?

— Нет, вовсе нет, — всхлипываю.

— Спасибо за то, что ты появилась в моей жизни, — выдыхает он и целует меня в висок.

* * *

Остаток этой непростой недели, на удивление, прошел достаточно хорошо. Мы с Адрианом старались не вспоминать тот ужасный день. Слава Богу, припадков больше не повторялось и напряжение нас покинуло, пусть и ненадолго, ведь мы оба прекрасно знали, что приступ непременно еще повторится и не раз.

Во всяком случае, мы старались радоваться и тому, что имели на данный момент. Я с Адрианом здорово сблизилась. Он, конечно, очень непростой человек и достаточно закрытый, но, думаю, у меня получится его хоть чуть-чуть раскрыть.

Каникулы окончились слишком быстро, на мой взгляд. Мама заявила, что уже через неделю вернется домой.

Перед Эмили я извинилась за несостоявшуюся прогулку. Она жаждала знать причины срыва, но я решительно ничего ей не говорила.

Вот и началась учеба. В школе мы с Адрианом были крайне осторожны и не позволяли себе разговаривать друг с другом, разве что, если это не урок и меня не спрашивают у доски.

Если быть достаточно откровенной, то мне нравилась эта игра с прикрытием, она, в какой-то мере, подстегивала меня и разжигала азарт.

В среду после школы я сидела в гостиной и занималась своим домашним заданием. Адриан пришел ко мне ближе к вечеру.

— Привет, — произношу я и продолжаю писать историю.

— Привет, — Адриан бегло целует меня в лоб. — Ты уже ела?

— Нет еще.

— Тогда немедленно поешь. Я тебе уже говорил, что мне не нравится твоя бледнота? — между прочим спрашивает он.