"Зарубежная фантастика 2024-3". Цикл Люди льда". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
— То, что ты можешь здесь расслабиться, я воспринимаю как комплимент себе. Но не позвать ли врача? — тревожно спросила Анетта, сидя с ним за столом.
— Нет, думаю, что не надо. Я замечаю, что понемногу начинаю приходить в себя. Я знаю, что с телом у меня все в порядке, это просто усталость.
Она кивнула, ничего не сказав. С каждым днем ему становилось лучше, это верно, но в глазах у него было что-то такое, что ей не нравилось, что было ей не понятно. Какая-то тень, какое-то темное пятно в самой глубине. Нет, она не могла выразить это в словах.
Микаел почувствовал, что за ним наблюдают.
«Он любит меня, — изумленно подумал он, — Мой сын любит меня! Хотя я никогда не делал ничего такого, что могло бы вызвать у него любовь!»
Это невероятно тронуло его.
Через несколько дней он настолько окреп, что смог выйти из дома и осмотреть сад. Тролль вертелся под ногами всего семейства, Анетта рассказывала о своих посадках, ухаживать за которыми у нее не было времени.
— Я мог бы заняться этим, — сказал Микаел. — Я слишком долго провалялся в постели, теперь мне хочется что-нибудь сделать.
— Это говорит о том, что ты выздоравливаешь, — улыбнулась она. — Но повремени еще пару дней.
Он обещал, что так и сделает. Эта маленькая прогулка вокруг дома отняла у него все силы: он снова вынужден был лечь в постель.
Проснулся он в сумерках. Внизу, в гостиной, слышались голоса, но он продолжал лежать.
Он пробыл в доме уже почти две недели, но чувствовал себя всего лишь гостем. За это время он не слишком сблизился со своей семьей. По-прежнему какая-то пелена отделяла его от общества людей.
«Я должен вырваться из этой изоляции, — думал он. — Но как? Да, я знаю, как. Есть только один-единственный путь…»
Он встал и решительно направился в гостиную.
У них был гость. Когда Микаел спустился, какой-то мужчина уже собирался уходить.
Анетта представила его с каким-то странным смущением:
— Анри как раз собирается вернуться во Францию… — пояснила она, явно оглушенная происходящим.
«Значит, это и есть Анри, — подумал Микаел, глядя на элегантного француза с тонкими кистями рук, одна из которых чуть не сломалась, когда он пожал ее. — На вид он симпатичный, но вряд ли у нас с ним есть что-то общее. Хорошо, что он уходит, ведь он наверняка говорит только по-французски, а я этого языка не знаю».
И когда Анетта, явно возбужденная, снова села, Микаел сказал:
— Я решил уехать, Анетта. В Норвегию.
— В Норвегию? — изумленно произнесла она. — Но это же невозможно! Идет война!
— Э-э, война все время где-нибудь идет…
— Да, но сейчас обстановка осложнилась. Анри говорит, что датский король Фредерик с опаской следит за продвижением Карла X Густава в Польше. Войска на границе между Швецией и Норвегией приведены в боевую готовность.
Микаел вздохнул.
— Когда же закончатся все эти войны? Насилие прикрывает немощь интеллекта. Я не хочу быть ничьим недругом.
— Разве плохо, если Швеция победит?
Он только фыркнул.
Недели через две Микаел тоже понял, что его сын необычный ребенок.
Каждый день он работал в саду, а Тролль вместе с Домиником рьяно помогали ему копать землю. Микаел чувствовал, как к нему возвращаются силы.
Сидя
на корточках, он выкорчевывал куст ракиты, выросший не на месте. «Мне бы сейчас лом, — подумал он. — Но я куда-то положил его…»— Он лежит под верандой, — сказал Доминик. — Принести?
— Нет, он слишком тяжел для тебя. Я схожу сам…
Он остановился, изумленно взглянув на мальчика. И тут он понял, что сталкивался с этим и раньше. Много раз уже мальчик приносил ему инструмент или еду, стоило ему только подумать об этом.
— Доминик, — прошептал он, бледнея, — Доминик, ты знаешь, о чем я подумал?
Мальчик растерянно взглянул на него.
— Я точно не знаю, папа… не понимаю…
И впервые Микаел обнял своего сына и прижал к себе, взволнованно дыша.
— Сынок, мой сынок, что будет с нами? — шептал он. — Мы наделены способностями, сути которых не понимаем. О, Господи, помоги нам!
Он почувствовал, как маленькие руки крепко обняли его за шею.
— Вы не должны чувствовать себя таким одиноким, папа. Мы рады Вам, мама и я.
— Откуда ты знаешь, что я чувствую себя одиноким?
— Когда Вы рядом, я ощущаю в себе такое огромное одиночество…
Микаел очень испугался, но обуздал себя.
— Спасибо, Доминик, за твою дружбу. Я тоже рад тебе, мой мальчик. Только, видишь ли, мне трудно говорить о таких вещах.
Спустив Доминика на землю, он внимательно посмотрел на него.
— Ты говоришь, мама тоже рада мне?
— Да. И она тоже боится за Вас.
— Боится? За меня? — подавленно произнес Микаел. — Но ей нечего бояться.
Он снова прижал к себе сына. Доминик засмеялся.
— Борода так щекочет! Зачем Вам борода, папа?
Микаел тоже засмеялся и весело посмотрел на него.
— Каждый мужчина имеет привилегию раз в жизни посмотреть, идет ли ему борода. Окружающие же имеют привилегию решать, долго ли он будет пользоваться таким правом. Ты думаешь, мне следует сбрить ее?
Склонив голову набок, мальчик задумался.
— Нет. Я так не думаю. Тебе это идет. Впрочем, было бы интересно взглянуть…
— Я сбрею ее, — засмеялся Микаел.
Взявшись за руки, они направились к дому. Анетта стояла у окна и смотрела на них. Теперь они нашли друг друга, отец и сын.
Хотя это и обрадовало ее, она почувствовала в сердце пустоту.
Микаел запомнил то, что сказал Доминик по поводу отношения к нему Анетты. Он стал больше разговаривать с ней, сначала смущенно и осторожно, потом смелее. Он пытался понять ее, но они были такими разными; между ними пролегала пропасть, через которую вряд ли можно было построить мосты. Она была вся пропитана условностями и извращенными религиозными представлениями, он же отгораживал себя от окружающих стеной.
Никаких супружеских отношений они не поддерживали. Микаел по-прежнему спал в комнате Доминика. Его мучила мысль о том, что она, возможно, чего-то ждет от него, какой-то близости, какого-то подобия любви. И вместе с тем он должен был считаться с ее целомудрием — всегда ему приходилось с чем-то считаться!
Но атмосфера в доме стала явно легче. Анетта поняла, как замечательно иметь высокого, сильного мужа, способного делать все, что не под силу одинокой женщине, даже если у нее толковые слуги. И Микаел теперь был здоров.