Защитник для Феи или Не нужно помнить обо мне

– Ключи у меня, - спокойно поставил нас в известность папа, и, открыв машину, сел за руль.

– Пристегнитесь!
– скомандовал папа, когда мы с Витом торопливо уселись на пассажирские сиденья.

– Пап, трогайся уже!
– не выдержал я, пристегивая ремень безопасности.

Все время, необходимое для преодоления расстояния от дома Лиса до города, я нервно постукивал по приборной панели. Мне до зуда в руках хотелось сейчас оказаться рядом с женой. Поддержать ее, сказать, что все будет хорошо, что она справится, что она у меня сильная. Я бы с радостью помчался быстрее машины, если бы мог. Или подтолкнул ее, чтобы ехала быстрее. Потому как скорость передвижения меня совсем не устраивала. Медленно, слишком медленно. Посмотрел на стрелку спидометра.

– Па!
– не выдержал я, - Быстрее нельзя?

– Нельзя, - отрезал отец абсолютно невозмутимым голосом.

– Почему? Тут ограничений нет, - подал Вит голос с заднего сиденья.

– Потому что, - спокойно ответил папа.

– И все? Просто 'потому что'?
– переспросил я. Отец кивнул. И тишина.

Меня хватило ровно на пару минут, впрочем, как и Вита.

– Пап! Да нас даже бабулька в инвалидном кресле обгонит!
– застонал я, сверля взглядом профиль отца.

– Возможно, - невозмутимо ответил папа, но скорость не увеличил.

Окончательно увериться в том, что нам что-то недоговаривают, мы смогли на въезде в город.

– Бензин на нуле, - спокойно проговорил папа, - Заправиться нужно.

И спокойненько так съехал с шоссе на дорогу, ведущую к заправочной станции.

– Клим Сергеевич, мать вашу!
– не выдержал Вит, - Какой заправиться?!

– Во-первых, не трогай бабушку, - спокойно проговорил папа, - Во-вторых, за такие слова можно и по морде схлопотать. Ну, а в-третьих, когда я говорю, что нужно заправиться, значит, так оно и есть. Нет, вы, товарищи, можете и пешком до города дойти, а вот мне в моем преклонном возрасте противопоказаны пешие прогулки.

Удивленно посмотрел на отца. Уж слишком подозрительно много болтает наш Клим Сергеевич.

– Пап?
– спросил я, - Все в порядке.

Папа, не отвечая, вышел из машины. Заплатил за бензин, подождал, пока заправят полный бак, и только тогда мы продолжили путь до города.

– Пап?
– настойчиво сказал я, когда от беспокойства я был близок к помешательству, - Нам нужно что-то знать? Случилось что-то?

– Нет, все в порядке, - ответил папа, я немного успокоился.

– Кажется,- спустя мгновение, добавил папа.

– Ну, чего плетемся-то тогда?
– грозно почти прокричал Вит.

– Мама ваша так велела, - спокойно ответил папа.

Как бы мы не уговаривали отца, скорости он не прибавил. Только спустя полтора часа мы подъехали к зданию роддома.

– Почему велела-то?
– спросил я, выпрыгивая из машины.

– Говорит, не нужны ей там полудохлые сыновья, - спокойно ответил папа. Но судя по его скорости передвижения, он начал волноваться почти также, как и мы с Витом.

– Па, я вообще-то доктор!
– возмутился я, когда мы поднимались на нужный этаж, - Чтобы я в обморок свалился? Да не бывать такому!

То, что такому не бывать я верил всем сердцем. Верил упрямо. До тех пор, пока не вошел в палату, где лежала мой ангелочек в окружении медсестер и акушерки.

– Стёп?
– потерянно проговорила любимая, и я увидел, как ее накрыла волна боли. Пол покачнулся и великий и самоуверенный доктор, хирург, просто-напросто свалился без чувств.

– Не наступите не него, - услышал я просящий голос Милены. Постарался открыть глаза. Сколько я провалялся без сознания, не знал. Наверное, не долго. Сильный запах нашатыря ударил в нос.

– Я в порядке, - пробубнил, начиная отходить от обморока.

– Предлагаю умолчать о данном событии, - услышал голос акушерки, - Доктор Климов удалится в комнату ожидания. А мы тут сами справимся.

Пошатываясь, встал с пола. Взгляд был устремлен на жену, она, держась за поясницу, приближалась ко мне.

– Ты как?
– спросила она, ласково поглаживая по моей щеке. Я молчал. Господи, она тут рожает! Ей сейчас, как никогда раньше, нужна моя поддержка, а позорно упал в обморок, будто кисейная барышня.

– Я люблю тебя, - только и смог проговорить я.

– Степ, я тоже тебя люблю, - ласково проговорила она. Заметил, как она начинает морщиться от приближающихся спазмов, и уже быстрее и решительнее проговорила, - Степ, жди снаружи. Я сама справлюсь.

– Точно?
– потерянно проговорил я, чувствуя себя беспомощным.

– Даааа!
– простонала она. И махнув рукой медсестре, попросила выставить меня из палаты. Мне ничего не оставалось, кроме как выйти и ждать.

На диванчике в комнате ожидания сидел отец. Спустя пару секунд, вошел Вит.

– Выгнали?
– поинтересовался я у друга. Тот неопределенно махнул головой. Нет, я точно признаваться пока не стану, что свалился без чувств. В руках друга увидел клочок ваты.

– Обморок?
– полюбопытствовал папа. Посмотрел на него. Взгляд Клима Сергеевича был устремлен на руки Вита, - Такая же петрушка, - признался отец, - Три раза одно и то же. Вхожу в палату, хлоп и обморок. А крови я повидал прилично, да и жути всякой за всю жизни насмотрелся. А тут, хлоп, и готово. И что самое обидное, три раза, три!

Отец рассмеялся. Вот только нам с Витом было не до смеха. Мама периодически переходила из палаты Феи в палату Милены. Я был немного спокоен, что она рядом с моим ангелом.

Спустя три часа и двадцать две минуты вышла медсестра и сообщила, что Кремнева Альфия Романовна родила сына, вес - три килограмма восемьсот грамм, рост пятьдесят три сантиметра. Вит выдохнул, и стремительно подскочив с места, помчался в сторону палаты, где рожала Фея. А мне оставалось только ждать.

Спустя час никаких новостей не было. Медперсонал сновал туда-сюда, я с каждой минутой волновался все больше.

– Все в порядке будет, - строго проговорил папа, - Она справится.

И в подтверждение его слов из палаты вышла мама со счастливой улыбкой на лице. Я помчался в ее сторону, не обращая внимания ни на кого, ворвался в палату. Мой ангел лежала на кровати, прижимая к груди крохотный сверток.

– Степан Романович, - строго сказала акушерка, - Подождите за дверью, нужно еще швы наложить.

Я проигнорировал ее слова, только подошел к любимой ближе на ватных ногах. Опустился на пол, боясь рухнуть вновь. Совсем маленький комочек посапывал, приложившись к груди. Совсем кроха. Медсестры что-то говорили мне, а я не слышал. Видел только улыбающееся и уставшее лицо любимой. Нашего сына, совсем еще крохотного. И все. Больше никого.