Затерянный замок
Шрифт:
— Да никто, — вынуждено признал сыродел, которому все равно было страшновато, слишком уж много страшных историй рассказывали про чародеев. — Но говорят, что от колдунов молоко киснет и сыр портится…
— Да кто ж тебе такую чушь сказал?! — расхохотался Урх, такой откровенной чуши он еще не слышал. — Вот делать тебе нечего, как слухи дурные разносить! Не дури, паря! Иди вон лучше с жонкой покалякай.
— Так она то и говорит…
— Вот дура-баба! У ей же родимое пятно на всю морду свели! Будь она моя жонка, взял бы я вожжи, да поучил ее по-свойски! Язык без костей!
Почесав в затылке, каменщик признал, что идея здравая, попросил у соседей ненадолго вожжи и пошел учить жену уму-разуму. Вскоре раздался такой визг, что даже воины из отряда Байры прибежали проверить,
На шум подошел глава каравана, Костас, выслушал в чем дело и тоже одобрил действия Шонела, затем строго спросил у всхлипывающей бабы:
— Ты это что ж, всем нам нагадить решила?!
— Да ни-ни, господин! — прижала руки к груди перепуганная до полусмерти жена сыродела. — Мы с бабами просто просто языки почесали! Страшно ж! Колдуны ж! О них такое говорят…
— Так, коли это еще раз повторится, всей семьей из каравана вылетите! — еще строже заявил Костас. — А дурам, с которыми языками чесала, передай, их это тоже касается! Коли слухи дурные пойдут, буду знать с кого спрашивать. Поняла?! Я тебя спрашиваю, что молчишь?!
— Да, господин! — отчаянно закивала баба, едва не сошедшая с ума при мысли о том, что может снова оказаться бездомной. — Я ни-ни больше, слова больше не скажу! Смилуйтесь, господин, я ж не со зла!
— Дура просто, — кивнул глава каравана. — Гляди мне, я тебе все сказал. Сиди и не трынди, коли хошь дом получить! Господин Кейсав щас надрывается, дома нам всем строит, а ты тут рассказываешь про него гадости! И не стыдно?!
— Стыдно, господин! — еще отчаяннее закивала несчастная баба, впервые в жизни отхватившая вожжей за сплетни, которые были единственным утешением в ее безрадостной жизни. — Простите!
— Ладно, даргал с тобой!
С этими словами Костас ушел, воины тоже двинулись к своей стоянке, а Шонел погрозил жене вожжами, после чего вернул их хозяевам, наслаждавшимся бесплатным спектаклем. Баба забилась в уголок воза и долго тихонько всхлипывала, боясь снова привлечь внимание мужа. Она и подумать не могла, что чесание языками с подругами так разозлит не только его, но и самого господина Костаса. Знать лучше забыть о слухах про владетелей, а то можно опять отхватить вожжей, чего совсем не хотелось. Больно!
Слухи о том, как наказали за досужие разговоры, разнеслось по каравану мгновенно, и языкатые бабы предпочли засунуть свои языки в места, где никогда не бывает света. На что их мужья, которым бабья трескотня давно надоела, одобрительно забурчали.
Караван двигался неспешно, быки мало приспособлены к бегу, но постепенно приближался к побережью. Воины охраны вели его по большой дуге, надеясь обойти владения барона Лонгарского — воевать и гибнуть им не слишком хотелось, а Зуко не пропустит караван, он никогда их добровольно не пропускал, только когда видел, что захватить не по силам. Но спектакли все равно устраивал знатные, вопил, что все в мире принадлежит ему, и возмущался, вопрошая, как смеют ничтожные холопы оспаривать эту святую истину. Над ним смеялись, но барон продолжал гнуть свою линию. Несколько раз был серьезно наказан войсками крупных владетелей, однажды даже лэрского герцога чем-то рассердил, и тот прислал свою знаменитую гвардию в шляпах с перьями. Гвардейцы прошлись по дружинникам Зуко тяжелым катком, а его самого прилюдно выпороли за наглость. Прямо на площади. Это вызвало поток возмущенных воплей и столь же возмущенных подметных писем, рассылаемых всем мало-мальски известным владетелям. Но на письма скандалиста давно никто не обращал внимания.
К сожалению, полностью объехать владения сумасшедшего барона не удалось, и на исходе предпоследнего дня пути, путь каравану перегородил отряд сброда, иначе этих разномастно одетых и вооруженных людей было не назвать. Байра тут же скомандовал остановку, после чего закованные
в железо наемники выстроились в оборонительном построении, закрывшись щитами.— Кто такие?.. — презрительно процедил через губу высокий, но какой-то расхлябанный молодчик в посеребренной кольчуге.
— Караван переселенцев владетеля Кейсава, ученика Фаэра, — спокойно ответил Байра, на которого возложили командование сводным отрядом. — А вы кто?
— Зуко, барон Лонгарский! Не знаю никаких Кейсавов! Караван отныне мой! Поворачивайте налево.
— Наш господин — могучий чародей, — криво усмехнулся наемник. — И ваши приказания нас не интересуют. Вы — никто. Идите своей дорогой, иначе мне придется преподать вам урок.
— Да как ты смеешь, смерд?! — яростно завопил барон. — Да что ж вы никак не можете признать простой истины, что все вокруг принадлежит мне! Мне и только мне!
Байра не выдержал и расхохотался, настолько комично выглядел Зуко, он подпрыгивал на месте, махал кулаками, брызгал слюной. Вот только воспринимать этого шута несерьезно не стоило, были случаи, когда он развешивал на деревьях охранников каравана, не сумевших отбиться. А то и рассаживал по кольям. Поэтому мало ли, и он сжал в руке медальон, данный ему на прощание Кейсавом. Тот сказал, что если что случится, то пусть порвет цепочку, на которой этот медальон висит, и чародей прилетит. Путь в виде кайры много времени не займет, еще до заката владетель будет здесь.
— Вы не пройдете!!! — яростно выдохнул Зуко, сверкая глазами. — Сдавайтесь лучше, легко умрете! А иначе на кол сядешь, старый козел!
— Да что ты говоришь? — брезгливо бросил Байра. — Скорее я тебя опять выпорю на площади, как гвардейцы сделали. Помнишь, небось?
— Ах ты, паскуда! — взъярился барон. — Ну все, ты догавкался! Взять их!
Его люди нестройной толпой побежали к каравану, вот только не учли наличия в отряде лучников, и, потеряв с десяток, откатились.
— Да как вы смеете?!. — простонал Зуко, со злобой глядя на Байру. — Это все мое! Мое, слышишь?!
— В нашем караване ничего твоего нет, — пожал плечами воин. — Так что пошел вон, шут гороховый!
— Шут гороховый?! — даже задохнулся от злобы барон. — Ты пожалеешь!!!
В этот момент на горизонте показались стремительно летящие к каравану две большие, белоснежные кайры. Долетев, они резко опустились вниз и превратились в совсем еще молодых мужчину и женщину.
Вызов от Байры настиг Кейсава, когда он только успел завершить разговор с Ферулом по связи древних. О ней ему рассказал Анфар, который успел связаться со всеми крупными владетелями, которые жили в замках, построенных Древними. С кем-то по связи, а с кем-то при помощи почтовых кайр. Но ждать кайру из каравана в случае беды было бы слишком долго, и молодой чародей перед отправлением каравана из Таламара на всякий случай создал парные амулеты, которые не давали возможности переговариваться, но сигнал опасности между собой передавали. Если порвать цепочку одного из них, второй нагревался.
Вспомнился только что закончившийся разговор, и Кейсав незаметно усмехнулся. Все же герцог тот еще жук, никогда своей выгоды не упустит. Поговорить с ним молодой чародей решил еще вчера, ему требовалось признание еще одного владетеля. Но сразу найти комнату связи не удалось, целый день ушел на поиски — даже открывшаяся часть замка была огромна.
Наконец в одной из стен западной части учебного отделения была обнаружена замочная скважина, к которой подошел один из ключей, полученных в Аллен-Дарге. В открывшейся небольшой комнатке и располагалась система связи. Немного подумав, Кейсав сумел ее включить, подав энергию на активирующий контур. Потом вызвал список доступных абонентов, быстро переговорил с Анфаром, который был рад видеть своего спасителя и дал ему немало советов, особенно по беседе с Ферулом, с которым сошелся накоротке — тот рад был поговорить с равным ему по положению человеком. У герцога система оказалась подключена к тронному залу и кабинету, так что с ним можно было поговорить без особых проблем, даже если отлучится, его позовут. А в полдень он всегда находился в тронном зале, потому обязательно отзовется.