Заур. Я тебя украду

Медленно повернулась, и грудную клетку разорвало от боли. Саид…

Он лежал с закрытыми глазами, а на белой рубашке в районе груди расползалось алое пятно. В руке был зажат пистолет, а у кровати, прямо над Саидом, возвышался его отец. Он смотрел на меня. Ненавидящим, яростным взглядом пронзал насквозь.

— Это ты его убила, — голос Хаджиева старшего прозвучал необычайно громко, я скривилась от боли в висках.

— Нет… Не я. Я не убивала! — закричала уже в пустоту, потому что отец Саида растворился в воздухе, словно его и не было.

— Как же не ты? Это же ты попросила его убить меня? Ты во всём виновата, Мышка… Тыыыы, — прозвучало позади, и я перевела взгляд на Шевцова, что всё с тем же жутким выражением лица медленно поднимался с кровати. Его голова с хрустом повернулась ко мне, а страшная улыбка стала ещё шире, такой, что я даже увидела его челюсти.

Внезапно горло сжало стальным обручем, и вместо крика из груди вырвался лишь хрип. Сзади меня схватили чьи-то руки, впиваясь пальцами в предплечья. Я точно знала, что это Саид. Чувствовала. Но его руки были чёрными и окровавленными, будто лапы какого-то чудовища.

— Ну-ну, Мышка, — пропел Шевцов своим уродливым ртом, хотя ни один мускул на лице не шевельнулся. Оно оставалось таким же неподвижным и тошнотворным, а голос походил на шипение змеи. — Не бойся. Сегодня я буду не один. Саид давно тебя хотел, я решил поделиться с ним. Как в старые добрые времена, помнишь?

А потом был Саид. Шевцов куда-то исчез, а Хаджиев, яростно рыча, вбивался между моих ног. Мне не было больно, я ничего не чувствовала, кроме сковывающего тело страха. Теперь Саид был обнажён и из чёрной, почему-то обугленной раны на его груди на меня капала кровь. Сначала капля за каплей, а затем потекла струйкой. Я пыталась зажать рану ладонями, но она становилась всё больше…

— Саид, — выдыхаю ему в губы, когда склоняется, чтобы поцеловать меня и… просыпаюсь.

Резко открыла глаза, выдохнула. И, увидев лежащего рядом Хаджиева, закричала во всё горло, вскакивая и падая на спину. Точно как во сне, отползла назад и ударилась о край тумбочки. Едва не свалилась с кровати, но рука Саида меня поймала и дёрнула назад.

— Не трогай! Не трогай меня! — заорала Хаджиеву в лицо, а тот цокнул языком.

— Уймись.

Я захлопнула рот, проглотила ком величиной с булыжник.

Вот так. Одного его слова было достаточно, чтобы я вернулась в реальность и осознала, как сейчас выгляжу… Как психопатка.

— Что ты снова делаешь в моей кровати, Саид? — голос дрожащий, жалкий и хриплый. Подозреваю, что и внешне я не «айс». Но от жутких сновидений до сих пор трясёт и колотит, собраться крайне трудно.

— Судя по тому, как ты кричала моё имя, снюсь тебе.

— А может, это был кошмар? — выдыхаю.

— О, нет. Тебе нравилось. Я слышал это по твоему голосу. В нём не было страха. Только страсть. Я даже почувствовал твой запах, как ты стала мокрой для меня. Приятно знать, что хотя бы в твоих снах у меня есть секс, — он улыбается, а я хватаюсь за эту улыбку, как утопающий за соломинку. Лишь бы стереть из памяти ту другую улыбку. Страшную, кошмарную.

— Тебе кто-то запрещает иметь секс? — выгнула бровь, ложась на подушку, закрывая глаза, потому что начала кружиться голова.

— Ты запрещаешь. Так расскажешь свой сон? В подробностях? — он с удовольствием послушал бы, не сомневаюсь.

— Ты меня изнасиловал. Так достаточно подробно? — прошептала, переворачиваясь на другой бок, но перед этим заметила, как его улыбка потускнела. Что такое, снова самолюбие величиной с Марс задело?

— Иногда мне этого хочется.

— Чего? Взять меня силой? — говорю с ним на автомате, а взглядом хаотично мечусь по знакомой комнате, цепляя и отмечая в памяти свои вещи. Здесь нет Шевцова. И не было. Он не лежал на моей кровати, не смотрел на меня своими белесыми глазами и не улыбался изуродованным ртом. Здесь только я.

И Саид.

Он приехал. Вернулся со встречи с Шевцовым…

— Да, — отвечает быстро, даже не задумываясь.

— В таком случае я вынуждена просить тебя слезть с моей кровати, — закрываю глаза.

Мне страшно. До одури страшно узнать, что там произошло… На встрече с Шевцовым. И Саид почему-то не торопился рассказывать. Вёл себя так непринуждённо, словно в магазин за семечками бегал.

— Ты кое-что обещала мне, помнишь?

Я напряглась, впиваясь в подушку пальцами и зажмуриваясь. Нет-нет, я не готова. Вообще не готова услышать, что Шевцова больше нет. Тогда это будет значить, что я убийца. Потому что именно я попросила Саида убить его.

— Что я обещала?

Хаджиев хватает меня руками, а я в панике сжимаюсь в комок. Поворачивает к себе и, нависнув сверху, долго смотрит в глаза.

— Ты обещала мне ужин. С моим отцом. Помнишь? — на его шее пульсирует вена, взгляд на неё и возвращает меня к жизни. Упираюсь руками в грудь Саида, он почему-то морщится, словно от боли, отстраняется.

— Помню.

ГЛАВА 2

Саид задремал, пока я приводила себя в порядок и когда вернулась в комнату, не услышал. Во сне морщился и негромко то ли рычал, то ли постанывал, раздражаясь, а внутренняя чистюля во мне резко воспротивилась тому, что он улёгся на мою постель в верхней одежде. Правда, уже в следующий миг завопила на чистюлю я. Лучше уж в куртке, чем без трусов, как в прошлый раз.

Приглядевшись, заметила на чёрной коже его стильной куртки дырку, будто её прожгли сигаретой. Нет, сигарой. Большая дырка… Это ещё что?

Тихонько приблизилась, осторожно склонилась и поддела двумя пальцами его футболку. Мешала его рука, лежащая на животе, и мне пришлось наклониться почти до самого паха Хаджиева, чтобы рассмотреть, что там у него. Там, в смысле, под футболкой… А не в паху.

Разглядев повязку, пропитавшуюся кровью, тихо ахнула, зажала рот ладонью и вскинула взгляд на Саида. А он будто и не спал. Смотрел на меня сверху вниз. Благо без своей фирменной ухмылочки.

— Что это ты там делаешь, грязная извращенка?

Я вздохнула, оттолкнула его ногу и села рядом.

— Ты ранен? — я, разумеется, пыталась придать голосу равнодушия, но руки снова затряслись, как у паралитика. Нехорошо это всё для моей нервной системы. Ещё хуже то, что готовилась услышать. Раз Хаджиев ранен, то Шевцов, скорее всего, убит.

— Царапина. Пуля только кожу прошила. Видишь, на что идут голодные мужики, лишь бы получить желанную женщину?

— Не до твоих шуточек дурацких. Скажи лучше… Он… Ты убил Шевцова? — произнесла и взглядом в пол вперилась. Сложно это. Осознавать, что ты убийца. Пусть не своими руками, но всё же я совершила убийство. Мне с этим жить. Теперь кошмаров станет больше, а я окончательно сойду с ума.

— Нет, — отвечает вдруг Саид, и я резко поворачиваю к нему лицо, а он, незаметно поднявшись, ловит его своими ладонями. — Это было бы слишком гуманно для такой падали. Не-е-ет, — тянет презрительно, в оскале дёргается верхняя губа, а взгляд Хаджиева становится невидящим. Словно его пеленой ненависти заволокло. — Сначала он переживёт всё то, что пережила ты. А потом я выполню своё обещание, кукла. Слово мужчины.

Я не знаю, что испытала в тот момент. Если это облегчение, то какое-то оно слабое. А если разочарование, то какое-то неуверенное. Потому что Саид меня тогда пугал больше всего. То, что полыхало в его глазах – не ярость, не гнев. Это что-то запредельное, сумасшедшее. За гранью.