Заурядный человек

– Теперь освободи сознание от мыслей… – настойчиво, но мягко говорил Шинджи, – почувствуй своё тело…

– Чувствую, – ответил я, тут же схлопотав недовольство монаха:

– Молчи. Не надо говорить. Слова мешают концентрации. Почувствуй тело…

Я занимался с ним несколько часов, после чего Матсуэда-сан вышел из зала, оставив меня одного.

Суть медитации сводилась к самокопанию и созерцанию своего внутреннего я.

Постепенно у меня всё же получилось сделать то, чего так хотел Матсуэда-сан, я почувствовал, что постепенно ухожу вглубь себя. Тело, слабое, осталось сидеть в позе лотоса, неподвижно, словно статуя, а я посмотрел глубже. Тело было пронизано бесчисленным количеством ниточек, по которым струилась непонятная мне энергия. Такого я никогда раньше в себе не замечал. Ниточки опутывали всё тело, и заканчивались в районе чуть правее сердца. Там был виден маленький огонёк, на подобии света свечи – он горел ровно, но иногда двигался, прерывался. Что это – я так и не понял, но постарался всеми силами запомнить состояние и ощущения. Нити около огонька были больше, но чем дальше, тем они более истончались, превращаясь в тоненькие волокна.

Взглянув на себя, я вышел из медитации. Наваждение пропало. За окном была глубокая ночь, в небольшой зал, в котором я сидел, светила полная луна. Я поднялся, тут же размявшись и потопал в Шинджи. Старик спал… вот что меня пугало – как там родители?

Обошлось без звонков в полицию – Матсуэда успел позвонить отцу и сказать, что я задержусь в буддистском храме. Это вызвало шквал вопросов от родителей, но я смог отвертеться и уже на следующий день, после школы, уверенно пошёл в храм. Там меня уже встретил настоятель, и мы вместе обсудили все вопросы о медитации. Он выслушал результаты моей медитации, и снова удивился:

– Я не предполагал, что ты заглянешь так глубоко!

– А что такое? – полюбопытствовал я.

– Это называется Ки. Жизненная энергия, что течёт внутри нас. Ты видел свой ки-центр и каналы, по которым течёт Ки. Меридианы – те, что самые большие, от них идут капилляры. Если ты углубился настолько, то думаю, нам надо начать развивать твою технику медитации, – безапелляционно сказал Шинджи-сан, – ты можешь навредить себе, если не будешь знать, как обращаться со своей Ки.

– Хорошо, Матсуэда-сан, – кивнул я, – с чего начнём?

* Три года спустя, буддистский храм *

Я сидел в позе лотоса, в давно ставшей моей, личной комнате. Храм располагался на холме, поэтому вид отсюда открывался самый что ни на есть благолепный – особенно на рассвете или закате. Но я смотрел не вне себя, а внутрь. Школа, работа, всё это приносило много волнений и храм – единственное место, где я чувствовал себя спокойно и свободно. Шинджи-сан начал учить меня основам медитаций, основам религии, но их я отталкивал, к его бесконечному сожалению – мне не была интересна жизнь монаха, и даже вера в Будду, тоже не была интересна. Я старался сам познавать мир, а не верить в познания других. Зато с техниками медитаций получилось хорошо – все классические формы я освоил. Особенно легко мне давалась анапанасати – медитация с концентрацией на дыхании. Медитации с Ки были завязаны на дыхание, с этого и началось, когда мне исполнилось десять лет. Я уже научился чувствовать ки, ощущать её вокруг себя и в других, оценивать ток ки в теле и диагностировать заболевания, изменяющие ток ки. Не все, конечно, но всё же. Странно, но Ки в людях не было. Вообще – дай то бог, что у сильных и здоровых найдётся слабенький, едва ощущаемый ки-центр. Тогда как мой и Матсуэды-сенсея был намного больше, сильнее, каналы от ки-центра шли яркие. С годами тренировок ки-центр активировался, превратившись из слабого пламени в огонь реактивного двигателя, из медленного течения в мощный напор, струёй проходящий по каналам и меридианам, дающей мне возможность снизить усталость или вылечить царапину за секунду. Это было фантастикой, но это – было. Я даже не верил – если бы что-то такое было в моём мире, то все давно бы уже знали и изучили этот вопрос, но…

Я точно не в своём мире.

Шинджи подошёл сзади, тихо, так как ходили в храме босиком, но, конечно же, я почувствовал приближение его ки. Матсуэда оторвал меня от концентрации:

– Вставай, я же чувствую, что ты уже прервал медитацию. Сегодня я научу тебя одной очень сложной, но важной технике. С её помощью ты сможешь гораздо меньше времени проводить в медитации, – он сел напротив меня.

– И что же это за техника, Матсуэда-сенсей? – с интересом спросил я, глядя на его хитрый взгляд. Сенсей подождав немного, ответил:

– Очень сложная, но очень эффективная техника. Ею владеют только те, кто смог пробудить своё ки, таких людей зовут перерождёнными. Ты один из них. Тело это не было носителем ки, как тело потомственных служителей или тех, кто практикует боевые искусства, но ты смог пробудить свой ки-центр, спящий и мёртвый.

– Это тот момент, когда я осознал себя? – вспомнил я события того дня. Да, боль была адская, но я списал это на вхождение в тело. Ситуация была несколько более сложной.

– Да, конечно. А теперь, пришло время научить тебя главной технике медитации. Сядь, почувствуй ки… позволь ей выйти из твоего тела, вместе с дыханием… – он встал и отошёл чуть подальше. Я послушался и выпустил ки, которая плотным облачком, словно пар изо рта на морозе, вышла за пределы системы циркуляции внутри тела.

– Позволь ки заполнить пространство вокруг твоего тела, не стесняйся, у тебя хватит энергии на это… – он отошёл ещё дальше. Плотным туманом ки заполнила комнату – стелясь по полу, чистая энергия достигла учителя, но он уже своевременно сел в позу лотоса на табуретке, которую принёс с собой.

– Когда ки заполнит пространство вокруг тела, погружайся в подсознание. В пустоту и чистоту…

Учитель ещё долго говорил. Суть сводилась к использованию метода моделирования – построению внутри сознания образа своего тела и своего ки, и отработке нужных методов движения ки на подсознательном образе. Построить себя в подсознании получилось легко. А дальше… дальше было интересно. Так как я контролировал подсознательное тело, то мог легко отработать на нём любую технику медитации. Суть тренировки я понял очень скоро и принялся за освоение в подсознании простейшего способа сенсорики – построил бесчисленное множество слабых ки-центров и пытался их ощутить. Находил правильные способы изучения, и даже пытался понять свои чувства. Этим я занимался очень долго – наверное, целый день. Но когда я открыл глаза, то обнаружил, что учитель всё так же сидит на табуретке, а рядом с ним, на полу, стоит свеча, которую он зажёг, как только мы начали тренировку. Освещения в храме почти не было – это не кошерно для настоящих буддистов – вкручивать над алтарём лампочки.

Учитель тут же открыл глаза и посмотрел, как я впитываю рассеянное в воздухе ки, после чего прокомментировал:

– Ну что, ученик, научился чему-то?

– Да… – рассеянно сказал я, – сколько времени меня не было?

– Свеча не успела догореть, – усмехнулся учитель, – с сего дня ты научился пользоваться всеми техниками медитации. Дальше твой путь лежит вне стен храма, если ты, конечно, – тут он хитро улыбнулся, – не решишь остаться с нами…

– Нет, увольте, – покачал я головой, – не для меня это.

Старик встал с табуретки, погасил свечу и открыл дверь:

– В таком случае мне больше нечему тебя научить.

На этом и закончилось. Хотя кого я обманываю? На этом всё и началось – последняя медитация, доступная мне, позволяла тренировать ки в невероятном темпе. Но только ки, а ки, как известно, зависит от тела, то есть выше головы не прыгнуть – до определённого уровня я смогу познать эту внутреннюю энергию, но дальше – увы.

Ки у меня столько, что просто ужас берёт, но мне приходилось всегда сдерживать её внутри тела и равномерно выпускать при дыхании, а так же использовать специальные техники, которые искусственно ограничивают ки, иначе, по словам учителя, я могу повредить своё тело слишком сильным потоком энергии. Слабое детское тело. Его тренировками я занимался ровно столько, сколько требовали уроки физкультуры, да и там не блистал – времени не оставалось.

Я вышел из храма и потопал домой.

История с деньгами вышла презабавнейшая – я начал игру на бирже. После того как отец подарил мне целых, о чудо, пол тысячи долларов, я, с его помощью и на его имя зарегистрировал счета, аккаунты, все необходимые документы, что бы работать самому. Проблемно, но не нереально, учитывая современный уровень автоматизации. И после этого, как раз, была интересная работа с биржей. Через месяц пять сотен уже превратились в тысячу. Ещё через год, у меня на руках уже было пятнадцать тысяч, а к текущему моменту «моём» счету было четыреста двенадцать тысяч, и ещё пять миллионов в обороте. Более-менее мои способности вкупе с детским податливым мозгом ужились и позволили анализировать большое количество информации. А на этом были построена вся система. Работал я в основном с акциями советских предприятий – русских я понимал достаточно хорошо, поэтому предугадать, где излишнее самохвальство, а где недооценённая перспектива, можно было. Хотя и акции других компаний, и валюты других стран, были хорошим источником заработка – но тут моя чуйка работала не так безупречно и пару раз я терял хорошие такие суммы, чертыхаясь и сбрасывая акции пока не поздно. Хорошо ещё после этого они не пошли в рост, иначе у моей детской психики была бы травма на всю жизнь.

В прошлом году мы переехали из Итабаси в соседний район Кита. Район этот был намного престижнее, основную массу занимали даже не домики, а скорее особнячки, двух-трёх этажные. Три километра – а какая разница! Ну и дом для семьи – особняк.

Дойдя до него, я прошёл мимо традиционных для Японии, скульптур львов, охраняющих вход, в ворота. Внутри был небольшой, но уютный дворик, накрываемый в непогоду тентом, отцовский мерс, который он купил на переведённые ему деньги, как и дом.