Завещание Холкрофта

– Начните с имени жертвы.

– Мануэль Карарра.

– Карарра?..

– Да. Монтелегрес сознательно выбрали себе в качестве прикрытия эту фамилию. Они знали, что, услышав фамилию Карарра, я сразу по ассоциации вспомню несчастных брата и сестру. Карарра был одним из самых влиятельных людей в стране. Он возглавлял палату представителей, но служил не Бразилии, а Гаффу. ОДЕССЕ. Я убил его семь лет назад, и, случись мне убивать его снова, я не раздумывал бы ни минуты.

Ноэль пристально взглянул на Теннисона:

– Кто знал об этом?

– Несколько стариков. В живых из них сегодня остался только один. Могу назвать вам его имя. Он никогда не проговорится об убийстве.

– Почему?

– Как говорится, под влиянием изменившихся обстоятельств. Перед тем как улететь из Рио, я встретился с ним и недвусмысленно намекнул, что ежели он вздумает преследовать меня, то я предам гласности все, что знаю о Карарре. Консерваторы мигом лишатся ореола мучеников. А бразильская консервативная партия вряд ли потерпит подобное безобразие.

– Мне нужно имя.

– Я напишу вам его на листке. – Теннисон достал ручку и черкнул два слова. – Думаю, вам не составит труда связаться с ним по линии трансатлантической связи. Много говорить не придется – упоминание моего имени в сочетании с именем Карарры будет вполне достаточно.

– Я так и поступлю.

– Сделайте одолжение, ради бога, – сказал Теннисон. – Он подтвердит мои слова.

Холкрофт и Теннисон в упор разглядывали друг друга. Разделял их какой-нибудь фут.

– Пять лет назад в лондонском метро произошла трагедия, – продолжал Ноэль. – Погибло много народу, в том числе и сотрудник «Гардиан», подписавший от имени газеты контракт с вами. Это был единственный человек, который знал о вас все и мог пролить свет на то, как и почему вас наняли на работу.

Взгляд Теннисона сразу похолодел:

– Я тогда был в шоке, от которого не вполне оправился до сих пор. Что именно вас интересует?

– Несколько дней назад случился еще один трагический инцидент. В Нью-Йорке. Опять были убиты ни в чем не повинные люди, но погиб и тот человек, на жизнь которого покушались террористы. Я очень любил его.

– Я вынужден повторить, Холкрофт: что вас интересует?

– Трагедия в Нью-Йорке очень похожа на лондонскую, не правда ли? МИ-5 ничего не известно про случай в Нью-Йорке, зато относительно лондонской бойни у разведки есть весьма определенное мнение. Сопоставив обе трагедии, я пришел к весьма тревожным выводам: между ними есть связь. Что вам известно о лондонской трагедии?

Теннисок весь напрягся.

– Поосторожнее, пожалуйста, – сказал он. – Британцы слишком далеко зашли. Что вам от меня надо? Какими еще способами вы собираетесь дискредитировать меня?

– Хватит молоть чепуху! – повысил голос Ноэль. – Что случилось тогда в метро?

– Я был там! – Теннисон вдруг яростно рванул на груди рубаху. От ключицы через всю грудную клетку тянулся страшный шрам. – Я ничего не знаю о трагедии в Нью-Йорке, но о лондонской трагедии я буду помнить всю жизнь. Это напоминает мне о Лондоне каждый день: сорок семь швов – от горла до груди. Пять лет назад в Лондоне был момент, когда мне показалось, что моя голова наполовину отрезана от туловища. А тот человек, о котором вы столь загадочно выражаетесь, был моим лучшим другом в Англии! Он помог нам выбраться из Бразилии. И тот, кто убил его, хотел убить и меня! Я был с ним в тот день.

– Я не знал… Англичане мне об этом ничего не говорили. Им неизвестно, что вы были тогда в метро.

– А вы попросите их, пусть проверят. Думаю, регистрационную запись в одной из лондонских больниц найти будет не трудно. – Теннисон возмущенно покачал головой. – Простите, я не должен был сердиться на вас. Вы тут ни при чем. Это все англичане – для них все средства хороши.

– Может, они действительно не знали.

– Наверное. Из того поезда извлекли сотни раненых. Десятки лондонских больниц были переполнены пострадавшими, и в ту ночь врачам было, конечно, не до имен. Однако МИ-5 вполне могла бы разыскать меня, если бы захотела. Я пролежал в больнице несколько дней. – Теннисон резко оборвал свою речь. – Вы говорили, что в Нью-Йорке убили какого-то человека, которого вы очень любили? Что произошло?

Ноэль рассказал, как все было и о том, какую версию происшедшего выдвинул Дэвид Майлз. Он не видел никакого смысла скрывать что-либо от человека, на чей счет он, оказывается, так сильно заблуждался.

В конце концов оба они пришли к единодушному мнению.

Я полагаю, что наш безвольный поросенок выполнял поручение какой-то третьей стороны.

Какой именно?

Святый боже, хотел бы я это знать!

Кто-то еще.

Человек в черной кожаной куртке. Дерзкий тип из темного берлинского переулка, который хотел умереть… Умоляя Холкрофта застрелить его. Не желал говорить, кто он и откуда взялся. Некто гораздо более могущественный и осведомленный, чем «Возмездие» и ОДЕССА.

Кто-то еще.

Ноэль, рассказав Теннисону все, почувствовал огромное облегчение, чему весьма способствовала и манера Теннисона слушать собеседника. Сосредоточенный взгляд его серых в крапинку глаз ни на минуту не отрывался от лица Холкрофта.

– Вот все, что я знаю, – завершил Ноэль свой рассказ, ощущая себя совершенно опустошенным.

Теннисон кивнул:

– Наконец-то мы нашли общий язык, не правда ли? Мы должны были рассказать друг другу, что у каждого на уме. Каждый из нас думал о другом как о враге, и оба мы ошибались. Теперь нам есть чем заняться.

– Как давно вы знаете о Женеве? – спросил Холкрофт. – Гретхен сказала мне, будто вы поведали ей о человеке, который придет однажды поговорить о странном договоре.

– О Женеве я знаю с детства. Мама говорила мне, что в этом городе спрятаны огромные деньги, которые должны быть использованы для большого дела – искупления тех страшных злодеяний, что вершились во имя Германии людьми, недостойными зваться истинными немцами. Правда, это все, что мне известно. О подробностях я не знаю.

– Значит, вы не знакомы с Эрихом Кесслером?

– Имя припоминаю, но очень смутно. Я тогда был еще ребенком.

– Кесслер вам понравится.

– Если он такой, каким вы мне его описали, то я уверен, что так оно и будет. Вы сказали, он приедет в Женеву с братом. Разве это дозволяется?

– Да. Я обещал позвонить ему в Берлин и сообщить даты.

– Почему бы вам не дождаться до завтра или до послезавтра? Позвоните ему из Сен-Тропез.

– Бомонт?

– Бомонт, – процедил сквозь зубы Теннисон. – Я думаю, нам нужно встретиться с нашим безвольным поросенком. Ему есть что сказать нам. Например, о том, на кого он работает в последнее время. Кто послал его на женевский вокзал? Кто платил ему – или кто его шантажировал – за слежку в Рио-де-Жанейро или в Нью-Йорке? Когда мы узнаем это, нам станет ясно, откуда взялся незнакомец в черной кожаной куртке.

Кто-то еще.

Ноэль взглянул на часы. Почти шесть. Они беседуют с Теннисоном более двух часов, но обсудить еще предстоит массу вопросов.

– Не хотите ли вы отобедать со мной и с вашей сестрой? – предложил Холкрофт.

– Не могу, друг мой. Мы продолжим беседу по пути в Сен-Тропез. А сейчас мне нужно позвонить кое-куда и еще заглянуть в свое досье. Мне нельзя забывать о том, что я журналист. Где вы остановились?

– В отеле «Георг V». Под именем Фреска.

– Я позвоню вам вечером, – сказал Теннисон, протягивая на прощание руку. – Встретимся завтра.