Зазеркальная империя. Гексалогия

От неожиданности офицер дрогнул, и троица метнулась из поля зрения. А когда снова навел на цель – никого на вершине уже не было: беглецы скрылись за перевалом.

– Далеко, говорю, – пояснил снайпер, мягко, но непреклонно отнимая винтовку. – Не попасть нипочем. Да и патронов у меня осталось всего ничего…

– Носилки готовы, товарищ лейтенант! – доложил Линьков.

– Тогда – рысью, – скомандовал Бежецкий, нервно озираясь на опустевший склон.

– А оружие собрать? – недовольно заявил Перепелица.

– Никуда оно не денется, – отрезал лейтенант. – Отнесем раненого и вернемся назад. А сейчас время дорого.

– Что, опять в эту дыру полезем?

– Еще чего! Обогнем гору, и ребята с заставы подсобят.

Но судьба внесла свои коррективы. Когда отряд поравнялся с тем местом, откуда спустился, зоркий Емельянов заметил целую толпу, движущуюся от кишлака наперерез. Да и само селение внезапно ожило: сразу из нескольких труб в утреннее небо тянулись дымы, блеяли овцы, лаяли собаки…

– Не успеем! – с досадой остановил бойцов Бежецкий. – Что они там, на заставе, спят, что ли? У них же весь кишлак как на ладони! Из «Утеса» проутюжить… Но невидимая снизу застава молчала, будто ее и не было.

– Лезем к туннелю, – принял решение Александр. – Устье за выступом, огнем не достанут. А пока доберутся сюда, мы уже будем недосягаемы.

Выбиваясь из последних сил, бойцы затащили раненого наверх и скрылись под защитой скал. И вовремя: первые пули ударили в камни как раз тогда, когда Бежецкий, прикрывавший отход, нырнул в зев туннеля.

– Перепелица, Емельянов! – распорядился офицер, занимая позицию у входа. – Живо наверх! Потом втаскиваете Максимова и ждете нас…

Уложились быстро. Идя последним, Саша куском проволоки, выдернутой из ненужного больше «троса», связал две гранаты и в два счета сделал растяжку поперек хода. А сам устремился за бойцами.

Когда они уже были снаружи, на склоне, ведущем к заставе, земля под ногами дрогнула и из туннеля лениво выползло огромное пыльное облако: «сюрприз» сработал, как ему и полагалось, четко.

– Вот ни фига себе бабахнуло! – выразился Перепелица, конечно, круче. – Вы что, товарищ лейтенант, – противотанковую мину там зарядили?

– Да нет, пару гранат всего… – озадаченно изучал Бежецкий пыльного дракона, лениво выползающего из недр горы. – Хотел еще пластиту добавить, да… Наверное, кровля обрушилась от сотрясения…

Но не обрушенный за собой ход занимал его: давно вступившее по ту сторону туннеля в свои права утро здесь только-только разгоралось. Чертовщина, начавшаяся возникающим и пропадающим без следа камнем-заслонкой, продолжалась.

– Удачно, лейтенант? – подбежал к задумчивому товарищу прапорщик Киндеев. – Поздравляю!

– «Поздравляю»! – передразнил его Александр. – Мы там бой ведем, а вы тут дрыхнете без задних ног!

– Какой бой? – опешил прапорщик. – Ты ничего не путаешь, лейтенант?

– Какой бой? – рассвирепел лейтенант. – Да мои бойцы две трети боекомплекта спалили – вот какой бой! Скажи еще, что вы тут стрельбы не слышали!

– Не слышали… – покачал головой Киндеев. – Слышь, лейтенант, а вы там, случаем, не того, – он выразительно щелкнул пальцем по шее. – Не перегрелись?

– Перегрелись? У меня ствол чуть не перегрелся! – Бежецкий выдернул из «лифчика» пустой магазин и сунул под нос прапорщику вместе с остро пахнувшим сгоревшим порохом автоматом. – Что это, по-твоему?

– Что? – прапор аккуратно отстранил ствол, опасно маячивший у лица. – Скажу, что оружие надо чистить, товарищ лейтенант. И магазины перед выходом патронами не забывать набивать.

– А ну пойдем! – Саша за плечо потащил «Фому неверующего» к краю площадки, откуда открывался вид на кишлак. – Это кто там внизу, по-твоему?

Но никаких афганцев внизу не было. И только что живой кишлак снова вымер, угрюмо глядя на непрошеных гостей пустыми провалами окон.

– Где? – невозмутимо спросил Киндеев, освобождаясь из ослабевшего захвата офицера.

– Ничего не понимаю… Только что целая толпа…

– А тут и понимать нечего, лейтенант, – прапорщик понизил голос, чтобы не слышали солдаты. – Нервы у всех на пределе, понятное дело, но с чарсом[84] перебарщивать не стоит. Так и до греха недолго. Бывало, понимаешь, всякое…

6

– Вперед, вперед…

Беглецы уже давно выбились из сил – столь затяжной подъем преодолевать в таком ритме не приходилось никому из них, но темпа старались не сбавлять. Да и не давала этого сделать раздающаяся позади стрельба, подхлестывающая лучше любого кнута. Не раз и не два над головой свистели и шелестели на излете шальные пули, и каждый раз путеец падал лицом в колючий щебень.

– Прекратите кланяться каждой пуле, – бросил ему наконец Александр, сам едва не валившийся с ног – последние сотни метров ему приходилось тащить фон Миндена, окончательно лишившегося сил, волоком. – Не знаете, что ли, что, если пулю слышно, она мимо пролетела?.. Свою вы никогда не услышите. Почувствуете, если повезет, а скорее всего – нет.

– Мне об этом как-то забыли сообщить, – огрызнулся Линевич, поднимаясь на ноги и пытаясь отряхнуть безнадежно испорченный костюм. – Боже мой! Зачем, ну зачем вы меня потащили с собой? Англичанин утверждал…

– Врал все ваш англичанин, – рявкнул на него Саша. – Можно подумать, красную ковровую дорожку вам выложили бы до самой Индии! Еще похлеще, чем нам сейчас, приходилось бы. Вы перевалы видели? Не такой, как этот, а настоящие?

– Не имел чести.

– А я имел… Причем, случись что – наши обложили бы ваш караван – пристрелили бы вас за милую душу. Или – ножом по горлу. Как свинью…

– Вы лжете! Это цивилизованные люди…

– С чего вы взяли? В подобного рода операциях о любой цивилизации обычно забывают. Как забыли, расправившись с вашими коллегами.

– Но я представляю определенную ценность, – даже приосанился чиновник.

– Относительную, – парировал Бежецкий. – Когда своей шкуре ничего не угрожает.