Зазеркальная империя. Гексалогия
Шрифт:
Осторожно, чтобы не спугнуть свое «подвешенное» состояние, он попытался снова представить себе карту, и неожиданно это вышло очень легко и просто. Он, как будто наяву, оказался в кабинете Грум-Гржимайло (самого полковника на месте почему-то не было) и подошел к висящей за его столом огромной – во всю стену – карте Королевства.
Коричневые и красноватые пятна гор, бурые возвышенности, зеленые ниточки долин… С изумлением поручик читал названия населенных пунктов, о которых никогда и не подозревал: Джангузай, Хусейнхейль, Гургимайдан… Почему-то
А потом глаза сами собой переместились на запад и уткнулись в реку Логар, вдоль которой шла прокладка участка Транс-Афганской железной дороги, с которой и был похищен Линевич…
– Саша… – услышал он и обернулся.
Позади, в дверях полковничьего кабинета, стояла она…
Такая же, как тогда, ночью, когда Александр видел ее в последний раз. Прекрасная, взволнованная, зовущая.
– Настя, – Бежецкий шагнул к ней. – Откуда ты здесь? Ты приехала, чтобы увидеть меня?
Но девушка не отвечала, отступая назад и загадочно улыбаясь…
– Поручик! Проснитесь! – тряс взволнованный фон Минден Сашу за плечо. – Проснитесь, Бежецкий!
– Что? – протер глаза молодой человек, с изумлением понимая, что ночь вокруг сменилась поздним утром. – Что случилось?
– Слышите?
– Что я должен услышать?
– Вертолет!!!
Александр вскочил на ноги и, вытянув шею, принялся оглядывать горизонт. Где-то на пределе слышимости действительно стрекотал вертолетный двигатель. Минутой спустя звук стих, но поручик успел засечь направление, откуда он доносился. На северо-запад.
– Нас ищут? – фон Минден пытался сесть, но слабые руки соскальзывали.
– Сомневаюсь, – покачал головой Бежецкий. – Но думаю, что нам следует двигаться в ту сторону.
Про свой сон (а теперь он не был уверен, что карта ему не приснилась, как и Настя) он предпочел не рассказывать…
* * *
«Все, похоже, что это конец, – думал Саша, лежа с закрытыми глазами. – Дальше и шага не смогу сделать…»
У него даже не было сил скинуть с плеча безвольно висевшую руку фон Миндена, проверить – жив он или нет. Обессиленный поручик плавал на грани яви и забытья, не в силах отличить, что происходит на самом деле, а что – лишь кажется иссушенному жаждой мозгу. И в этом бреду ему казалось, что чиновник прохаживается рядом, слегка пинает его в бок, чтобы убедиться, что Саша без памяти, а потом из-под руки выскальзывает ремень автомата…
– А ну, брось ружжо! – раздался неподалеку чей-то незнакомый голос. – Брось, говорю, пока лишнюю дырку в башке не сделал!
– Да что с ним гуторить, дядь Митяй! – вторил более молодой, высокий. – Грохнуть заразу, чтоб неповадно было наших баранов тырить!
– Остынь, Егорка. Не видишь – не туземец это. Ты кто будешь, мил человек? Положи, положи ружьишко… Во, молодец!.. Русский или как?
– Русский, – путейцу тоже было трудно говорить, и голос его был почти неузнаваем. –
Статский советник… Линевич…– Ого! – по голосу незнакомца чувствовалось, что инженеру не поверили. – Целый генерал! С чегой-то вдруг?
– Врет! – безапелляционно заявил молодой. – Смотри, дядь Митяй: лохмотья одни, черный, как головешка… Бродяга какой-то. Да и что енералу делать-то у нас?
– Постой… Вдруг не врет? На прошлой неделе был я в городе – все рядили, что шишку какую-то башибузуки с «афганки» украли. Не он ли?
«Афганкой» в просторечии назвали строящуюся железную дорогу. Аббревиатура ТАЖД[86] плохо ложилась на язык простых людей…
– Да, да! – зачастил путеец. – Я это! Это меня ищут!
– Да ну! Как же тебе удалось от туземцев-то сбежать? Они, чай, не сосунки – дело свое знают туго, – незнакомец постарше был недоверчив. – Да с ружжом еще!
– Удалось вот…
– Ну да ладно, – по-мужицки трезво рассудил незнакомец. – В околотке разберутся, кто ты такой… Ты один?
– Один, один!..
Александр слышал все это отлично, но не было сил поднять голову, не то что подать голос.
«Нас с поручиком оставят здесь, – отрешенно думал он. – Скотина Линевич – отомстить мне решил за все… А может, и правда считает, что мы с поручиком мертвы…»
– Егорка, – услышал он, но даже не смог обрадоваться. – Езжай-ка, племяш, по следам этого вот… Да посмотри, как там. Не нравится мне чтой-то этот енерал…
Бежецкий услышал дробный стук, никак не похожий на звук шагов, а еще через пару минут что-то жесткое потыкало его в спину между лопаток.
– Дядь Митяй! – голос звучал прямо над головой, но высоко-высоко, будто с неба. – Тут еще двое! Служивые вроде! Мертвые оба – в обнимку лежат, как братья родные!
– Точно мертвые?
«Живой я, живой!» – хотел крикнуть Саша, но рука фон Миндена давила на спину, как стальной рельс, и воздуха в легких не было.
«Нас же так и бросят здесь!..»
Медленно, как прорастающий сквозь асфальт росток, он поднял голову: одному Господу было известно, каких усилий требовали эти миллиметры… Перед глазами в какой-то странной дымке маячило лошадиное копыто.
– Я живой… – шепотом сообщил он этому копыту и вновь уронил голову.
И настоящим чудом оказалось то, что всадник все-таки услышал этот шелест, не более громкий, чем шорох бумажного листа…
7
– Так вы утверждаете, товарищ рядовой, – лысоватый врач в «горбачевских» очках с тонкой золотой оправой внимательно разглядывал лежащего в постели худого, стриженного наголо паренька с лихорадочно блестящими на осунувшемся желтоватом лице глубоко запавшими глазами, – что ваш командир взвода непонятным образом раздвоился?
– Нет, – больной облизнул сухие губы, – я этого не утверждаю. Но как иначе объяснить, что он так быстро пришел ко мне на помощь? Я только-только видел его наверху горы, а потом он бац – и рядом. И форму успел поменять.