Зазеркальная империя. Гексалогия

– Да мне-то, собственно, никакого дела. Кинув бумажку в портфель, Александров быстро оделся и буркнул Лукиченко:

– Я к свидетельнице. Будут спрашивать, так и скажи. Пока.

Подчиненный снова пожал плечами и промолчал, но, когда капитан уже покидал комнату, деланно-небрежно бросил вслед:

– Слышь, Ильич! А ты не притырил тогда случайно один золотой, а?

Палец лейтенанта указывал на портфель, в котором покоилась бумажка с протиркой.

– Их там точно сорок семь было? Как в описи?

Когда Николай подкатил к рынку, поставил машину и пробился сквозь поток расходившихся покупателей, барахолка уже почти опустела. Ни Егора Кузьмича, ни какого-либо подозрительного субъекта, походящего на его описание, там, естественно, не оказалось.

* * *

– Тсс, Георгий, вот он, кажется... – шепотом известил сидящего рядом и изображающего продавца какой-то электрической дряни Конькевича пенсионер Колосков.

Территорию рядом с законным местом нумизмата удалось освободить от торгующего всяким электрическим хламом спившегося монтера Федорчука, только купив у него весь выложенный сегодня товар вместе с куском потерявшей цвет ситцевой занавески, на котором тот был разложен. Сумма, достаточная для покупки двух поллитровок по коммерческой цене, больно ударила по карману Георгия, и так не очень тугому, но он надеялся возместить потери за счет родной милиции, работу которой он, собственно говоря, сейчас и выполнял.

Завидев краем глаза приближающуюся высокую фигуру в добротной зимней куртке наподобие летной, не кожаной, а из какой-то плотной ткани, черных узких брюках, заправленных в высокие шнурованные ботинки на толстой подошве, и в какой-то легкомысленной круглой кепке с длинным козырьком (похожие, помнится, носили в одном из виденных в «Экране» американских фильмов спортсмены, игравшие в какую-то командную игру типа русской лапты), Жорка уткнулся в свой импровизированный прилавок, бесцельно перебирая мотки проволоки, алюминиевые цилиндрики стартеров от ламп дневного света, карболитовые патроны для лампочек и почему-то неукомплектованное смывное устройство от унитаза «компакт».

– Добрый день, – приятным баритоном поздоровался с Колосковым неизвестный. – Как движется коммерция?

– Да, – неопределенно пожал плечами Егор Кузьмич, – плоховато...

Мужчина помялся с минуту:

– А я вам, знаете ли, еще одну монетку принес. Не желаете полюбопытствовать?

«Да, обращение и в самом деле какое-то старомодное, – решил Конькевич. – И одет несколько не по-нашему... Ботинок таких, к примеру, я и не видал никогда. И шапочка странная. Глаз-алмаз у старика! Интересно, в МГБ он не служил в молодые годы? Дырки в башке врагам народа не сверлил из верного нагана?»

Сделка, как и договаривались, была совершена быстро и без особенной торговли. Совсем не торговаться, как решили сообща, было рискованно, чтобы не спугнуть продавца. Получив за монету (какую именно, Георгий не разглядел, опасаясь проявлять к идущей рядом торговле явный интерес) растрепанную пачку разнокалиберных купюр, продавец вежливо пожелал Колоскову доброго здоровья и успешной торговли и неторопливо отправился дальше по рядам, приглядываясь и приценяясь то к помятому эмалированному чайнику, то к фарфоровым блюдечкам.

Выждав, когда, накупив всякого барахла, незнакомец направится к шаткому деревянному штакетнику, отделяющему вещевые ряды от продуктовых, Конькевич, шепнув Кузьмичу, чтобы тот продвигался к главным воротам, пригибаясь последовал за ним.

* * *

«Похоже, что вы опять влипли в историю, господин ротмистр. И что дальше?»

Не подавая вида, что подозревает о слежке, до предела топорной и дилетантской, Чебриков шествовал по направлению, перпендикулярному истинному, ведущему к его убежищу, на ходу анализируя ситуацию.

Сосед нумизмата, совершенно не похожий на торговавшего вчера, хотя перед ним и был разложен тот же самый товар, сразу бросился в глаза Петру Андреевичу, как только он приблизился к прилавку. Особенно подозрительными было показное равнодушие к совершаемой в полуметре от него сделке и какое-то судорожное и абсолютно бесцельное копание в своем никчемном барахле. Старик тоже смущал своей неожиданной суетливостью. Неужели?..

Нет, на действия полиции это не похоже. Ерунда какая-то. Те бы сразу окружили, навалились скопом... Провинция все же, да и методы этих сиволапых дуболомов, думается, вряд ли отличны. Хотя... Что такого он совершил предосудительного, чтобы им заинтересовалась местная полиция? Проживает без вида на жительство? Вздор. Никто ни разу и не пытался проверить документы. Кто-то из соседей правильно интерпретировал стрельбу по голубям, хоть и с применением глушителя, но все равно не бесшумную? Кто, в таком случае, мешал нагрянуть прямо в хибару, особенно когда он вчера пребывал в полном анабиозе, вызванном водкой (наверняка она все-таки была «паленой» – не зря мужичок так суетился), сражаясь в кошмарах с Кавардовским, каким-то прихотливым капризом расшатанной дурным алкоголем психики представленным экзаменатором и палачом по совместительству. Нет, тут, похоже, что-то другое.

Не принадлежит ли лжеэлектрик к местному преступному миру? Старика могли посадить просто так, для приманки. Принесет, к примеру, кто-нибудь ценную вещь, а за ним пустят такой вот хвост, чтобы выяснить, где простофиля обитает, дабы нанести ему вечерком дружеский визит. Дверной замочек (они тут явно от честных людей, сам видел, когда по подъездам ночевал) – фомкой, самого по глупой маковке – гирькой на цепочке... Впрочем у местной блатной публики методы могут быть иными. Скажем, серпом ловко орудуют или тем же молотком... Кстати, он почему-то считается не молотком, а молотом. Серп и молот...

А мужичок-то, похоже, один, без напарников. Ишь как чешет, словно на веревке привязанный! Стряхнуть его, что ли? Нет, когда еще представится случай выяснить...

Ага, вот и удобное местечко.

Чебриков, не меняя прогулочного шага, свернул на тропинку, ведущую мимо розового аляповатого сооружения с фальшивыми колоннами и псевдоантичным портиком, украшенным какими-то знаменами и щитами, судя по размещенным на стенах топорно намалеванным афишам – кинематографа – к парку.

Что этот довольно дикий участок соснового бора, неведомо какими путями оказавшийся чуть ли не в середине городской территории, называется парком, да еще культуры и отдыха, Петр Андреевич узнал всего несколько дней назад совершенно случайно и несказанно этому определению удивился. Конечно, с другой стороны розового здания, именуемого пышно, в духе Великой французской революции домом культуры, имелось высоченное неработающее колесо обозрения, какие-то качели и прочие увеселительные приспособления, но чтобы лес, хаотически пересекаемый чуть заметными в сугробах тропинками, заросший кустами и диким подлеском, назвать парком! При этом слове в памяти всплывали Александровский сад в Москве и Летний сад в Санкт-Петербурге, Емпориум в Екатеринбурге, Лобковицкие сады на Градчанах в Праге, опять же Версаль... В этой же чащобе, вероятно, было очень удобно проламывать черепа заблудившимся прохожим да тискать общедоступных дамочек. Существуй такое безобразие в том Хоревске, городскому голове, полицмейстеру и тому же ротмистру Шувалову конечно бы не поздоровилось при первой же инспекции.

Смотри-ка, не боится топтун и в лес идти за простофилей, который на проверку может оказаться ни кем иным, как самим господином Серым Волком.

Свернув за поворот тропинки, показавшийся удобным, Чебриков остановился и стал спокойно поджидать своего преследователя, ломившегося наугад. В своей темной одежде он был почти неразличим для глаза в ранних по-зимнему сумерках, усугубленных тенью от высоченных сосен и густого кустарника, обильно разросшегося вокруг.

Лжеэлектрик, мучимый из-за быстрой ходьбы одышкой, вылетел из-за поворота всего в каких-то двух метрах от затаившегося ротмистра и по инерции налетел мягким животом прямо на ствол «вальтера» с навернутым из предосторожности глушителем.