Зажечь свечу

СОСЕД

Перед самым отъездом произошла у меня неприятность, которую я долго не мог вспоминать без пылкой досады.

Узнав о моей идее, родственники и знакомые реагировали каждый по-своему — в основном все же доброжелательно, — но вот один сосед по коммунальной квартире, врач, был первым да, в сущности, и единственным, кто категорически и бесповоротно возражал против моей поездки.

Вообще он так близко к сердцу принял мое решение, так остро реагировал на него, что я долго не мог понять, в чем же все-таки дело.

Началось с того, что я обратился к нему по поводу расширения вен на левой ноге.

Спокойно он ощупывал мою ногу, но когда я сказал, что вот, мол, еду на велосипеде, один, хочу добраться до Винницы из Москвы, он взглянул на меня как-то странно, и пальцы, ощупывавшие ногу, напряглись.

— Один? На велосипеде? До Винницы? Это еще зачем?

Мы с ним и раньше частенько расходились во мнениях, но такой резкой реакции на мои слова я не ожидал.

— Ну, как же, — сказал я. — Интересно. Природа… Настоящая жизнь.

— Но что ты там будешь делать один? — с каким-то странным раздражением перебил он меня. — Я понимаю, поехать на машине, компанией. Коньяк, шашлык, девушки. А так… Мне это совершенно непонятно.

— Ну, как же, ну… Интересно ведь.

Я вдруг почувствовал, что не могу ему объяснить.

— Смотреть буду. Ночевать у местных жителей. Купаться… — сказал я, не зная, что же еще добавить.

— Ночевать у местных жителей… — повторил он, как бы взвешивая. — Смотреть… Что смотреть-то?

И наконец вынес свое окончательное решение:

— Какая чепуха! Чего ты там увидишь, на дороге? А у местных жителей зачем? И педали крутить без конца… Ладно бы на машине… Нет, знаешь, я теперь буду воспринимать тебя как человека странного. В высшей степени странного. А с твоей ногой дело дрянь. Нужна операция. Ехать я тебе ни в каком случае не советую. Вообще рекомендую продать велосипед и готовиться к инвалидности. Да ты ведь не мальчик уж. Удалить вены, конечно, можно. Но велосипед и все такое придется оставить.

Растерянно я встал со стула, поблагодарил и пошел в свою комнату. Я был почему-то уверен, что ничего страшного с моей ногой нет. Ездил ведь по городу столько, гимнастикой занимался, бегал — и ничего.

Все же я показал ногу еще двум врачам — физкультурному и хирургу, — и оба сказали, что ехать без всякого сомнения можно, нужно только бинтовать эластичным бинтом. Даже полезно ехать, потому что умеренный спорт повредить никогда не может. Об инвалидности и прочем смешно, конечно, и думать.

Сосед же, встретив меня в очередной раз в коридоре, опять странно посмотрел и спросил:

— Все-таки едешь?

— Еду, — ответил я.

— Безумству храбрых не поем мы песню! — продекламировал он, и опять неприязнь так прямо и излучалась от него.

«Почему?» — думал я, недоумевая.

Теперь же, в пути, я не раз отвечал встречным, что еду, мол, в Винницу, еду один, из Москвы, и каждый раз видел доброжелательные, по-хорошему сочувствующие глаза…

— Если тебе непонятно, это не значит плохо, — сказал я тогда в коридоре соседу, но он не опустился до диспута со мной.

Он остался при своем мнении стойко и непреклонно.

ПЕРВОЕ УТРО

Когда я проснулся, на простынях и подушке лежали яркие пятна солнца.

Это было настоящее утро путешествия — в номере маленькой гостиницы в ста с лишним километрах от Москвы, кругом незнакомые люди и городок незнакомый, на первом этаже в укромном месте под лестницей стоит и ждет меня мой нагруженный велосипед.

В номере было пять кроватей, на одной из них еще кто-то спал, около другой стоял высокий мужчина с зеркальцем в руках и брился. На столике посреди номера лежали грибы.

Первое, что я почувствовал, когда поднялся с кровати, было ощущение новизны, свежести и какая-то тихая, спокойная уверенность в непременном везении. После вчерашнего откоса мышцы слегка болели, но эта спортивная полузабытая боль была приятной. И радостно было думать, что сегодня опять предстоит дорога.

Выезжал я из Тарусы по той самой крутой улице с белым булыжником, по которой ходил вчера вечером, но сегодня, при свете дня, она уже не казалась такой волшебной, а дойдя до перекрестка — улица была слишком крута, и велосипед пришлось вести рядом, — я даже не свернул направо, чтобы посмотреть на деревья. За этим, первым подъемом последовал еще подъем, снова пришлось идти шагом, а в одном месте слева открылась опять широкая, голубоватая от утреннего тумана, панорама Оки.

Проехал мимо какой-то церкви, началось поле с поваленной изгородью («По этой дороге на Паршино ехать?» — спрашивал несколько раз. «По этой, по этой, так прямо и едьте», — отвечали мне), лесок, а потом дорога вдруг неудержимо пошла вниз, я едва успевал тормозить, сильно опасаясь за втулку, — звук тормозов был сухой, в Москве я по незнанию забыл залить втулку автолом, — страшно было также за багажник и за рюкзак, очень уж сильно трясло. Пронеслись мимо несколько развесистых берез, высокие сосны. Поворот — и впереди, внизу, влево и вправо распахнулся большой широкий овраг, дорога стремительно неслась к мостику на дне оврага, а за ним прямо и круто взбиралась на ту сторону вверх. В тряске я едва успевал глянуть по сторонам и все-таки почувствовал, что овраг этот необыкновенный.

Я резко затормозил.

Звякнул звонок на руле, скрипнул багажник. Стало тихо, солнечно. В яркой листве берез самозабвенно распевали птицы. И такое спокойствие, такая завершенность были вокруг.

Потихоньку спустился пешком до мостика, придерживая упорно катящуюся вперед и вниз машину, перешел мостик, поднялся немного вверх и опять остановился, завороженный.

Чистая, светлая роща прямых пестроствольных берез, редкие стройные стволы — колонны. Листья наверху — капители, сливающиеся в изумрудный, ажурный потолок, сквозь который свободно проникают солнечные лучи. Внизу не растет кустарник, только низкая редкая трава, и так сухо, что хочется полежать на теплой земле. Светлый сказочный мир…

Выехал я из Тарусы благополучно, — правда, довольно долго пришлось идти в гору пешком, да и на нужную улицу попал не сразу, заехал сначала совсем не туда, потом овраг, а за оврагом миновал первую деревню, Паршино, — но потом начались блуждания, странствия, и стал этот день, 13 августа, одним из самых длинных дней путешествия.

Было у меня пять маленьких карт, причем две первые, наиболее подробные, трехкилометровые, как раз и включали весь маршрут от Серпухова до Алексина. Но если от Серпухова до Тарусы немудрено было по прямому шоссе доехать, то от Тарусы до Алексина не только шоссе, но и проселочной дороги прямой не было. Намечая маршрут в Москве, я нарочно включил стоящий в стороне городок Алексин, к которому и дорог-то толковых нет, да и вообще стоит он на Оке, а я раньше о нем и не слыхивал, разве что встречал упоминание где-то, но и то не уверен.