Зажги красный

Через несколько минут я поворачиваю голову к двери, когда она открывается, и подношу палец к губам, приказывая ее отцу и брату молчать. Их глаза находят Лили, а затем снова возвращаются ко мне.

— Как она? — тихо спрашивает ее отец.

— Она в порядке.

Он кивает, и, похоже, хочет сказать что-то еще. У меня такое чувство, что больше всего на свете ему хочется залезть в эту кровать и вытащить из нее свою дочь. Но он этого не делает, за что я ему благодарен. Потому что ему пришлось бы вырывать ее из моих холодных, мертвых рук. А вокруг моей девочки сегодня и так пролилось достаточно крови.

— Мои люди нашли в доме свидетельство о браке. Этот ублюдок заставил ее подписать его, — говорит мистер Валентино после долгой паузы.

— Что? — спрашиваю я сквозь стиснутые зубы, в душе закипает новый приступ ярости.

— Это не имеет юридической силы, но она не могла этого знать, — говорит он. — Сообщи, когда она проснется. — Он поворачивается и идет к двери. Перед выходом из комнаты он останавливается и оглядывается на меня через плечо. — Трэвис, не облажайся.

Я киваю ему. Думаю, это самое большое одобрение, которое я когда-либо получу от этого мужчины. Ну, и тот факт, что он больше не пытается активно избавиться от меня и не угрожает убить.

Алессандро задерживается у края кровати еще на минуту, прежде чем последовать за отцом.

— Я никогда не сделаю этого, — шепчу я Лили свое обещание. — Я люблю тебя.

Она шевелится в моих объятиях, и я крепче прижимаю ее к себе. Но заснуть я не решаюсь. Вместо этого я наблюдаю за ней, планируя оставшуюся часть нашей жизни.

Через несколько часов Лили открывает глаза.

— Трэвис? — спрашивает она.

— Да, детка, я здесь, — говорю я, наклоняясь и целуя ее в висок.

Лили переворачивается на спину.

— Поцелуй меня как следует.

— С огромным удовольствием. — Я поворачиваюсь набок, приподнимаю ее подбородок и нежно прижимаюсь губами к ее губам.

Лили берет меня за затылок и прижимает к себе сильнее, просовывая язык в мой рот. Углубляя поцелуй. Быть здесь, с ней, — это похоже на рай.

Я отстраняюсь, чтобы посмотреть на нее.

— Пообещай мне, что больше никогда не уйдешь.

— Обещаю, — говорит она. — Я никогда не уйду. Ты — мое сердце и душа, Трэвис О’Нил.

— А ты — мое все, Лилиана Валентино. Я отказываюсь терять тебя снова.

Лили улыбается мне.

— Ты никогда не терял меня. Я всегда была твоей.

Я снова прижимаюсь к ее губам, проникая языком в ее рот, и слышу ее тихие стоны. Я закрываю глаза и вижу знакомый цвет — красный. Эта женщина озаряет мой мир. Она — моя конечная цель.

Эпилог

Лилиана

Три месяца спустя...

— Кто эта девушка? — спрашиваю я Кэтрин, кивая на блондинку, которая в данный момент идет рядом с Люком Джеймсоном, товарищем по команде и новым другом Трэвиса. Клянусь, Люк, Грей и Лиам в последнее время чаще всего бывают у нас дома.

— Это Монтана. Она младшая сестра лучшего друга детства Люка, — говорит Алия. — Она только что приехала в город и живет у него.

Я поворачиваюсь к Алие и смеюсь.

— Как так получается, что ты всегда обо всех все знаешь?

Я знакома с этой девушкой всю свою жизнь, но за последние три месяца узнала ее гораздо лучше, и она стала одной из моих близких подруг.

— Потому что я — дочь владельца команды. — Она пожимает плечами. — А еще Лиам — самый большой сплетник в округе. Этот парень не может хранить секреты, даже если бы от этого зависела его жизнь. — Она смеется.

— Буду знать. Напомни мне ничего ему не рассказывать. — Я шутливо толкаю Кэтрин плечом.

Шестилетняя дочь Кэтрин и Грея подпрыгивает на месте. Ее глаза прикованы ко льду, а маленькие ручки прижаты к стеклу перед нами.

— Уже скоро, — говорит Грейси.

Игра начнется через десять минут, поэтому Люк, вошедший в ложу с этой девушкой, вызывает у всех нас такое любопытство.

— Алия, это Монтана. Монтана, Алия. — Люк знакомит нас. — А это Кэтрин и Лилиана, — добавляет он, жестом указывая на Кэтрин, а затем на меня. — Монтана будет смотреть игру здесь, наверху, вместе с вами.

— Отлично, идем. Давай я предложу тебе что-нибудь выпить. — Алия берет Монтану за руку и уводит ее от Люка. Я замечаю, как он некоторое время наблюдает за ней, прежде чем снова перевести взгляд на нас. Кажется, он хочет что-то сказать, но потом просто поворачивается и выходит из комнаты.

— Ты тоже почувствовала эту странную вибрацию, да? — тихо спрашиваю я, чтобы только Кэтрин могла меня услышать.

— Да. — Она кивает. — Пойдем, займем хорошие места, — говорит она и тянет меня к окну.

Я не утруждаю себя тем, чтобы сказать ей, что здесь все места хорошие. В конце концов, мы в ложе владельца команды.

Это первая игра Трэвиса после ранения. Он ждал этого момента несколько месяцев. Его первая официальная игра в составе «Рыцарей». Наши родители тоже пришли поболеть на него.

Моя мама подходит ко мне, озабоченно нахмурив брови.

— Ты в порядке?

— Просто нервничаю. Я хочу, чтобы все прошло хорошо, — говорю я.

— Так и будет. У меня такое чувство, что сегодняшний день станет незабываемым для вас обоих. — Она улыбается мне.

— Что ты имеешь в виду?

— Ничего. Мне нужно пойти и помешать твоему отцу выпить весь бар. — Она уходит, а я провожаю ее взглядом, пока она пробирается к отцу, который стоит, прислонившись к задней стене. У него даже нет бокала в руке.

Свет гаснет, и я возвращаю свое внимание к арене. Я достаю из кармана телефон и подношу его к окну, готовая сделать снимок того момента, когда коньки Трэвиса коснутся льда.

Трэвис

Я смотрю вверх. На часах осталось всего две минуты. И мы ведем три шайбы. Одна из них — моя заслуга. Чувство, что я снова здесь, лечу по льду, слышу, как болельщики кричат мое имя... это эйфория. От того, что Лили наблюдает за происходящим, мне становится в десять раз лучше.