Зажмурься покрепче

Нужно было как-то продолжить. Гурни прикинул возможные варианты и остановился на том, который был потенциально самым выгодным и одновременно самым рискованным.

Гурни снова сделал серьезное лицо.

— Меня зовут Идите-к-Черту.

Пару секунд было тихо. Затем раздался металлический щелчок, и ворота беззвучно открылись.

Гурни внезапно понял, что в спешке забыл посмотреть в интернете, как выглядит Болстон. Однако, когда открылась дверь особняка, у него не было сомнений, что перед ним владелец собственной персоной.

Он выглядел, как и ожидаешь от ушлого богача, нажившего свои миллионы нечестным путем. Лицо, волосы и одежда его были подчеркнуто ухоженными. На губах играла чуть презрительная ухмылка, словно жизнь не соответствовала его высоким стандартам, а взгляд был самоуверенный и злой. Ноздри были раздутые и предательски подрагивали, как у всякого заядлого кокаинщика. С одного взгляда было ясно, что Джордан Болстон — человек, которого не волнует ничто, кроме собственного благополучия, в том числе последствия этого благополучия для окружающих.

Он взглянул на Гурни с заметным беспокойством, снова пошевелил ноздрями, и произнес:

— Не вполне понимаю, что происходит…

Затем он сощурился, глядя за ворота, где у машины стояли качки Беккера, и несколько побледнел.

Гурни пожал плечами и хищно улыбнулся.

— Будем беседовать прямо здесь?

Болстон явно воспринял это как угрозу, моргнул и поспешно покачал головой.

— Нет-нет, пройдемте.

— Булыжнички ничего, — произнес Гурни, вальяжно направляясь в дом.

— Ч-что?

— Желтые булыжнички у вас на дорожке. Симпатичные.

— А… — Болстон кивнул, явно сбитый с толку.

Гурни остановился в фойе и деловито осмотрелся с видом инспектора, пришедшего описывать имущество перед арестом.

На главной стене перед входом, между двумя лестницами с изогнутыми перилами, красовалось гигантское полотно с изображением раскладного стула, которое он узнал благодаря курсу Сони по искусствоведению, который когда-то посещал с Мадлен и благодаря которому решил поработать с портретами из базы оперативного учета.

— А ничего, — произнес Гурни, снисходительно кивнув на картину, словно только этот комментарий мог спасти ее от участи оказаться на помойке.

Болстон, казалось, испытал некоторое облегчение от этих полутора слов, но был по-прежнему напряжен.

— Автор тот еще пидор, — продолжил Гурни, — но фишку сечет.

Болстон отчаянно попытался улыбнуться и даже прокашлялся, но так и не нашелся, что на это ответить.

Гурни повернулся к нему и поправил очки.

— Так что, Джордан, вы, значит, ценитель пидорских работ?

Болстон сглотнул, повел ноздрями и поморщился.

— Да вообще-то нет…

— «Вообще-то нет»? Как интересно. Может, предложите присесть, поговорим по-человечески?

В ходе бесчисленных допросов Гурни путем проб и ошибок вычислил, что самый ценный эффект — у реплик, где части между собой не связаны явным образом.

— Ну… — Болстон посмотрел вокруг в некоторой растерянности, словно находился в чужом доме. — Может, там? — он неуверенно указал на широкую арку, за которой виднелась просторная, обставленная антиквариатом гостиная. — Там можно присесть.

— Где скажете, Джордан, где скажете, там и сядем. И поговорим.

Болстон нервно проводил его к паре кресел с парчовой обивкой, расставленных по разные стороны от барочного столика для карточных партий.

— Здесь? — уточнил Гурни. — Миленький столик, — выражение его лица, впрочем, опровергало этот комплимент. Он опустился в кресло и молча наблюдал, как Болстон садится напротив.

Усевшись, Болстон закинул ногу на ногу, помешкал, сел нормально, вздохнул.

Гурни понимающе улыбнулся.

— От кокса нервишки шалят? Понимаю.

— Вы о чем?

— Да так. Ни о чем. Мне-то что.

Повисла пауза.

Болстон еще раз прокашлялся. Судя по звуку, в горле у него пересохло.

— По телефону вы вроде сказали, что вы из полиции.

— Верно. Я так и сказал. У вас отличная память! Очень ценное качество.

— По вашей машине не скажешь, что вы из органов.

— Конечно, не скажешь. Я же под прикрытием. И вообще я в отставке.

— И поэтому разъезжаете с телохранителями?

— С какими-такими телохранителями? Зачем мне телохранители? Это мои друзья.

— Друзья, говорите?

— Ну да, — Гурни откинулся в кресле и повел головой из стороны в сторону, как бы разминая затекшую шею, а на самом деле глядя по сторонам. Гостиная Болстона была вполне достойна обложки «Архитектурного Дайджеста». Гурни молчал, выжидая, когда Болстон снова заговорит сам.

Тот, наконец, негромко спросил:

— Собственно… что, возникли какие-то проблемы?

— Вот вы мне и расскажите.

— Но вы же не случайно сюда приехали? Что-то же вас привело?

— Вы, Джордан, живете в ужасном стрессе.

Болстон напрягся.

— Я справляюсь.

Гурни пожал плечами.

— Стресс делает людей непредсказуемыми.

Болстон вцепился в подлокотники кресла.

— Уверяю вас, я способен сам разобраться с текущей… ситуацией.

— Разбираться можно по-разному.

— Я разберусь без последствий.

— Без последствий для кого?

— Для всех заинтересованных лиц.

— Интересы у разных лиц могут не совпадать.

— Это не проблема.

— Отрадно слышать, — произнес Гурни и лениво посмотрел мимо Болстона с гримасой, сочащейся презрением.

— Видите ли, Джордан, я специализируюсь на устранении проблем. И мне их, знаете, хватает. Очень не хотелось бы тратить внимание на дополнительные осложнения. Уверен, вы меня понимаете.

Голос Болстона задрожал.

— П-правда, дополнительных п-проблем не будет…

— Откуда у вас такая уверенность?