Зеленоглазое чудовище. Венок для Риверы
Шрифт:
— Премного благодарен, сэр, но не хотел бы беспокоить миссис Элейн. Есть одно местечко…
— К черту ваши местечки. Я сыт по горло вашими нарушениями субординации, юноша. К дьяволу. Вы едете к нам домой.
Фокс принял это необычное приглашение с покорным видом. Вынул очки, записную книжку Элейна и график лорда Пестерна. Элейн провел ладонью по подбородку, передернулся, зевнул и закрыл глаза.
— Чертово дело, — пробормотал он и как будто задремал.
Фокс принялся что-то шептать себе под нос. Машина свернула с Кливден-плейс на Гросвенор-плейс, а затем на Хайд-Парк Корнер.
— Шу-шу-шу, — продолжал нашептывать Фокс, глядя в график лорда Пестерна.
— Вы бормочете, — не
— Я понимаю, что вы думаете по поводу этого проклятого графика.
— Что я думаю? Четвертуйте, утопите меня, но я не знаю, что думаю.
— Наш клиент, мужского или женского пола, сэр, — вы знаете мою точку зрения — должен был побывать в бальном зале и взять там часть стержня зонта, в гостиной — чтобы прихватить стилет, и остаться в одиночестве в кабинете — чтобы закрепить клеем стилет в куске стержня.
— По завершении пути выяснится, что вы обходили гору кругом.
— Это только часть горы, не более того. По словам молодой леди — я имею в виду то, что сказала вам мисс Уэйн, сэр, — этот зловещий зонтик был в полном порядке перед обедом, когда мисс заглянула в бальный зал, и, по ее же словам, его светлость в это время у себя в кабинете выламывал пули из патронов. Если было действительно так, то он не имел шанса сотворить что-то с зонтом до обеда. Более того, это согласуется с утверждением его светлости, которое сможет подтвердить Беллер, если кто-нибудь проснется, а именно: он разобрал зонт на части после обеда. Для смеха.
— Верно.
— Итак, что же получается? Если график не содержит неточностей, то после разборки зонта его светлость ни разу не оставался один в кабинете.
— И единственный раз, когда ему можно было остаться одному, он носился взад-вперед по дому в поисках сомбреро и орал во весь голос.
— Не выглядит ли это как попытка обеспечить себе алиби? — спросил Фокс.
— Да, бригадир Фокс, хотя алиби довольно необычное.
Он вполне мог держать тюбик с клеем у себя в кармане.
— Да, а еще часть зонтика и стилет и, улучив минутку во время всеобщего переполоха, мог изготовить дротик.
— Ха! А если он принес все это сюда, в «Метроном» и сделал дротик здесь?
— О, боже! Когда и как?
— А если в туалетной комнате? — предположил Фокс.
— А когда же он вставил дротик в револьвер? Не забывайте, что Скелтон осмотрел его непосредственно перед началом выступления.
Машина встала — на Пикадилли была пробка. Фокс с грустью подумал о Грин-Парке, Элейн не открывал глаз. На Биг-Бене пробило семь.
— Черт возьми! — выругался Фокс и уперся ладонью в колено. — Черт возьми, а как вам покажется такое предположение? Что если его светлость одному ему известным дьявольским способом вставил дротик в револьвер, когда сидел за своими барабанами? На виду у всех, когда играл оркестр, а у него были паузы? Чего только не добиваются люди, когда действуют нагло. И каких только не плетут небылиц, сэр! Я понял, откуда взялись небылицы в нашем деле. Из «Похищенного письма» [33] . Принцип: если делать что-то достаточно очевидное, никто не обратит на это внимания.
33
Рассказ Э. А. По.
Элейн открыл один глаз.
— «Похищенное письмо», — сказал он и открыл второй глаз. — Фокс, вы моя шпаргалка, мой
раритет, мое objet darf [34] , моя самая большая bijouterie [35] , будь я проклят, если в ваших словах не блеснула истина. Продолжайте. Давайте поразмыслим над вашей идеей.Они непрерывно говорили, пока машина не дотащилась до cul-de-sac [36] Ковентри-стрит, где находилась квартира Элейна.
34
Здесь: «сокровище» (франц.).
35
Здесь «жемчужина» (франц.).
36
Тупик (франц.).
Утреннее солнце заливало светом маленькую прихожую. Под репродукцией с картины Беноццо Гоццоли [37] несколько снежно-белых георгинов отбрасывали зыбкие тени на пергаментного оттенка стену. Элейн удовлетворенно осмотрелся.
— Трой не разрешено вставать раньше восьми, — сказал он. — Начните с душа, Фокс, а я за это время переговорю с ней. Возьмите мою бритву, подождите секунду. — Он исчез и быстро возвратился с полотенцами. — В половине девятого перекусим. Комната для гостей в полном вашем распоряжении, Фокс, спите спокойно.
37
Итальянский живописец 15 в., раннее Возрождение.
— Премного благодарен, — сказал Фокс. — Могу я передать с вами свои приветствия миссис Элейн, сэр?
— Она будет очень рада им. Вы увидитесь с ней попозже.
Трой уже проснулась в своей белой комнате и сидела на кровати в ореоле кудряшек вокруг головы.
— Ты похожа на фавна, — приветствовал ее Элейн, — или на бронзовый георгин. Как ты сегодня утром?
— Спасибо, замечательно. А ты?
— Как видишь. Бесприютный, не сподобившийся миропомазания и лишенный всего, что относится к цивилизованному миру.
— Плохо дело, — сказала Трой. — Ты выглядишь, как тот джентльмен на шестиметровом полотне в Люксембурге. Помнишь, на нем мятая в пятнах рубашка и он во все глаза смотрит на Париса из-за великолепных пышных занавесей? Я думаю, картина называется «Безнадежный рассвет»! А его неразборчивая возлюбленная спит на слоноподобном ложе. Помнишь или нет?
— Не помню. Но уж коли речь зашла о неразборчивых спящих женщинах, не поспать ли и тебе еще немного?
— Господи, пожалей меня! — посетовала Трой. — Меня не кусали мухи це-це. И прошло девять часов, с той поры как я легла в кровать, чтоб ее черти унесли.
— Замечательно, замечательно.
— Что случилось, Рори?
— Нечто такое, что нам не нравится.
— Не может быть.
— Ты все равно узнаешь, поэтому я могу в двух словах рассказать тебе, в чем дело. Помнишь того вульгарного аккордеониста — мы его видели на сцене — у него еще такие зубы и волосы.
— Ты хочешь сказать…
— Кто-то проткнул его подобием кинжала, сделанного из куска зонтика и стилета.
— Поразительно!
Элейну пришлось дать некоторые пояснения.