Земля Забытых Имен
Шрифт:
Имя показалось знакомым, и Нехлад спросил:
— Не этим ли копьем был повержен демон, что правил в Баате под личиной царя и исполнял по три желания?
— Об этом еще помнят? — удивился Древлевед.
— Мало кто. А как оно попало к тебе?
— Неважно. Важно сейчас лишь то, что это тебе надлежало стать сильнее Иллиат. Это была твоя битва.
— Кто ты такой, Древлевед? — вздохнув, спросил Яромир. Небывалая усталость навалилась на него. — Чего ты добиваешься?
— Спросил бы лучше самого себя: чего добиваешься ты? — продолжал сердиться маг.
— Иллиат произнесла странные слова. Она сказала,
Маска раздражения слетела с лица мага, заблестевший взор хлестнул холодной пощечиной.
— Я — тот, кто учил тебя быть сильным. Тот, чьи ожидания ты не оправдал…
— А почему ты сам не ударил Иллиат своим великим копьем, когда она была занята мной? — воскликнул Нехлад.
— Потому что я вообще не нуждаюсь в победе над ней. Мне она не противник. Однако ты, кажется, решил переложить на меня ответственность за собственное поражение?
Нехлад усилием воли взял себя в руки.
— Прости за дерзкие слова, я не хотел тебя обидеть. Я просто пытаюсь понять, что происходит…
— И зря! Сколько раз говорил я тебе, что все вопросы, все интересы нужно направлять внутрь себя! Только в собственном «я» протекает настоящая жизнь. А ты норовишь все сделать для кого-то, ради чего-то. Месть, покой Незабудки, спасение каких-то дряхлых душ… А ты бы пожелал убить Иллиат просто так! И тогда все ее мороки были бы бессильны. Впрочем, что теперь говорить. Ты проиграл.
— Но ведь я жив! Значит, будет и другая встреча…
— Конечно, будет. Только придется тебе подождать, пока я не решу, что делать дальше.
…Через ликующую толпу Нехлад шел как в бреду. К нему прикасались десятки рук, ему кричали что-то восторженное — он не слышал, не ощущал, будто от яви его отделяла толща воды. Мысли теснились и путались. Проиграл. Не оправдал ожиданий. Древлевед не из тех, кто держит слово. Конечно, будет. Только в собственном «я». Проиграл…
Куда делся маг, он не заметил. Добрел до своих покоев, не зажигая света, нашарил постель и упал на нее, с облегчением погрузившись в сон.
Однако вскоре его разбудили четверо Ярополковых бойцов.
— Велено взять тебя под стражу, сурочец!
Многое успели сурочцы в Новосельце выстроить: и укрепления, и капища, и торговый ряд, и мастерские, и общинные дома. А вот тюрьмы не построили. Ярополк восполнил этот пробел и в одном из кремлевских подвалов, прежде служившем простым хранилищем, разгородив перегородками и железными прутьями, устроил поруб.
Мрак здесь, по ночному времени, стоял непроглядный. Идущий впереди освещал дорогу высоко поднятым факелом. Двое крепко держали Яромира за локти, замыкал шествие угрюмый меченосец с обнаженным клинком.
Всех четверых Нехлад знал в лицо и по именам — хоть редко выходил из своих покоев, успел в кремле осмотреться. И ему показалось, что стражники смущены выпавшей им задачей. Однако на вопросы не отвечали.
Лязгнул замок. Без грубости, но жестко Нехлада толкнули в каморку от силы шести шагов в длину и трех в ширину. Тот, что с факелом, наклонившись к решетке, осмотрел каморку, поморщился. Дружинники удалились, оставив Яромира в полной темноте, но
вскоре вернулись, все четверо. Опять загремела дверь в решетке.— Отойди-ка к стене, — сказал факелоносец.
Нехлад отступил. Двое с мечами наготове, не спуская с него глаз, внесли пару скатанных одеял, потом поставили в каморке кувшин с водой. Двигались они без суеты, и все же было заметно, что совершаемые действия им непривычны.
— Бирюк, Лоза, — тихо позвал их Яромир. — Что происходит?
Нет ответа. Вышли, не поворачиваясь спиной, закрыли дверь на замок.
— Кормить-то будете? — бросил напоследок Нехлад.
— Утром, — ответил факелоносец.
— А, умеете все-таки говорить? Почему же и слова в ответ не молвили?
— Не велено, — произнес Лоза.
— Кем? Не слышал я, чтобы Ярополк вам приказывал молчать. Может, в другом дело, и вы чар моих боитесь? Пока железом [41] не отгородились, опасались, что заколдую?
Никто из стражников не ответил.
В последних отблесках света Нехлад оглядел каморку, но высмотрел только углубление в иолу понятного назначения да крохотное окошко, выходившее, надо думать, на задний двор. Основание кремля было сложено из камня, и тянуло от него могильным холодом. Нехлад стал расхаживать взад-вперед.
41
По славирским поверьям, железо «запирает» чары, в отличие от дерева, которое их уничтожает.
Что же случилось? В каком-то злом чародействе обвинил его Ярополк? Но в каком и зачем? Ничего не приходило в голову. Все, что Яромир знал или думал, что знал, теперь становилось зыбким и неясным.
Куда запропастился Древлевед и не причастен ли он к свершившемуся? Поди дознайся теперь, уж кому-кому, а Нехладу точно объяснять ничего не станут. Это не Верхотур, где под строгим надзором княжеской власти приходилось пытать удачи, играя домыслами. Верно Торопча сказал: князь в пути, уже не возвернется. А если и вернется, услышав про битву, вернее всего, к казни не поспеет. Ярополк задним числом вину назовет, а может, вообще скажет: ушел Нехлад на запад да и сгинул.
Вот это рисовалось молодому боярину отчетливо, если не считать одного «но»: козни строить имело смысл, когда неизвестно еще было, кому в конечном счете Безымянные Земли отойдут. Теперь Ярополк добился, чего хотел, а с каких пор мстительность у него возобладала над рассудком?
Или, может, он просто с ума сошел?
Тяжко вздохнув, Нехлад на ощупь расправил одеяла — хорошие оказались, теплые. Лег и уснул.
А Незабудка всю ночь не сомкнула глаз, ошеломленная недавними событиями.
…Прибежал вестовой, радостно прокричавший, перед тем как скрыться в кремле: «Побили нечисть!» Стражники расслабились и уже удивленно поглядывали на Милораду. А она стояла, кутаясь в платок, вглядываясь в пятна света на темной площади, подернутой редеющим дождем. Она не находила в себе сил вернуться под одну крышу с отцом, который вдруг сделался чужаком с непроглядно темной душой.
За спиной стукнула дверь, и голос Ярополка произнес:
— Ты чего тут мерзнешь? Да еще простоволосая! А ну быстро в горницу!