Земноводное в кармане, или Сумасбродные похождения Лилит Ханум, женщины, любящей приключения и не признающей ограничений, да не станет она образцом для подражания

– Не подумайте плохого, намерения у меня абсолютно честные. Сразу перейду к делу: у меня есть брат, ему пятьдесят пять лет, он живет в Чикаго. Он успешный человек, у него имеется американское гражданство и собственный бизнес, но его жена, к сожалению, с ним развелась. Что уж у них там не заладилось, мне не совсем понятно, но вот такое дело. – Благообразный Гиваргис сокрушенно развел руками. – Он хочет жениться еще раз, ищет женщину со схожим жизненным опытом, разведенную или вдову. Наличие детей значения не имеет. Через неделю он приезжает ко мне погостить, вот я и подумал: а что если вам познакомиться? Встретитесь, пообщаетесь, а там посмотрим, вдруг да сложится? Ну а если не сложится – тоже не беда.

Лилит Ханум смущенно улыбнулась: вот оно что! Она внимательно посмотрела на Гиваргиса и подумала, что если его брат такой же интеллигентный и благообразный, то и очень даже и хорошо. В конце концов, почему бы и не сходить замуж еще разок?

– Ну… – кокетливо протянула она. – Я даже не знаю… В принципе, дело хорошее, я с удовольствием с ним познакомлюсь. Ничего не обещаю…

– Конечно, конечно, – горячо заверил ее Гиваргис, – что тут можно обещать! Я вас познакомлю, представлю друг другу, а там сами разберетесь, люди взрослые. Если вы не возражаете, можно мне дать ему ваши координаты, чтобы он мог позвонить или написать предварительно? Вот, кстати, его фото.

Гиваргис протянул Лилит смартфон, с экрана которого улыбался немолодой, но симпатичный мужчина. У него были правильные черты лица, карие глаза с длиннющими ресницами, он был гладко выбрит, короткие черные волосы бодро топорщились ежиком. Для пятидесяти с лишком лет он выглядел очень даже моложаво. Жаль, конечно, что на фото было только лицо, но у Лилит Ханум еще будет время рассмотреть потенциального жениха целиком.

– Да-да, конечно, – кротко прощебетала она, – запишите мой телефон, пускай звонит, пишет, буду очень рада. А как его зовут?

– Сэм. То есть по-тамошнему Сэм, по кярманским документам он Шмуил. В Штатах его записали Самюэлем, сократили, получится американский дядя Сэм.

Оба рассмеялись. Прощание было душевным и уже почти родственным. Гиваргис сразу понравился Лилит: вежливый, немного застенчивый, он произвел впечатление уравновешенного и тактичного человека. От такого же мужа Лилит Ханум не отказалась бы. Конечно, жених на десять лет ее старше, а Лилит предпочитала ровесников, но чем старше становишься сама, тем менее существенна разница в возрасте. Да и вообще вся эта история ни к чему пока что не обязывает. Жаль только, что Лилит почти все время занята ремонтом, времени на свидания маловато, но можно же будет убежать на полдня, оставив рыцарям Круглого стола достаточный для их выживания запас кофе. Ну и потом, дожив до пятидесяти с лишком лет, человек должен вполне представлять себе, что такое ремонт.

Вернувшись из церкви, накормив веселую бригаду и пару раз сварив кофе, Лилит Ханум услышала жалобное попискивание телефона: его тоже надо было «покормить» электричеством. Ставя мобильник на зарядку, Лилит увидела пару сообщений от человека по имени Сэм. Он вежливо представлялся, ссылаясь на утренний разговор с братом. Лилит ответила ему и через минуту уже болтала с потенциальным женихом по видеочату. Он ее не разочаровал: то же приятное лицо, что и на фото, открытая улыбка, добрый взгляд. Изъяснялся он то по-ассирийски, то по-английски, умеренно сетовал на одиночество, говорил, что давно мечтал о мудрой зрелой женщине рядом. То, что он рассказал о себе, вызвало у Лилит Ханум уважение и восхищение. По образованию он был физиком, долгое время преподавал сопромат в Шахинском государственном университете, потом, в смутные годы, вместе с женой и детьми уехал в Чикаго, где первые три года работал то на автомойке, то на заправочной станции. Скопив небольшую сумму, основал свою фирму, которая занималась расчетом прочности металлических конструкций при строительстве. Фирма была небольшая, но приносила, по словам Сэма, стабильный доход.

– Ну а ты как тут живешь? – спросил он. – Тяжело, наверное?

– Ээээ, ну как сказать? Недавно переехала, делаю ремонт. Есть, конечно, непростые моменты, но в целом очень даже весело.

– Да ладно, знаю, как вам там тяжко живется… А вот у нас в Америке совсем другая жизнь. Выйдешь за меня замуж, увидишь.

Лилит Ханум осторожно намекнула, что насчет свадьбы еще ничего не решено, поскольку для начала надо бы встретиться, посмотреть друг на друга. Сэм, конечно же, согласился с таким разумным подходом.

– Приятно иметь дело с умной женщиной. Я уверен, что мы поладим. Я буду считать дни до моего приезда в Шахину.

Разговор кончился романтическим покачиванием головы на манер китайского болванчика, многократным взлетом и падением бровей Сэма и нежным воздушным поцелуем. Что умеют делать восточные мужчины, так это очаровывать и играть бровями. Лилит Ханум тоже сделала бровями туда-сюда в знак выражения зарождающихся ответных чувств. В конце концов, почему бы и не начать новую жизнь со свадьбы? Кто вообще сказал, что свадьба обязательно должна быть в конце истории, а не в самом начале?

С тех пор они общались каждый вечер. Сэм был приятным собеседником, правда, иногда говорил излишне суетливо и заливисто смеялся над собственными шутками. По темпераменту он был не очень похож на своего благообразного брата, но в целом производил более чем приятное впечатление. Никаких излишне игривых намеков в разговоре и переписке он не допускал и посылал фото только своего лица, не более. Этим он просто пленил Лилит Ханум, которую менее воспитанные интернет-поклонники успели уже забросать фотографиями других частей тела, недостойных быть упомянутыми в нашей книге.

Перед его приездом Лилит Ханум снова пришлось оставить своих рабочих наедине с пачкой кофе и джезвой и провести полдня в салоне красоты. Там ей зачернили пробивающуюся кое-где седину, сделали модное в том сезоне каре, привели в идеальное состояние руки и ноги, накрасив ногти таким ярким красным цветом, от которого жених должен был непременно потерять голову. Фото Лилит с маникюром и укладкой было немедленно отправлено в Чикаго, откуда моментально пришло сообщение в виде картинки с розочками и сердечками, такими же ядовито-красными, как маникюр Лилит. Потом Сэм написал, что тоже идет в салон красоты стричься и красить волосы в черный цвет, потому что он не смеет оскорбить взор невесты своими сединами. Лилит Ханум также отправила сердечко. Можно сказать, что начало у романа было более чем правильное. До приезда дядюшки Сэма оставалось два дня.

Отделочные работы на верхнем этаже уже подходили к концу. Рабочие белили потолки, витиеватые мотивы их песен раздавались теперь откуда-то сверху. И если бы Лилит Ханум знала армянский, то поняла бы, что припев звучал так: «Кто тот ослу подобный архитектор, который придумал делать такие высокие потолки? Господи, Господи, как угрожающе качается моя старая стремянка! Почти четыре метра потолки, четыыыре мееетра потолки! Вай, вай!»

Генрих скакал по дому весь белый, будто Пьеро, и недовольный тем, что побелка плохо отмывается с его зеленой шкурки и теперь придется эту шкурку сбрасывать.

– Не опыляй мне мозг, – беззлобно отвечала Лилит на его жалобы. – Тебе и так время линять, весна уже прошла, а ты на линьку до сих пор не раскачался. Небось, давно уже новую резиновую шкурку отрастил.

Генрих обижался, но возразить против правды нечего. Ему и впрямь было давно пора линять, но лень.

Постепенно верхний этаж дома стал светлым, уютным и пригодным для жилья. Появлялись кое-какая мебель и бытовая техника; периодически, несмотря на то, что ремонт еще не был закончен, в доме заводились гости. По вечерам во дворе Лилит Ханум накрывала стол и зажигала специально купленный для этой цели фонарь со свечой внутри, похожий на старинную восточную лампу. Оставались только мелочи, например новые розетки и дополнительное освещение.