Земной круг. Компиляция. Книги 1-9.

— Король гребаного Севера, — пробормотал он.

От армии Бетода отделилась небольшая группа и двинулась к стене. Их было пятеро, все в отличной броне. Тот, что шагал впереди, широко раскинул руки.

— Время почесать языками, — пробормотал Доу, сплюнув в ров.

Пятеро тем временем приблизились и встали напротив ворот. Их кольчуги тускло поблескивали на солнце. У одного из посланников были длинные седые волосы и бельмо на глазу. Вспомнить его имя труда не составило: Ганзул Белый Глаз. Он постарел, но а кто остался прежним? Именно Белый Глаз предлагал Тридуба сдаться при Уфрисе и был послан в ответ. При Хеонане он кидал в Ищейку дерьмом. Он предлагал поединок Черному Доу, Тул Дуру и Хардингу Молчуну. Поединок с лучшим воином Бетода. Поединок с Девятью Смертями. Он часто говорил за Бетода и часто врал.

— Неужто сам Ганзул Говноглаз пожаловал? — усмехнулся Черный Доу. — Присосался к Бетодовому члену — не оторвешь!

Старый воин улыбнулся, глядя вверх.

— Мужчина как-то же должен кормить семью, да и если спросите меня, все члены на вкус одинаковы. И не говорите мне, что вам незнаком этот вкус!

Он говорил правду. В конце концов, они все когда-то сражались за Бетода.

— Чего тебе, Ганзул? — крикнул Ищейка. — Бетод пожелал сдаться?

— Еще бы, ведь численный перевес не на его стороне. Однако я пришел по другому поводу. Бетод, как обычно, готов к битве, но я-то не боец, а переговорщик. И вот я уговорил короля дать вам шанс. Там внизу, среди прочих воинов, два моих сына. Зовите меня шкурником, но я не хочу им вреда. Надеюсь, мы сумеем договориться и обойтись без драки.

— Это вряд ли! — прокричал Ищейка. — Но ты выкладывай, с чем пришел!

— Ну так слушайте! У Бетода нет желания потеть и обливаться кровью, тратить время на эту кучу дерьма, что вы зовете стеной. Ему еще надо разобраться с южанами. Стоит ли говорить, в каком вы дрянном положении? Нас больше раз в десять. И бежать вам некуда. Сдавайтесь! Бетод говорит, что каждый, кто хочет уйти, сможет это сделать. Все, что нужно, — это сложить оружие.

— И чуть попозже сложить голову? — рявкнул Доу.

Ганзул глубоко вздохнул, будто и не ждал, что ему поверят.

— Любой, кто хочет, может уйти. Слово Бетода.

— В жопу его слово! — ухмыльнулся Доу, и люди на стене засмеялись, стали плевать вниз. — Ты не думал, что тут все раз по десять видели, как Бетод нарушал обещания. Да мое говно дороже стоит!

— Бетод врет, мы это знаем, — заметил Круммох, — но такова традиция, нет? Приврать немного для начала. Мы бы сильно оскорбились, если бы Бетод не попытался нас обмануть, а сразу приступил к мужской работе. Значит, любой может уйти? — крикнул он вниз. — Даже Круммох-и-Фейл? Даже Девять Смертей?

Тут Ганзул спал с лица.

— Так это правда? Девятипалый с вами?

Логен встал рядом с Ищейкой, чтобы его видели. Белый Глаз побледнел и ссутулился.

— Ну что ж, — тихо промолвил он. — Быть кровопролитию.

Логен оперся о парапет и посмотрел на Ганзула и его карлов пустым голодным взглядом. Как будто выбирал, которую овечку из стада зарезать первой.

— Передай Бетоду, что мы выйдем, — сказал он и, помедлив, договорил: — Вот перебьем всех вас и выйдем.

По стене прокатилась волна хохота, люди потрясали оружием. Слова прозвучали не особо смешные, зато жесткие — а их-то им и не хватало, решил Ищейка. Хотя бы на время получилось отогнать страх. Он даже сам улыбнулся.

Белый Глаз подождал, пока люди на стене успокоятся.

— Я слышал, что нынче этим сбродом командуешь ты, Ищейка. Значит, больше ты не обязан подчиняться этому безумцу и мяснику? Или ты с ним согласен? Ты с ним заодно?

Ищейка пожал плечами.

— А с кем еще мне быть, Ганзул? Мы сюда не лясы точить пришли. Проваливай.

На стене вновь зазвучал хохот. Один из парней Трясучки даже спустил штаны и показал послам голый зад. На этом переговоры и завершились.

Белый Глаз покачал головой.

— Будь по-вашему, я все передам королю. Почти все из вас вернутся в грязь. И поделом. Когда увидите мертвых, передайте, что я старался вас удержать.

Сказав это, он повел своих карлов назад в долину.

Внезапно Логен перегнулся через парапет и закричал:

— Буду искать твоих сыновей, Ганзул! — из его ухмыляющегося рта летела слюна, ее подхватил ветер. — Когда все начнется! Скажи Бетоду: я жду его! Скажи это всем!

Стену и долину окутала странная тишина. Такая, которая обычно предшествует битве, когда обе стороны знают, чего ожидать. Такая, какую чувствовал Логен при Карлеоне, прежде чем обнажить меч и издать боевой клич. Прежде чем потерял палец. Прежде чем стал Девятью Смертями. Давным-давно, когда мир казался проще.

Ров Бетода был уже достаточно глубок, и трэли, отложив лопаты, отошли за него. Ищейка поднялся на башню и взялся за лук, вместе с Молчуном и Тулом. Круммох за стеной построил горцев. Доу держал левый край стены, Красная Шапка — правый. А рядом с Логеном, над воротами, стоял Трясучка.

Штандарты Бетода вяло реяли на ветру. В крепости звонко ударил по наковальне молот, ударил второй раз, третий. Где-то в небе пропела птица. Кто-то что-то прошептал, и снова стало тихо. Закрыв глаза, Логен подставил лицо жаркому солнцу и холодному ветерку. Было тихо, будто и не собрались десять тысяч человек, готовых резать и рубить друг друга. Было тихо, спокойно, и он чуть не улыбнулся. Наверное, то же чувствует человек, не державший в руках клинка?

На время, потребное для трех вдохов и выдохов, Логен Девятипалый почувствовал себя мирным человеком.

Затем он услышал шум и открыл глаза: прижимаясь к горным склонам, вверх шагали карлы Бетода, шеренга за шеренгой, хрустя гравием и бряцая оружием. Строй разделился надвое, оставляя посредине каменистый проход. И в этот проход, через ров, будто муравьи из потревоженного гнезда, устремились черные тени. Бурлящим потоком, бесформенной массой вывернутых рук и ног, оскаленных пастей и оголенных когтей текли они вверх, к стене.

Столько шанка в одном месте даже Логен ни разу не видел. Они наполнили долину невнятным бормотанием, скрежетом и визгами.

— Гребаные мертвые, — прошептал кто-то.

Логен подумал, не пора ли сказать что-то людям, стоявшим рядом с ним на стенах. Крикнуть: «Спокойно!», «Готовимся!» Ободрить ребят, как подобает командиру. Но стоит ли? Все они сражались прежде. Все помнили правило: дерись или сдохни. Оно бодрит лучше некуда.

Логен стиснул зубы, покрепче ухватил холодную рукоять меча, обнажил клинок Делателя и стал смотреть, как приближаются плоскоголовые. Те, что вырвались вперед, уже подобрались к стене на сотню шагов.

— Луки! — скомандовал Логен.

— Луки! — эхом повторил Трясучка.

— Стрелы! — раздался грубый окрик Доу с одной стороны и рев Красной Шапки — с другой. Вокруг Логена заскрипели деревянные рога; лучники, угрюмые и чумазые, целились, стиснув челюсти. Плоскоголовые все приближались: неосторожно, оскалив зубы и вывалив языки; их грозные глаза горели ненавистью. Сейчас, сейчас, еще немного. Логен катал в пальцах рукоять меча.

— Еще чуть-чуть, — шепотом произнес он.

— А теперь… вали сучьих тварей! — Ищейка разжал пальцы. Зазвенела тетива, и вниз, на шанка устремился первый залп. Стрелы, пролетая мимо, отскакивали от камней; стрелы, что попадали в цель, отбрасывали визжащих и дергающихся шанка. Лучники стреляли спокойно, уверенно; они были лучшими в отряде и помнили об этом.