Зеркало для никого

– Рад приветствовать вас у себя дома, проходите.

Моему взору открылась свободная прихожая с ведущей вверх лестницей, стены дома были расписаны так, что казалось, они увиты плющом. В них также были вмонтированы лампы, создающие иллюзию того, что за плющом пробивался свет.

– Надеюсь, вы не слишком удивились, что я пригласил вас обоих. Чаепитие с учениками куда веселее, если компания больше.

Бернар провел нас в гостиную комнату с небольшими окнами и уютными подоконниками, заваленными подушками. Мы сели на кушетку, на янтарном столике нас ждали сладости и горячий чай в стаканах с двойным дном. Пушистый кот, совсем обычный, прыгнул мне на колени, за что был вознагражден лаской.

– А ты ему понравилась. Сейчас я принесу для вас книги, и фильмы – Леон удалился, а я поймала себя на том, что пристально рассматриваю его фигуру со спины. Отмечая линию плеч, длину узкой талии. Причина моего любопытства заключалась в том, что я тайно искала в любом встречном мне мужчине Локи, казалось, Леон как никто другой подходил на роль чудаковатого поэта.

Тео истолковал мой взгляд по своему.

– Запала на нового учителя? – спросил он меня подчеркнуто дружелюбно. В голове промелькнуло несколько вариантов ответа, от дерзких «А тебе какое дело? Ты же теперь тусишь с чирлидерами», до правдивых «Он мне кое-кого напоминает». Вместо этого я сказала:

– Он классный. Сам так разве не считаешь?

Тео был обезоружен, ему оставалось только кивнуть. Тем более, когда он сам напросился к Бернару на чай. Красавчик Рейснер резко упал в моих глазах, после того как начал таскаться с чирлидершами. Как сказала Амалия, «нельзя обижаться на человека за плохой вкус, но и исправить ничего нельзя». Подруга советовала мне приглядеться к кому-нибудь другому, чтобы не мучать себя, что ж, может быть новый историк и не такая уж плохая альтернатива для безответной любви. Кот спрыгнул с моих колен, а я поднялась с дивана и пошла осмотреть картины на стенах. Среди них, казалось, не было ни одной, принадлежащей Жанне Бернар. Но нет… Одну я нашла, на картинке был изображен маленький мальчик с пронзительными серыми глазами, восседающий на детском велосипедике словно император на лошади. За ним было изображено несколько огромных зданий, они не казались безобразными, просто другими. Высокие башни, созданные из стекла и бетона пересекала дорожка из зелени, так, что житель каждого этажа мог выйти в свой личный сад, за мальчиком было видно парк и несколько удивительных капсул, которые походили на электрокары. Голос Леона заставил меня вздрогнуть, он подошел практически бесшумно.

– Это одна из немногих работ моей мамы, которые она смогла вывезти в Зеленый город. Когда я учился в выпускном классе, то нас возили на экскурсию в тот, в котором я родился. Если честно, в моей памяти я тоже вижу скорее эту картину, чем то, что мы увидели из окна своей капсулы... Но память избирательна.

Леон стоял ко мне очень близко, так, что я буквально чувствовала тепло, волнами исходившее от учителя. Раздалось покашливание, Тео, чувствовал себя не в своей тарелке. Поделом ему. Я отошла от картины и намеренно долго улыбалась Бернару:

– Это очень красивая картина. И вы на ней такой милый.

Леон хохотнул:

– Когда-то и я был милым. Ну, что, молодежь, приступим к нашему факультативу.

Я и не заметила в его руках нескольких книг и фильмов на дисках. Официальная история на них сопровождалась фотографиями, планами, а в одном из фильмов даже был представлен фрагмент жизни в Красном и Зеленом городе. Глядя на понурых людей, спешащих на работу в одинаковых черных робах даже мне стало немного грустно. И теперь стало понятно предназначение капсул, которые я увидела на фотографии. В них по пять человек забирался народ, чтобы прилететь по месту работы. Уговорить Бернара дать сделать копии с фильмов и книг мне удалось достаточно быстро. Незаметно, я также сняла картинку с мальчиком. Осталось, смонтировать все это в единый фильм и подарок для Амалии готов!

Глава 9 Универсальное Рождество.

Долгожданное УР. Хвойные деревья обрядились в гирлянды, на улицах летали китайские фонарики с пожеланием всего наилучшего, столы ломились от снеди. Каждая семья холила свои маленькие традиции. Где-то тихо читали Коран, где-то пели песни, слов которых мне было не понять, где-то наряжали елку и водили вокруг нее хороводы. В нашей семье пекли имбирное печенье в форме человечков, а подарки клали в красные чулки, подвешенные возле искусственного камина. Под елкой стояла фигура старого человечка с бородой, которого мама любовно называла сложным для меня словом Юльтомтен. Папа не особенно чтил традиции своей семьи, возможно и не знал их. Его отец всю свою жизнь посвятил тому, чтобы вырваться из квартала троек, ему было не до традиций.

Сегодня можно было не оглядываться на Рейтинг, сегодня принято было вспоминать о семье, рассказывать истории из прошлого, общаться со своими стариками. Моего дедушку по маминой линии к сожалению разбил Альцгеймер, а потому он находился в доме престарелых. С бабушкой случилось кое-что похуже. А родители папы уже умерли.

Утром я встретилась на городской площади с Амалией. Сейчас было самое время кататься на коньках, лепить снеговиков из искусственного снега и общаться с друзьями. У Амалии было не много свободного времени, из соседнего Зеленого Города к ней каждое Универсальное Рождество приезжает с десяток двоюродных братьев и сестер. У них был рейтинг пониже и семьи попроще, чем у нас, но Амалия любила проводить с ними время.

Когда я преподнесла Амалии плоды своих трудов в виде смонтированного фильма о трущобах, та подняла радостный визг. Что стало для меня достаточным свидетельством, подарок удался. Мне она подарила огромный стеклянный шар, вот только снег в нем падал над многоэтажным городом, в крохотных окнах которого горел свет, Амалия перерыла весь округ в поисках подобного раритета. Нашла на барахолке на окраине и потеряла десятую пункта, пока искала его.

– Нравится? – спросила она меня. Я ближе рассмотрела крохотных человечков, которые сидели в старомодных машинках, нагруженных елками. Фары у машин тоже светились, казалось, те пробираются сквозь метель.

– Очень! – честно ответила ей. Передо мной был другой мир, более далекий, чем поверхность Луны, более недоступный. Я бережно упаковала шар обратно в коробку, обняла на прощанье подругу и отпустила ее к шумным родственникам. Жаль, у меня только тетя Фрейя, да и та убежденная чайлд фри, а у папы братьев и сестер нет.

Вечером этого же дня я получила неожиданный подарок от сестры Тео. «Выходи из дома, у меня для тебя кое-что есть», увидела я сообщение, когда помогала маме украшать елку сотней стеклянных шаров, расписанных картинками с изображением лесных зверят:

– Мама, я на минуточку. – Сказала я. Мама только кивнула, полностью увлеченная своим занятием и попыткой повернуться так, чтобы поймать свое отражение в стеклянных шарах. Она немного нервничала, потому что не могла знать, как ее оценивают Зрители сегодня. Во время Универсального Рождества отключался Рейтинг. Почему точно, никто не знал. Романтичная версия этого была такова, что в Универсальное Рождество люди должны видеть друг друга такими, какие они есть, а не романтичная, что в этот праздник запускалась диагностика и обновление систем.

Анастасия ждала меня на обочине, восседая на своем металлическом коне. Она как и всегда выглядела круто. Красная шапка с белым бум боном напоминала о Санта-Клаусе, волосы ее были сегодня окрашены в серебряный цвет и переливались от света многочисленной иллюминации, которую мама установила с внешней стороны дома. Я порывисто обняла подругу, сказала искренне:

– Ты потрясающе выглядишь!

Анастасия рассмеялась:

– Кто бы говорил, красотка! Это тебе, с универсальным Рождеством, – она передала мне маленькую красную коробочку, перечеркивая этим простым жестом недели игнорирования мною ее и ее друзей, и я почувствовала себя настоящей скотиной. В коробочке оказался кулон, похожий на тот, который я бы подарила Мист, только был он зеленого цвета.