Зеркало надежды
Шрифт:
Да, прелое сено тоже поставщикам жрать пришлось.
А в драных сапогах бежать от маркиза, который прогнал негодяя-купца по полям хлыстом.
Жестоко?
Зато теперь в каждой крепости был запас провизии и воды на случай осады, и нормальное обмундирование, и кони, и оружие…
За небрежение оружием маркиз своих шуточек не устраивал. Просто вешал на воротах крепости.
Постепенно, за десять лет Ридова самоуправства на границе, ушли в историю вороватые интенданты (и рады бы, да жить охота, а тут риск большой…), сейчас если чего и тащили, то по мелочи.
Повоевал он двадцать лет, на благо Аллодии, в одной из последних стычек был ранен, лишился ноги, но тот же Торнейский не бросил незнатного дворянчика.
Шарельфа вызвали ко двору, пожаловали бароном, женили, дали неплохое приданое за супругой и отправили в крепость, комендантом. Конечно, за маркиза Шарельф был готов и в огонь, и в воду, но пока вроде как не требовалось.
А вот сигнал тревоги заставил старого вояку прищуриться.
– Это что такое?
Бойницы – штука не только для стрелков удобная. Еще высунуться и гаркнуть, этак вот, грозно…
Мальчишка не растерялся.
Сплюнул в пыль и заорал что есть силы:
– Дяденька, мне к коменданту надо! Набег! Большой! Степняков аж двадцать тысяч!
Шарельф долго не раздумывал. Взгреть сопляка он всегда успеет, сначала расспросить надо. Потом уж, если не подтвердится…
– Пропустить!
Дарн скривился, но проход освободил.
– Иди. Повезло тебе, щенок!
Ригей пнул напарника, чтобы тот глупостей не наделал.
– Пошли, малец, провожу. Коня оставь…
– Вот еще! – огрызнулся Карим. – Серко нашей семье не один год служит… его расседлать надо, выводить, напоить…
Вот теперь Ригей посмотрел на сопляка с уважением.
Если человек заботится не столько о себе, сколько о лошади… ведь тоже и устал, и пить хочет, вон как слюну сглатывает. А молчит.
Зато за коня готов биться. Это заслуживает уважения.
Ригей кивнул конюху, подождал, пока тот заберет коня, а мальчишка проводит их испытующим взглядом, и отцепил от пояса флягу.
– Глотни.
– Это что?
Мальчишка подозрительно принюхался.
– Квас это. На сухарях… моя делала.
Карим осторожно сделал глоток. Второй… и не остановился, пока фляга не опустела, а сам мальчишка не стал выглядеть куда как живее и бодрее. Еще бы пыль с него смыть…. или отколупать, что ли…
– Спасибо, господин стражник.
– Не за что… – Ригей подвесил флягу на пояс – и вытянулся перед комендантом.
– Господин комендант, по вашему приказанию…
Шарельф махнул рукой. Но тут уж не сплоховал мальчишка.
– Дозвольте говорить, господин комендант?
А вытянулся-то, вытянулся, хоть сейчас в строй ставь…
– Дозволяю, – более одобрительно кивнул барон.
Такие вензеля мальчишка мог крутить, только если научил кто-то из старших. Имел, значит, дело с вояками, уже неплохо.
– Мой отец – бывший десятник «Рысей». Бурим Сарей.
Взгляд коменданта окончательно смягчился.
– Рыси, говоришь… Эх, ведь было время. Сколько ж ему сейчас?
– Полвека недавно
справили, господин комендант.– Время, время…
– Господин комендант. Этой ночью двое наших ребят наткнулись на степняков. Отец проверил рассказ, послав охотников. Говорят, отряд больше двадцати тысяч человек. Отец отправил меня к вам. Вот письмо.
Упасть на одно колено – и протянуть свиток, запечатанный солдатской бляхой.
Десятничьей.
У солдат бляхи круглые, у десятников квадратные, у сотников – треугольные. Но рысь на них одна и та же, распластавшаяся в прыжке…
Шарельф Лоусель вовсе уж одобрительно взглянул, кивнул и только плохонький сургуч под сильными пальцами хрупнул…
Карим знал, что именно написал отец, и не удивился, когда ему начали задавать вопросы.
Кто плавал, куда, где заводь, сколько дней пути оттуда, отсюда…
Тропинки и дорожки, деревни и люди…
Карим все это отлично знал, чай, сын старосты, не скотника. И далеко не дурак.
Шарельф слушал и мрачнел. А потом отдал приказание Ригею.
– Мальчишку на кухню, накормить, приставить к делу. Из крепости не выпускать, куда его пока!
И развернулся, чтобы позвать людей. Не обращая больше внимания на Карима.
Ригей усмехнулся. Положил тому руку на плечо.
– Молодец, сынок. Все ты правильно сделал, пошли, поешь.
– Почему мне домой нельзя?
– Сам понять не можешь? А если на степняков наткнешься? Ты ж не знаешь, где они. Лучше пересиди в крепости, целее будешь.
Карим задумчиво кивнул. И то верно, уж отдохнуть всяко не помешает…
– А…
– Сейчас тут не до тебя будет. Сам посмотришь…
И верно, часа не прошло, как полетели быстрокрылые голуби во все стороны, помчались гонцы в столицу и ближайший крупный город – Деонар, а сам Шарельф носился по стенам, даже думать забыв про костыль и деревянную ногу, и раздавал указания.
И тащили на стены смолу и котлы, и готовились к осаде…
В некоторых случаях лучше перебдеть, чем обделаться. Так что…
Рид, маркиз Торнейский
Рид, маркиз Торнейский, удобно устраивался на привале.
Сотня гвардейцев?
Это не просто красивое зрелище и почетный эскорт, это еще и определенный темп движения. Вполне четкий и заданный. А еще сотня коней, сотня людей, заводные кони, которых тоже надо накормить-напоить, а строевой конь травкой не прокормится, то есть на ночлег встаем не там, где хочется, а там где надо.
И не в деревнях, нет. И даже не рядом.
Гвардейцы же…
Слово «самоволка» Риду было отлично известно. Чтобы солдат в любом мире не нашел себе вина, бабу и приключений на задницу?
Не бывает таких солдат.
Конечно, можно было застращать своих людей, но…
Теория вероятности. Из ста человек обязательно один или двое окажутся дураками. Судьба такая. И будет им плевать на все запреты, и вляпаются они за всю сотню, и расхлебывать придется долго и с фантазией.
Оно ему надо?