Зеркало надежды
Шрифт:
– Привет!
– Привет! Какая киса!
– Нужен? Бери!
Положа руку на сердце, от серого, в цвет Беськи, котенка, было бы куда сложнее отказаться. Видимо, котовладельцы чем-то от своих зверей все же заражаются…
– А, давай. Не все ж Нинке…
Малена спокойно вручила Жене презент.
– Держи.
– Тебе он совсем не нужен?
– Абсолютно.
– И не нравится он тебе никак?
– Вообще…
Малена не врала, и Женя это видела. Голос был равнодушным, глаза спокойными, руки не перебирали платье…
Ей правда был безразличен
– Он красивый…
– С удовольствием отдала бы тебе это сокровище.
– Не пойдет… Он с Леркой-то вчера не пошел.
Малена ухмыльнулась. Неожиданно этот факт был приятен. Хотя…
– Конечно. Там, где охотятся – не гадят, а терпеливо ждут в засаде.
Теперь уже фыркнула Женя.
– Так себе и представляю, как Давид метит нам стену!
– Задрав хвост, – подсказала Малена.
Девушки рассмеялись, и секретарша отправилась на свое рабочее место, заваривать чай. Шеф был уже на месте, судя по открытому кабинету… легок на помине! Выглянул на возню…
– Малена, зайди.
Малена послушалась. Антон развалился в кресле и смотрел на нее с интересом.
– Долго ты Додика мучить будешь?
– Они что – сговорились? – взорвалась Матильда.
Малена прищурилась.
– Простите?
– Он мне всю работу срывает, паразит. Лерка сегодня точно не выйдет, вчера она так нализалась в «Колбасе», что смотреть жуть брала…
– Интересно, а откуда Антон это знает? – Матильда не дремала. – Небось, сам там был?
Малена пожала плечами.
– Антон Владимирович, что я должна сделать?
Антон замялся. Как-то под этим взглядом не выговаривалось: «Дать Додику во всех позах, чтобы отвязался».
– Эммм… может быть, сходишь с ним куда-нибудь?
– Это официальное распоряжение?
– Это пожелание.
Малена развела руками.
– Простите. Господин Асатиани не в моем вкусе.
– А тебе его есть и не надо, здесь не Полинезия.
Малена выслушала с тем же вежливым интересом. Антон покачал головой.
– Что, совсем никак?
Малена покачала головой.
Никак. И вообще, что значит – легче дать, чем объяснить? У кого-то там засвербело? А она при чем? Где-то прописано, что она обязана ложиться с каждым самцом, которому захочется?
Щаззз!
Право мужчины – захотеть. Но право женщины – отказать. Не нравится? Не мои проблемы.
– А если для здоровья?
– Предпочитаю физиотерапию.
– Ладно, – махнул рукой Антон, осознавая, что секретарша у него – единственная неподдающаяся чарам господина Асатиани (или его денег?). – Сделай мне кофе, а? Башка гудит…
Малена кивнула и пошла делать кофе.
* * *
Звонок настиг ее в обеденный перерыв.
– Мотя, проблемы.
Тетя Варя времени на приветствия и разговоры о погоде не тратила.
– Что случилось?
– Тут сейчас весь кагал, твоя мамаша, Параша
с сыном, участковый…– И чего им надо?
– Требуют вскрыть квартиру.
– ЧТО?! – вскипела Матильда.
Малена тут же перехватила контроль, не давая подруге сорваться в откровенную брань.
– Якобы она твоя мать, была здесь прописана, сейчас что-то там наследует… приехать можешь?
Малена прикусила губу. Подумала пару минут…
– Тетя Варя, вы не могли бы дать трубку участковому?
– Сейчас, детка…
Девушки вслушивались в шум, несущийся из телефонной трубки.
Шаги.
Щелчок замка.
Гвалт голосов, которые сложно различить, и один резкий, тети-Варин:
– Семен Семенович, подойдите к телефону, пожалуйста. Поговорите перед вскрытием замка с законной владелицей квартиры.
Шум скакнул сразу на сотню-другую децибел.
Плаксивый голос – мамашин. Визгливый и пронзительный – Парашин. Басок – это Петюня. Твари!
– Мы им не спустим, – успокоила подругу Малена. – Обещаю. Но выиграет лишь хладнокровный.
– И в кого ты такая умная? – буркнула Матильда.
– В принципе.
В трубке послышался голос участкового. Семен Семенович опекал их двор уж лет десять и Малену знал. А уж ее бабушку-то…
– Добрый день, Матильда.
– Добрый.
– Что ж ты мать-то домой не пускаешь?
Матильда ощетинилась.
Малена сообразила, что в голосе мужчины звучат иронические нотки, и чуть успокоилась.
– А вы мне хотите дверь сломать?
– Я что – на дурака похож?
– Нет…
– Мотя, сломать тебе дверь можно. Но! Твоя мать не прописана в этой квартире. Она только наследница…
– Нет.
– Почему?
– На квартиру бабушка оформила договор ренты. На все остальное имущество написала на меня дарственные. Вплоть до сковородок.
– То есть?
– Еще при жизни все подарила мне. У нее же Паркинсон нашли, когда мне было лет пятнадцать…
– Ну да. Я помню…
– Вот тогда она и пошла по адвокатам. Когда мне исполнилось шестнадцать, она меня прямо в день рождения потащила к нотариусу, там была комиссия какая-то… я плохо помню, но бабушку признали психически здоровой.
– Вот даже как…
– Да. Это все есть, и у меня какие-то бумаги, и у нотариуса должны быть копии…. Наверное. Я точнее не знаю. Но бабушка все оформляла очень дотошно.
– Это хорошо… А квартира у вас приватизирована?
– Да. Вот как бабушка заболела, ей пришлось уволиться, она и занялась.
– То есть твоя мать…
– Когда шла первая волна приватизации, меня еще на свете не было, а бабушка потеряла все доверие к правительству. Сказала, что она по их правилам играть не будет и ничего не делала. Да и некогда было, выжить бы…
– Понятно. Юридически твоя мать – никто?
– Она моя мать. Биологически. И все. Если это она, конечно…
– Ты ее…